Многие, конечно, помнят встречу Владимира Путина с участниками и организаторами пятого ежегодного концерта благотворительного фонда «Подари жизнь», который состоялся 29 мая на сцене Михайловского театра (Санкт-Петербург). Там еще Путин спросил у Шевчука, как его зовут, а Шевчук спросил у Путина про марши несогласных…

Стенограмму этого разговора, выложенную на сайте председателя правительства, читали, смаковали, обсуждали многие. И прессой, и блоггерами, и комментаторами самого разного толка вынесены вердикты — «кому бесславье, а кому бессмертие…». Но все это меркнет в сравнении с теми реалиями, которые родились благодаря этой встрече…

Сегодня появился новый смысл для того, чтобы заглянуть в ту же самую стенограмму на том же сайте еще раз. Там в самом конце есть строка: «Поручения В.В. Путина по итогам встречи с деятелями культуры и искусства». Если вы эту строку кликните, то увидите достаточно серьезную программу действий, которую поручено в кратчайшие сроки исполнить конкретным руководителям разных министерств и ведомств. По сути, это все ответы на вопросы актрисы и соучредителя фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой. Встретившись с ней на «Играх победителей» (подробности об этом замечательном и уникальном действе в публикации «Победители рака многое могут», «Новая» от 18.06.2010), я не могла не спросить:

— Чулпан, сдвинулось ли хоть что-то с мертвой точки в тех вопросах, о которых вы говорили Путину?

— Правительство все, что могло, сделало по вопросу о налоговых льготах. Этот законопроект перешел в Думу, но там была проблема в том, что в нем было огромное количество всяких пунктов, касающихся некоммерческих организаций. Конечно, всем хотелось выделить пункт, по которому бы не только первичная благотворительная помощь не облагалась налогом… Потому что нельзя помочь ребенку, заболевшему раком, за один раз. Это болезнь, которая длится годами. Купили, к примеру, недорогое лекарство — это и стало первичной помощью, но дальше может потребоваться трансплантация костного мозга, которая стоит 15 тысяч евро, а потом еще последующее лечение, стоимость которого доходит до 40 тысяч евро… И вот с этой помощи благотворителей родители должны были выплачивать налог. Такое положение дел не давало жизни никому и ставило в глупейшую ситуацию и фонды, которые помогают, и родителей, у которых нет денег, чтобы платить с этой помощи налоги.

— По-моему, об этом вы говорите уже лет пять подряд. Неужели вопрос и в самом деле наконец решился?

— Да, сделано даже больше, чем мы просили: теперь не будет облагаться налогом не только помощь благотворителей в течение всего курса лечения больного, но еще освободили от этих выплат и социальную рекламу. Это то, от чего мы все страдали, потому что расходы настолько велики, что платить еще налоги было крайне затруднительно. И было неудобно фонду, потому что даже когда телевидение было готово за счет каких-то спонсорских денег разместить бесплатно наши материалы, с этой суммы все равно их обязывали платить налоги. Поэтому по вопросу налогов у меня сейчас нет никаких претензий.

— С орфанными (в буквальном переводе — сиротскими) лекарствами для лечения редких заболеваний тоже теперь станет легче?

— На встрече я почувствовала, что премьер-министр очень хорошо подготовлен по всем вопросам, связанным с работой нашего фонда. Теперь Министерство здравоохранения выделяет орфанные заболевания, чтобы составить списки орфанных лекарств. Главное, что все теперь знают об остроте этой проблемы. И теперь, когда премьер дал распоряжение этот вопрос решить, хочу верить, что ситуация действительно изменится.

