СправкаПаникин Александр Степанович, российский предприниматель. Родился в 1950 году в Краснодаре. Окончил экономический факультет Российской академии театрального искусства (бывш. ГИТИС). В середине восьмидесятых создал концерн «Панинтер», которым руководил до самой смерти, наступившей 9 января 2002 года. Сегодня, 19 марта, ему исполнилось бы 60.

Многомерность личности Александра Паникина не может не восхищать. Успешный предприниматель — прагматично, с нуля, ступень за ступенью взрастивший свой производственный бизнес. При этом — яркая, образно мыслящая натура (за спиной театральный вуз). Плюс — неуемная общественная активность и желание во всем дойти до самой сути.

Одним из многочисленных общественных проектов Александра Паникина на стыке двадцатого и двадцать первого веков стали диалоги с политиками. Это были многочасовые беседы (под запись) с каждым из политиков в отдельности (всего их набралась дюжина), которые тут же уходили в печать — настолько велик был к ним интерес СМИ.

О чем могут говорить между собой предприниматели и политики? Сегодня трудно предположить, о чем (может быть, о размере «откатов»), а тогда они все-таки тянулись выговориться о тяготах реформ, о сложностях вхождения в рыночную экономику, о невнятности новой политической стратегии. «Диалоги» превратились в своеобразный контакт (посредством прессы) передовой части элиты с обществом. Александр Паникин так и отвечал всем тем, кто задавал ему вопрос, зачем нужны беседы: «Беседы с политиками разного спектра, представляющими в обществе разнородные общественные силы, которые тем не менее составляют единое целое России, должны стать «срезом» состояния общества, неким, пусть пока еще не очень четким, портретом формирующейся страны». Паникин справедливо считал, что только в совокупности разнородных мнений может быть найден точный ориентир развития (внутреннего и внешнего) для новой России.

В качестве примера того, сколь широко, глубоко и откровенно шел разговор собеседников, — несколько высказываний тогдашних политиков, осмысливавших произошедшее в стране в конце восьмидесятых и в девяностые.

Михаил Горбачев: «Мы встали перед новым выбором: выживание или развитие? Ведь можно идти по пути выживания и дальше. Но России это не подходит. Она не смирится с этим. Вывод один — нам нужно новое видение, для того чтобы создать предпосылки и осуществить прорыв к новому обществу. Нужно уже сейчас выдвигать идею развития и действовать в этом направлении, несмотря на всю сложность нынешней ситуации. Да, мы должны решить и задачи выживания, сохранения народа, его культурного потенциала, веры в будущее России, для того чтобы в конечном счете сделать прорыв к обществу, где живут свободные люди, действуют демократические институты, к обществу с социальной рыночной экономикой, открытому для равноправного сотрудничества с другими народами. Я связываю это с новой ролью государства, которое будет рычагом развития, не мешающего движению, а, наоборот, стимулирующего национальные творческие силы. И, конечно, плюс новые здоровые отечественные предпринимательские силы, поддержанные народом».

Егор Гайдар: «На мой взгляд, это была первая великая революция зрелой индустриальной и постиндустриальной эпохи. Причем, говоря о великой революции, я говорю о ней как человек, который рутинно этим занимался, и ничего романтического в это слово не вкладываю. Такие периоды всегда рассматриваются как страшные бедствия для стран, их переживающих, — периоды опасные, очень болезненные, с огромными издержками. Революция — свидетельство того, что старая система институтов оказалась недостаточно гибкой, а старые лидеры недостаточно грамотными, для того чтобы без потрясений добиться решения проблем, стоящих перед страной. Столь быстрые перемены всегда сопровождаются десоциализацией, предельной слабостью государственной власти. Отличительная черта нашей революции от других, известных миру, — уровень насилия был ограниченным».

Виктор Черномырдин: «О каких рыночных отношениях кто знал? Частной собственности — нуль. А может ли быть рынок без частной собственности? Тут не надо быть уж слишком умным, чтобы понять — не может. И самое главное, люди в нескольких поколениях выросли без частной собственности. Кооперативов-то было мало, и они были чужды населению, а акционирование сделало собственниками большое количество людей… Ведь что произошло в 92-м? Провели либерализацию экономики, отпустили цены, и при этом ни одного нужного закона не приняли, ни одного положения. Поэтому пришлось быстро проводить приватизацию — по сути, просто раздавать госсобственность».

Гавриил Попов: «В чем состояла существенная проблема? Впервые за всю российскую историю Россия входила в революцию, не имея программ будущего своего развития. Прежде всего это я отношу к себе, но также и ко всей интеллигенции в целом. Мы настолько не верили в реальность того, что это произойдет сразу, немедленно, что вообще, когда начинались споры о том, что будет в России после ухода компартии, мы говорили, что сейчас нам на эту тему спорить нельзя».

Юрий Лужков: «Я, кажется, нашел основное отличие нас, россиян, от других народов. Оно в том, что мы живем в таком месте земного шара, которое можно назвать самым неблагоприятным. Короткое лето, в некоторых районах России как таковое вообще только номинально можно обозначить… Все это заставляет человека работать в очень неровном ритме. Человек совершает чудеса работоспособности. А зимой — время ничегонеделания, дурь всякая приходит в голову. Наш образ жизни отразился в нашей литературе, пословицах, поговорках, привычках. Мы живем на этом месте тысячу лет. А даже за 50 лет основательно меняется менталитет нации, если к тому же на него систематически воздействовать. У нас многие недовольны тем, как беспринципно власть решает государственные проблемы. Это, конечно, неприятно, но объяснимо. Если начиная с 1905 года — 1914, 1917, 1929, 1937, 1941, 1945, 1952 гг. — лучших людей нации выбивали, уничтожали репрессиями, то, конечно же, это все не могло не привести к определенным последствиям. Общество вынуждено приспосабливаться к власти, прогибаться, расстилаться перед ней».

Владимир Жириновский: «Многие понимают, что демократия западного образца нам не подходит, а возврата коммунистов не хотят… Мы должны быть с Европой, но сначала необходимо закрыться, пока не окрепнем в своем новом положении. Надо взять все идеи европейские, опыт их взять, но защитить свою культуру и экономику. Россия должна еще некоторое время жить в особом пограничном режиме, для того чтобы выросло новое поколение. Мы не умеем плавать, а нам говорят — плывите в океан. Я говорю молодежи: ребята, будем учить вас. Здесь брод, а здесь глубоко. Научитесь плавать, тогда — в океан… Мы спасли западный мир, но слиться с ним мы не сможем. Однако нам нельзя соединиться и с Востоком — это полное поглощение и гибель. Нельзя и с исламской цивилизацией — слишком мы противоположны. Нужен свой путь».

Александр Лебедь: «Я укрепился в мысли — разумная бюрократия (разумная, подчеркиваю) необходима. