Пока министр МВД Рашид Нургалиев строит теории о путях модернизации милиции посредством смены философии ее сотрудников, я хочу рассказать ему один случай из милицейской практики. Этот случай — отнюдь не частный, и даже, кажется, имеет историческое значение в масштабах России. И министру полезно бы знать о таких делах в собственном ведомстве.

Вряд ли министру Нургалиеву вспомнится имя Андрея Лисицына, хотя тот к нему и обращался многократно. Так что я напомню. Подполковник милиции Андрей Лисицын служил в Ростове, в главном управлении МВД России по ЮФО. Он был управленец, но не из крупных. «Старший инспектор по особым поручениям отдела контроля и координации управления координации и анализа ГУ МВД по ЮФО» — такая у Лисицына была должность. Служба хоть и тяжелая, но спокойная, без погонь с перестрелками.

В конце 2002 года судьба подарила Лисицыну дело, которое могло стать кульминацией всей его милицейской судьбы. И об этом деле министру Нургалиеву, безо всяких сомнений, известно.

23 октября 2002 года случилась одна из страшнейших трагедий в новейшей российской истории — «Норд-Ост». Группа террористов Мовсара Бараева захватила Театральный центр на Дубровке. Во время штурма погибло, по официальным данным, 130 человек. В ходе выяснения обстоятельств проникновения террористов в Москву следствие в первые же дни после трагедии установило: многие из них имели при себе поддельные паспорта на имена умерших людей. Эти документы были выданы в Карачаево-Черкесии. Посему 31 декабря 2002 года тогдашний руководитель МВД Борис Грызлов издал распоряжение: «В целях организации сплошной проверки деятельности паспортно-визовых служб МВД КЧР создать рабочую группу из числа сотрудников паспортно-визовых подразделений субъектов ЮФО».

Приказ поступил в управление МВД по ЮФО, где было издано новое распоряжение — «о проведении сплошной проверки в КЧР в связи с выявлением многочисленных фактов необоснованного документирования паспортами». В рабочую группу вошли специалисты разных профилей: работники паспортных столов, оперативники, экономисты, представители управления собственной безопасности — словом, все, кто мог способствовать разоблачению преступников в рядах карачаевской милиции.

Руководить операцией поставили подполковника Лисицына, ничем доселе себя не запятнавшего. Заместителем ему назначили подполковника Александра Маянцева, старшего инспектора отдела контроля и координации МВД по ЮФО. И вот 22 января 2003 года рабочая группа заехала на территорию Карачаево-Черкесии.

Операция по выявлению источников происхождения поддельных паспортов заняла три недели и дала ошеломляющие результаты. В Карачаево-Черкесии вскрылась целая преступная сеть на базе паспортных столов милиции. Десятки российских паспортов были выданы без достаточных на то оснований. Приезжие из Турции и Афганистана получали гражданство в течение одного дня и выбывали в неизвестном направлении. По всей республике были обнаружены так называемые резиновые квартиры, где были зарегистрированы десятки жильцов, притом что хозяева знать об этом не знали. Имели место фиктивные браки, обеспечившие «заказчикам» получение гражданства. Все это было зафиксировано в специальном отчете, который Лисицын подготовил по итогам расследования.

Министр Нургалиев, если сочтет нужным, без труда сможет поднять материалы того расследования — да и Лисицын с радостью предоставит ему все бумаги.

Все, что произошло дальше, в отчет Лисицына не вошло, так что можно считать, что я цитирую досужие россказни. Но все же — ввиду беспрецедентности случившегося — мне бы хотелось, чтобы министр Нургалиев обратил свое внимание на эти разговоры.

Незадолго до того, как на совещании в МВД КЧР должно было состояться подписание итогового варианта отчета (с тем, чтобы отправить его министру Грызлову), подполковник Лисицын понял, что далеко не все коллеги считают его работу безупречной.

— Эркенов, начальник милиции общественной безопасности КЧР, прямо нам сказал: «Вы понимаете, что вы в чужой бизнес влезли?» — вспоминает Лисицын один интересный разговор накануне совещания в карачаевском МВД. Подписывать мой вариант отчета он отказался, а я сказал, что ничего переделывать не буду. Он нам тогда пригрозил, что, мол, Саше Чекалину позвоню — он все решит, и мы в милиции работать не будем. А мы с ребятами после подведения итогов смеялись: чудак какой-то, Чекалиным стращает, как будто станет Чекалин этим заниматься. Да у нас свой начальник — Паньков в ранге замминистра! Что нам до Чекалина.

Несмотря на логичность этих рассуждений, разница между замом министра Чекалиным и замом того же министра Паньковым все же была. Чекалин, на тот момент руководитель миграционной службы МВД России, имел в Москве серьезные рычаги. Больше того, со слов сотрудников МВД КЧР, Чекалин был еще и близким другом карачаевского Эркенова — случалось, приезжал в гости к своему южному коллеге отдохнуть в его сказочных угодьях.

А Паньков — ну что Паньков? Руководитель управления по ЮФО, сидящий в Ростове, — совсем не то, что московский зам.

Но Эркенов был все же не чудак. Андрей Лисицын рассказывает, что вскоре ему позвонил человек, представившийся референтом Александра Чекалина. Человек настаивал: в связи с тем, что актуальность приказа министра Грызлова уже утрачена, необходимо подготовить новый, «сглаженный» вариант отчета по карачаевской проверке. Подполковник Лисицын даже тогда не осознал всю мощь несущейся на него махины. Он сказал референту:

— Раз так, то приезжай сам и подписывай, что хочешь. Сегодня «Норд-Ост» — завтра еще где-нибудь рванет. А там моя подпись стоит, под вашим «сглаженным вариантом».

Министру Нургалиеву полезно будет знать, что лисицынский отчет в МВД КЧР так и не был согласован. Зато Лисицын покинул Карачаево-Черкесию, будучи уверенным, что поступил честно, правильно и вообще по-милицейски. Вернувшись в Ростов, он сразу доложил о результатах расследования начальнику ГУ МВД по ЮФО Панькову. Однако на плановом еженедельном совещании у Панькова этими результатами уже никто не интересовался. Совещание прошло без Лисицына с Маянцевым, но коллега, побывавший там, рассказал потом: прямо во время совещания был звонок из Москвы. Звонил якобы сам Чекалин, просил разобраться с «неуправляемыми сотрудниками», которые непотребно вели себя в командировке.

И вот 2 марта Василий Журахов, начальник подразделения в отделе собственной безопасности ГУ МВД по ЮФО, начал мероприятия по факту «непотребного поведения» командированной милиции. Собственно, основание для проверки появилось месяцем позже: директор гостиницы, где жили милиционеры, написала заявление, что милиционеры пили, дебоширили, а потом еще и не расплатились за проживание. Это заявление было зарегистрировано только 18 апреля.

Обвинения подполковников в хулиганстве вскоре рассыпались, как и претензии финансового характера со стороны гостиницы. Однако проверка наткнулась на то, что Лисицын с Маянцевым якобы облапошили само МВД: потратили на гостиницу меньше, чем предусматривалось. А выгаданные за счет экономии 150 рублей в сутки — прожрали.

Другие участники группы, которые не подписывали скандальный отчет, тоже прожрали свои 150 рублей, но против них проверки не было. А дело Лисицына и Маянцева дошло до суда, и судья Советского районного суда города Ростова-на-Дону Елена Парьева присудила каждому по году условного срока — за мошенничество (ст. 159, ч. 2). По причине судимости обоих, разумеется, из органов уволили. В центральный аппарат МВД ушел доклад, что и милиция ЮФО, повинуясь велению времени, вычислила в своих рядах двух оборотней в погонах.

Понятно, что карачаевское расследование из-за этого обстоятельства обесценилось вмиг. На имя начальника паспортно-визовой службы МВД РФ Смирнова из ЮФО отправили тот самый «сглаженный вариант» — всего на девяти листочках, за подписью Эдуарда Вьюшкина, начальника управления координации и анализа ГУ МВД по ЮФО. Министру Грызлову не послали вообще ничего, но он и не требовал. Забыл, видно.

Но министр Нургалиев, если сочтет нужным, может сверить первоначальный вариант с окончательным. Все-таки, мне кажется, история не утратила актуальность — сегодня уже доподлинно известно, что милиция помогла террористам в их страшном деле, однако ни один человек не наказан за это.

В 2005 году Лисицын, даже будучи признанным оборотнем, протолкнул скандальное расследование в «Справедливую Россию» депутату Рогозину. Тот переправил его в Генеральную прокуратуру РФ с требованием провести повторную проверку. Была назначена повторная проверка, подтвердившая все выводы Лисицына. Возбудили даже уголовное дело, которое вскоре было закрыто — по причине смерти начальника одного из паспортных столов. Больше никого не привлекали. Случился уже и Беслан, и Нальчик, так что про «Норд-Ост» никто не спрашивал.

В 2008 году Александр Чекалин был уволен из рядов милиции — формально — по достижении предельного возраста. Теперь он сенатор от Удмуртии и, говорят, давно не гостил в Карачаево-Черкесии. Может, в связи с этим обстоятельством, а может, само по себе — но позабытое расследование подполковников Лисицына и Маянцева вдруг получило вторую жизнь. ОСБ МВД Карачаево-Черкесии в 2009 году возбудил проверку по факту повальной незаконной паспортизации на территории республики. Текст отчета местами дословно совпадает с тем, что семь лет назад подготовили Лисицын и Маянцев. Только резолютивная часть иная: «В настоящее время расследование по 145 уголовным делам приостановлено за розыском лица, совершившего преступление, 12 уголовных дел прекращены за сроком давности, 1 уголовное дело приостановлено из-за болезни подозреваемого. Направлено в суд 31 уголовное дело, по которым до настоящего времени судебное решение не принято.

ОСБ МВД по КЧР совместно с нынешним руководством ОФМС по КЧР продолжает работу по чистке рядов миграционной службы в целях недопущения впредь нарушений закона».

Примечательно, что за такие выводы никого из участников нового расследования не уволили. С другой стороны, и заместитель министра МВД КЧР Эркенов тоже остался при своих — теперь он руководит антитеррористической службой.

Я понимаю, что министр Нургалиев, прочитав всю эту историю, может мне заочно ответить: мало ли что обиженные сотрудники наговаривают на высшее руководство. Но вот ведь штука: пусть даже спустя годы, пусть и с третьей попытки — но результаты расследования Лисицына подтвердились. Стало быть, есть основания задуматься, что и его рассказ об участии крупных чинов в преступной афере тоже не из воздуха появился. И я полагаю, на эти события руководство МВД не смеет реагировать молчанием.

Разумеется, все обстоятельства, о которых мне рассказали подполковник Лисицын и подполковник Маянцев, я попыталась перепроверить. Я написала письмо сенатору Чекалину. К сожалению, он так и не нашел возможности ответить, хотя я и настаивала на исключительной общественной важности затронутых в статье событий.

Также я обратилась к Борису Эркенову, заместителю министра МВД КЧР, и он откликнулся. Факт давления на Лисицына с Маянцевым Борис Эркенов категорически отрицает. Больше того: выяснилось, что Борис Хамидович вообще не припоминает о результатах скандального расследования, имевшего место в республике. Несмотря на то, что на момент расследования Эркенов был руководителем милиции общественной безопасности и паспортно-визовая служба тогда была как раз в составе МОБ. Несмотря даже на то, что он лично присутствовал на совещании, где должно было состояться подписание отчета Лисицына. А вот не помнит — и все.

Зато он хорошо помнит о том, как Лисицын получил судимость. И о том, как он потом ее опротестовал.

Действительно, в 2007 году, дойдя до Верховного суда, Лисицын добился отмены приговора — за отсутствием состава преступления. После чего вместе с Маянцевым они потребовали восстановить их на работе в милиции. Начальник отдела кадров Дьяченко и начальник правового управления МВД по ЮФО Нестерова — юрист, между прочим, — прислали двум подполковникам ответное письмо. В письме говорилось, что ни о каком восстановлении в рядах милиции речи быть не может, поскольку «отсутствие состава преступления не является реабилитирующим обстоятельством».

Через суд, опять же, Лисицын доказал юристу Нестеровой и кадровику Дьяченко, что те не правы, однако Дьяченко и Нестерова проигнорировали и это решение суда. Лисицына с Маянцевым восстановили — однако на упраздненные должности, с выводом за штат. Маянцев вскоре ушел на пенсию, а Лисицын вновь и вновь судится за свое право работать в милиции — уже из принципа. Свои суды он систематически выигрывает, однако начальство прикидывается, что не понимает русского языка, и Лисицыну — вопреки решениям судов — предлагают должности, не соответствующие его квалификации.

