День сто девяносто девятый

Прокурор Лахтин целый день вел допрос бывшего главы ЮКОСа, однако ни одного вопроса по предъявленному обвинению не задал. Интересовался, например, темами залоговых аукционов и приватизации ЮКОСа, хотя раньше особого интереса эти обстоятельства у прокуроров не вызывали. Ходорковский же заявил, что ЮКОС был приобретен и приватизирован законным путем. В 1995—1996 годы инициатива о приватизации исходила от Правительства РФ, в частности, от тогдашнего вице-премьера российского правительства Потанина.

По словам подсудимого, акции приобретались на заемные средства банка МЕНАТЕП, «Столичного банка сбережений», банка «МОСТ». Общая сумма составляла $350 млн, все приобретенные акции «были выкуплены», а кредиты на покупку акций ЮКОСа впоследствии «погашены».

Но Лахтин вновь и вновь спрашивал про приобретение акций и залоговые аукционы. И так три часа… Наконец подсудимый не выдержал:

— 95—96-е годы — совершенно точно не предмет данного судебного разбирательства! Меня обвиняют в хищении нефти, а не акций ЮКОСа.

Судья прокурора не останавливал…

День двухсотый

Прокуроры заявили ходатайство о продлении ареста подсудимым еще на три месяца. В принципе ничего эксклюзивного в этом тексте не было. Если бы не одна деталь. Если раньше ходатайство походило на ходатайство пусть и с включением в него маловероятных, но все же фактов, то сейчас это был сочиненный каким-то следователем памфлет.

Сначала прокурор вяло перечислил «тяжкие преступления против собственности», в совершении которых обвиняются подсудимые, что «состояние их здоровья не исключает их содержание под стражей», что в случае нахождения на свободе они могут «скрыться», «оказать давление на свидетелей»… А дальше пошли удивительные вещи:

— Совершению преступления способствовало и то обстоятельство, что подсудимые обладают несомненным образовательным уровнем, опытом и навыками работы в сфере финансово-хозяйственных отношений, связями в государственных и коммерческих структурах. За указанные преступления в экономической сфере в ведущих европейских странах, и в частности в США (после обнаружения прокурором острова Гибралтара в Средиземном море это было его второе географическое открытие. — В. Ч. ), предусмотрено достаточно суровое наказание в виде лишения свободы до 25 лет и более! И это не случайно. Подобные преступления подрывают экономическую основу любого государства!

Публика смеялась. Улыбался и судья, впрочем, ровно через два дня это не помешало ему удовлетворить просьбу прокуратуры и продлить арест.

— Своими наглыми и дерзкими преступлениями, — продолжал филиппику прокурор, — Ходорковский и Лебедев дискредитировали бизнес-сообщество России!

Затем пожаловался, что защита и подсудимые в многочисленных интервью, и даже «в обращениях в Европейский суд по правам человека», дискредитируют страну, оказывают давление на правосудие и представляют позицию стороны обвинения «как некомпетентную и ущербную».

— Такое поведение подсудимых, являющихся гражданами Российской Федерации, НЕДОСТОЙНО! — возмущался прокурор. Потом он прошелся по показаниям свидетелей. Например, вспомнил о Карасевой, чьи показания «подтверждены судом как законные и обоснованные». При этом прокурор забыл упомянуть о том, что Карасева давала показания, будучи не свидетелем, а подследственной, и что было ей на тот момент за 60 лет и она тяжело болела, и что держали сотрудницу ЮКОСа в специзоляторе «Матроской Тишины» и, естественно, получили все нужные от нее показания, а потом, дав условный приговор, несчастную женщину отпустили…

Ну и наконец, Лахтин напомнил о правах человека, мотивируя необходимость нахождения подсудимых под арестом соблюдением норм Международной конвенции и Конституции России. Одновременно прокурор помнил и о правах «потерпевших, которые настаивают на скорейшем доступе к правосудию и возмещении им ущерба!» По его словам, именно арест подсудимых обеспечивает защиту прав потерпевших, «среди которых «Роснефть». Ну и конечно, необходимость дальнейшего ареста мотивировалась «обеспечением обороноспособности страны и безопасности» государства российского…

Напомнил прокурор и об УДО, которое «не исключено».

— Но перечисленные мной обстоятельства ИСКЛЮЧАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ применить другую меру пресечения, не связанную с лишением свободы.

День двести первый

— Ваша честь, и суду, и нам прекрасно известно о вступлении в действие президентских поправок, — отвечал на ходатайство прокуроров Ходорковский. — Я склонен предполагать, что это известно также и стороне обвинения, хотя этого своего сокровенного знания они не показывают. Какой должен был бы быть логичный ход стороны обвинения? Попросить суд о залоге. Вместо этого они выходят в суд с заведомо незаконным ходатайством об аресте. Ну что ж, это, с одной стороны, даже и неплохо. Потому что это — очевидная публичная демонстрация политической мотивированности действий уважаемых оппонентов и их правового нигилизма. Они прямо, в лоб и без всяких на то разумных оснований плюют на закон, которым стали внесенные президентом поправки в законодательство*. Мне, конечно, любопытно, как суд поведет себя в этой ситуации… (Ходорковский в течение всего выступления смотрел на судью, тот опустил глаза в бумаги.)

