Десятки лет назад современная медицина практически забыла понятие «нервный срыв». От частого применения этот термин — дитя эпохи, не готовой к открытому обсуждению психических расстройств, — фактически утратил свой смысл. Но подобно упрямому вирусу, эта фраза мутировала.

В последние годы психиатры в Европе начали ставить диагноз «синдром выгорания», симптомы которого включают «жизненное опустошение». В статье, опубликованной в прошлом году, было описано три вида этого синдрома: «маниакальный», «безамбициозный» и «истощенный».

Это — последнее из длинного списка названий для эмоциональных срывов, которым уже давно подвержено человечество. Иногда за ними стоят серьезные психические нарушения, чаще — менее серьезные проблемы. В первой половине XX века многие называли это просто «крушением», в том числе Френсис Скотт Фитцджеральд, чей сборник эссе «Крушение», изданный в 1936 году, описывает личный опыт писателя. А еще раньше была неврастения — широко распространенный диагноз без конкретного определения, нервная проблема, на которую списывался практически любой симптом, который могли придумать люди.

И все же, как говорят историки медицины, в том, что касается универсальности и описательной силы, превзойти понятие «нервный срыв» очень сложно. Этот термин, появившийся на рубеже XX века, наиболее активно использовался в середине века и встречается до сих пор. Недавнее исследование показало: 26% респондентов общенационального опроса, проведенного в 1996 году, указали, что испытывали «приближение нервного срыва». Для сравнения, в таком же опросе 1957 года на это жаловались лишь 19% опрошенных.

«Нервный срыв» — одно из тех устойчивых выражений вроде «меланхолии» и «нервной болезни», которые так и не вышли из употребления, хотя звучат старомодно», — говорит историк Эдвард Шортер, в соавторстве с Максом Финком написавший книгу «Эндокринная психиатрия: разгадывая тайну меланхолии».

Врачи всегда считали этот термин неточным, псевдонаучным и зачастую дезориентирующим. Но именно эти качества помогли ему занять такую важную нишу в популярной культуре, говорят некоторые исследователи. «Термин был слишком расхожим в медицинских кругах, чтобы нести какой-то смысл, но при этом его употребление не зависело от мнения врачей», — говорит Питер Стеарнс, историк из Университета Джорджа Мейсона.

В 50-е и 60-е годы нервный срыв означал серьезные проблемы. Современные психиатры говорят, что в большинстве случаев за этой фразой скрывался тяжелый приступ депрессии или психоза, мании, зачастую указывающей на шизофрению.

«Я не помню, чтобы люди, которым ставили такой диагноз, когда-либо сами жаловались на это врачу — это считалось большим позором», — говорит доктор Нада Стотлэнд, бывший президент Американской психиатрической ассоциации и профессор Медицинского института Раш в Чикаго.

Расплывчатость термина осложняла оценку превалирующих симптомов: он мог означать все, что угодно: от депрессии до маниакального синдрома или алкогольного опьянения. А отсутствие подробностей заставляло людей гадать, одиноки ли они в своем несчастье.

Но эта неточность также позволяла врачам контролировать значение термина. По словам доктора Шортер, слово «нервный» указывало на то, что причина расстройства была вне контроля пациента — болезнь ведь нервов, а не рассудка. «Люди зачастую соглашались с понятием «нервный срыв», потому что оно входило в категорию вещей, с которыми можно справиться без помощи профессионалов», — заключает исследование, проведенное в 2000 году доктором Стеарнсом, Меган Барк и Ребеккой Фрайбуш. Популярность термина, пишут они, показывает «укоренившееся стремление держаться на расстоянии от чисто профессиональных диагнозов и методов лечения». Многие именно так и делали, возвращаясь к работе и семье. Другие нуждались в более точном диагнозе и обращались к врачам.

К 70-м годам количество доступных психиатрических лекарств выросло, и врачи начали выступать против того, чтобы люди сами справлялись с нервными срывами.

Психиатры начали разделять проблемы вроде депрессии и тревоги на десятки категорий, что привело также к изменению общественного мнения. Согласно анализу, проведенному доктором Стеарнсом, в 1976 году 26% людей признавались, что обращались за лечением психических недугов к врачу. В 1947 году таковых было только 14%. Фраза «нервный срыв» начала выходить из употребления.

Возможно, та же судьба ожидает «синдром выгорания», а возможно, и нет. Но прежде чем он переживет классический «срыв», должно пройти не меньше 30 лет.