С каждым проезжающим грузовиком зеркальные столы в галерее Мясоразделочного квартала Манхэттена дрожат мелкой дрожью. На них аккуратно лежат все величайшие убийцы в истории человечества: оспа, грипп, ВИЧ.

Блестящие, острые капсиды (внешние оболочки вирусов) выполнены из белого стекла, свитого в спираль.

Медицинские журналы восхищаются ими, и изображение вируса, вызывающего СПИД, работы художника Люка Джеррама вошло в коллекцию фонда «Веллком траст», британского аналога Фонда Билла и Мелинды Гейтс.

Но как журналист, пишущий об инфекционных заболеваниях, я чувствую себя оскорбленным: я видел, как люди умирают от вирусов, которые художник превратил в пресс-папье за $10 000. Есть что-то неправильное в восхищении их красотой.

Джеррам оправдывается, ссылаясь на традицию современных молодых британских художников, увлеченных эстетической стороной смерти. В качестве примера он приводит инсталляцию Дэмьена Херста, сделавшего художественным объектом залитых формалином мертвых животных.

Но у Джеррама есть и образовательная цель. В научных журналах, пожаловался он как-то, всегда окрашивают изображения вирусов. Он страдает от частичной цветовой слепоты и считает, что это несправедливо, — ведь фотографии, сделанные при помощи электронных микроскопов, черно-белые. Вирусы, большинство из которых в длину достигают от 10 до 300 нанометров, на самом деле меньше, чем длина волны видимого света.

Его изображения, утверждает он, сохраняют «естественное бесцветное состояние».

Но и работы Джеррама не совсем соответствуют действительности — они не соблюдают масштаба. Выдающиеся шипы, которые проникают в клетки, (например, гемагглютинин H вируса гриппа H1N1) доведены художником до размера средневековых булав. Настоящие вирусы на изображениях с электронных микроскопов похожи на пушистые мячи неправильной формы. Неужели Джеррам увеличил их, чтобы сделать страшнее? Нет, отвечает Джеррам, он не собирался делать их страшнее. Его ограничение — хрупкость стекла: если бы масштаб был соблюден, оно бы рассыпалось.

Продолжая ходить по выставке, я пытаюсь понять, что вызывает мое раздражение. Не веду ли я себя как ханжа и лицемер? Может быть, меня больше раздражает цена этих работ, чем идея восхищаться красотой убийцы? Конечно, мне не понравился бы, скажем, портрет каннибала Джеффри Дамера, подчеркивающий его внешнюю привлекательность. Но я ничего не имею против вирусов в виде мягких игрушек с глазами навыкате за $8. У меня на столе даже лежат гепатит и чикунгунья (гепатит желтый, а чикунгунья белая с красным ирокезом). К тому же, как отмечают коллеги, я иногда ношу смешной галстук с рисунком бубонной чумы.

Судя по остальным работам художника, он восхищается смертью куда меньше своих современников. В тех случаях, когда он стремился к слиянию искусства и науки, его работы были полны либо жизни — концерт звуков, записанных внутри растений, либо ощущения чуда — другой концерт, сыгранный на скрипучих шарах с водой внутри. Даже и сейчас художник ожидает прибытия в Нью-Йорк целой армады пианино, которые будут оставлены на перекрестках, чтобы прохожие могли на них играть.

Очевидно, что Джеррам обожает привлекать внимание. Но затем он бурчит себе под нос нечто, что заставило бы любого сварливого журналиста полюбить его.

«Меня недавно поместили на обложку журнала Nature, — говорит он. — Но они взяли одну из моих скульптур свиного гриппа в качестве иллюстрации ВИЧ. Уж от них я этого не ожидал».