Второе. Для принятия каких-то решений об ограничении прав и свобод гражданина суд должен иметь какие-то внутренние основания, чтобы предполагать, что предъявленное обвинение хоть в малейшей степени является разумным. Я неоднократно через суд просил государственное обвинение: ну если вы утверждаете, что похищена именно НЕФТЬ, и предлагаете мне защищаться именно от этого обвинения, то, может быть, вы тогда разъясните свои слова, многократно повторяемые в обвинительном заключении, — что нефть потерпевшими самостоятельно передавалась покупателям! А никак не мне и не Платону Леонидовичу. Более того, может быть, вы откажетесь от своих слов, что нефть покупатели получили и оплатили. Нет, от этих слов не отказываются. Ваша честь! Насколько при такой позиции обвинения вы полагаете возможным продолжать процесс именно по хищению нефти, решать вам, но я просил бы отразить в протоколе: мне предъявлено заведомо глупое обвинение. И я защищаюсь от заведомо глупого обвинения. Именно в рамках этого я прошу рассмотреть ходатайство обвинения об аресте…

Снятия ареста по второму делу, по которому еще нет приговора, требовали и адвокаты, объясняя, что такое решение смягчит условия содержания подсудимых — больше передач, свиданий с родными, больше прогулок на свежем воздухе, тогда как сейчас они сидят под «двойной решеткой»…

— В настоящее время, — напоминал о президентских поправках адвокат Вадим Клювгант, — заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 160 (если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности), 174, 174.1 УК РФ, то есть во всех (!) преступлениях, инкриминированных Ходорковскому и Лебедеву, при отсутствии следующих обстоятельств: обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории РФ; его личность не установлена; им нарушена ранее избранная мера пресечения; он скрылся от органов предварительного расследования или суда. Ваша честь, разве у Вас есть доказательства того, что личность людей, находящихся в этом зале на скамье подсудимых, не установлена? Или что они — лица без определенного места жительства, бомжи?! Или что их хотя бы изобличили в попытке скрыться?! Вам что-нибудь из этих обстоятельств назвали в ходатайстве (мы уже не говорим — доказали)?! Ничего подобного! Прокуроры вам заявили, что вступившим в силу федеральным законом от 7 апреля 2010 года они руководствоваться не намерены, и того же требуют они и от вас…

Судья, слушал, опустив голову. К делу перешел Лебедев:

— Ваша честь. Я не могу без иронии комментировать так называемое ходатайство. При этом единственно сожалею о том, что в зале сейчас нет преподавателей Лахтина. Очень бы хотелось посмотреть на их реакцию — людей, которые выдали ему ЮРИДИЧЕСКИЙ ДИПЛОМ! За эти семь лет чего мне только не пытались предъявлять. От моей, естественно, руководящей роли, например, в организации бессистемной случки кролов и крольчих в Сибири, в неправильной эксплуатации подсобных свиноматок, в недофинансировании последствий Тунгусского метеорита, в неозеленении в феврале буровой в тундре, вплоть до хищении 350 млн тонн нефти. Что же мы имеем сегодня? НИ-ЧЕ-ГО! Вчера Валерий Алексеевич сам опровергал обвинение в хищении 350 млн тонн нефти. Правда, в протоколе, который мне вчера вручили (_где по идее должно было быть зафиксировано полное выступление Лахтина. _— В. Ч. ), об этом не говорится теперь вообще ни слова…

Судья раздраженно кинул ручку на стол, а Лебедев продолжал:

— И последнее. Я полагаю, Ваша честь, что ВАМ УЖЕ МОЖНО НЕ БОЯТЬСЯ ПРОКУРОРОВ, и всего лишь сошлюсь на один пример, может быть, Вам малоизвестный. В городе Чите, несмотря ни на что, в течение 2007—2008 года районные суды и областной суд вынесли СЕМЬ решений, признающих незаконными и необоснованными действия следователя Каримова и его группы. Несмотря на весь прессинг, который шел на судей из Москвы, они в общем-то не боялись… Ваша честь, если в Москве (именно в Москве!) в районных судах опасения судей будут продолжаться, то, о чем все мечтают, — о правосудии, — мы его никогда не увидим!

…И судья удалился в совещательную комнату.

День двести второй

Пока ждали судью, в зале появился прокурорский чин с черным чемоданом. Ничего не сказав, он сел к столу прокуроров. Оказалось, что это старший советник юстиции Вячеслав Смирнов и что он, участвовавший от Генпрокуратуры в рассмотрении жалоб подсудимых в Чите и, кстати, неоднократно их удовлетворявший, отныне будет сидеть в процессе в качестве пятого гособвинителя.

Что же касается судьи Данилкина, то его решение по ходатайству прокуроров было как никогда коротким. В частности, он заявил, что прокурорами «представлены документы, свидетельствующие о тяжести содеянных подсудимыми преступлений». О недавно принятых «медведевских» поправках в законодательство, исключающих возможность ареста по экономическим статьям, судья ни словом не обмолвился и, несмотря на них, продлил арест подсудимым.

Защита позже назовет произошедшее беспрецедентное в юридической практике событие «саботажем». А удовлетворенные развитием ситуации прокуроры продолжат допрос Ходорковского — снова про что угодно, но только не про предмет обвинения. Становилось все очевиднее: прокуроры усиленно копают информацию уже для другого дела…

* 7 апреля 2010 года Дмитрий Медведев утвердил поправки в законодательство, разрешающие изменять обвиняемым в совершении экономических преступлений меру пресечения с ареста на залог.