Он уж так поднаторел в законах, что к нему многие обращаются за советом.

Параллельно он требует от центрального МВД наказать виновных, испортивших ему жизнь и карьеру. Написал уже кучу писем: раз суд меня оправдал, раз были сняты все взыскания — стало быть, кто-то выносил незаконные решения? И этот кто-то — по-прежнему работает в МВД!

На что из Москвы ему пришел ответ в том духе, что гнобили подполковника вполне обоснованно, а комментарии к судебным решениям — не в компетенции милиции, и вообще на этом переписку надо прекратить.

Министр Нургалиев, если сочтет интересным, тоже без труда найдет эти материалы.

Вопрос/ответ

Борис Эркенов ,_ заместитель руководителя МВД КЧР:_

— Меня это возмущает. Какое давление я мог оказывать, когда это не мои подчиненные и так далее? Тогда паспортно-визовую службу подняли на более высокий ранг, и я никакого отношения к ней не имел*. Действительно, эта комиссия была, я помню, проводили проверку. Но о результатах проверки я не знаю, я никаких решений не принимал.

— Но вам известно о результатах проверки?

— Нет, я даже не в курсе. Честно говоря, я даже не помню, это был 2003 год.

— Борис Хамидович, быть может, вы лучше помните обстоятельства 2009 года, когда с подачи УСБ был заведен ряд уголовных дел — ровно по тем обстоятельствам, которые имели место в 2003 году и упоминались в расследовании группы из ЮФО?

— Я об этих делах даже не могу вам сказать. О том, какие дела были заведены, у меня информации нет. Кто их там заводил — я не знаю. Это же не наша компетенция.

— Мне казалось, что это серьезный вопрос для республиканского МВД — если управление собственной безопасности обнаруживает в его работе коррупционную составляющую.

— Но в 2009 году я уже занимался другими вопросами и, честно говоря, даже не вникал, я далек от этого дела. Кто там возбудил, что там возбудили…

— И вам не доводилось слышать, что совсем не благостные дела творились в паспортно-визовой службе? Я уверена, вы как специалист знаете, что именно они выдали паспорта норд-остовским террористам.

— Почему? Я знаю, что приезжали, проводили проверки, и не одна проверка была, проверки две были. Это я в курсе, это я знаю.

— А с группами, проводившими проверку, вам не доводилось контактировать?

— Ну а как контактировать? Я туда отношения не имел, я не вхож был. Они проверяли — а меня никто не информировал по этим делам.

— То есть эти вопросы лежат вне поля компетенции руководителя милиции общественной безопасности?

— Да они чисто министру докладывали. Думаю, наверное, там справка была, материалы служебной проверки были.

— Действительно, мне даже доводилось видеть эту справку, и она, я должна сказать, производит впечатление. — А я даже справку не видел! Я помню, что была комиссия, приезжала с главного управления ЮФО.

— И на заседании той комиссии, где должны были принимать справку, вы не присутствовали?

— Конечно. Я даже и не помню эту справку. Столько времени прошло. Если бы была она у меня, если бы я какие-то решения по ней принимал… А так… <…> А может быть, дело связано с руководителем этой группы? Я помню, там проблемы были какие-то. Вызывали наших сотрудников в суд, судебный процесс по нему был, потом УСБ по нему работало. Потом он вроде бы это дело опротестовал. Потом его восстановили, потом уволили (еще при Панькове дело было). Вот это в памяти есть. <…> Если какому-то человеку выгодно сегодня все вот эти вопросы — он от себя отводит что-то — это одна сторона вопроса. А если кто-то какие-то решения не принял — то есть должностные соответствующие лица, которые должны этими вопросами заниматься. Тем более очень неприятно, когда говорится, что я чуть ли не ссылался на Чекалина. Это высокое должностное лицо, Герой России, это не тот человек, который мог бы… Это вообще бред какой-то. Откуда такая информация? Даже неприятно такое читать и слышать.

* Борис Хамидович ошибается. Паспортно-визовая служба была передана в ведение ФМС лишь полтора года спустя.