— В России пять миллионов (!) человек больны редкими болезнями, и, наверное, пока вопрос доставки им лекарств не решен, первые лица вполне могли бы провозить эти лекарства. Вы помните, на встрече перед вашим концертом кто-то это сказал, чем Путина рассмешил: «То есть меня использовать как челнока?». Но мысль здравая: волонтеры с этими лекарствами все время рискуют, а первые лица страны и в самом деле ездят без конца во все страны. Могли бы и возить, таможня их не будет проверять…

— А может, они и возят, откуда мы знаем? У нас возят очень многие. Эрвиназу из Англии, например, для нашего больного ребенка привозил Михаил Сергеевич Горбачев. Может, и они возят… Что я знаю точно, так это то, что поддержка есть, мы это ощутили. К тому, о чем мы уже говорили, стоит добавить, что уже почти построен новый центр гематологии — он будет самым крупным в Европе. И на встрече премьер предложил назвать этот центр именем мальчика Димы Рогачева, у которого была заветная мечта — поесть с ним блинов. Из-за Димы, собственно, и начался разговор о том, как стране необходим такой центр. Дима, как известно, через какое-то время ушел из жизни. И теперь Путин предложил нам назвать центр его именем.

— А почему в ответ на это предложение вы несколько раз повторили, что это будут решать врачи?

— Потому что очень часто, общаясь со мной, люди думают, что я и есть фонд «Подари жизнь». А я только парламентер, и я, конечно, могу сказать «да», и, наверное, мне коллеги не возразят. Но я считаю, что это как минимум нескромно, а как максимум — несправедливо. Я не одна, нас очень много. Много уважаемых людей в попечительском совете, и я без них ничего не могу решать единолично. И все вместе, в свою очередь, мы не можем принимать решений без врачей. Смысл нашего существования — в помощи врачам, которые помогают детям. Мы как организация сами по себе ничего не значим, если рядом с нами не стоят врачи, которым мы верим. Врачи, с которыми работает наш фонд, — это подвижники.

— В наше время, когда сплошь и рядом слышишь о том, что врачи берут взятки чуть ли не за вздохи и выдохи, это дорогого стоит.

— Если я когда-нибудь хоть что-то подобное услышу о наших врачах, что кто-то из них повел себя не так, как должен был… Я думаю, это будет главной трагедией всего существования фонда. И очень сильным ударом. Но мы разговариваем с родителями очень часто, они всегда рассказывают все как есть. И судя по их рассказам, нашими врачами мы можем только гордиться…

** — Лето — мертвый сезон, люди уезжают в отпуск, мало кто, наверное, перечисляет деньги?**

— Но у нас был концерт «Маленький принц». Правда, больше двух третей билетов были непродаваемые, потому что в зале сидели московские и питерские дети, родители, врачи, волонтеры и друзья фонда, которые всегда с нами. И зал в Михайловском театре небольшой. С продажи билетов мы не могли много собрать, но более 300 человек стояли под проливным дождем, смотрели концерт на уличном экране перед театром. Помню, когда увидела ливень, махнула рукой: «Ну вот, ставили мы экран, ставили, а теперь никого там не будет». И действительно, многие разошлись, но человек триста стояли и смотрели! Многие вкладывали деньги в специальный бокс. Но главное эхо, главный отклик мы надеемся получить с трансляции концерта Первым каналом. В прошлом году благодаря великой силе телевидения мы лето проскочили очень хорошо, хватало денег и на лекарства, и на поиск доноров костного мозга. Но опасное время наступает для запасов крови, доноры очень нужны.

— Только не такие, наверное, как те, что собрались 31 мая на Триумфальной площади?

— То, что сделали активисты движения «Наши» и других движений на «Марше несогласных», просто дискредитирует движение донорства. Этот слоган «Донорская кровь помогает детям, а ты не согласен?» — просто паразитический и спекулятивный одновременно. Он выдает их спланированную акцию. Вечером сдавать кровь? Для чего, если ни один пункт приема крови в это время не работает?

Мы не знаем, дошла ли эта кровь туда, где она нужна, такой информации нет. Поэтому все на их совести, но прикрываться больными детьми — бесчеловечно…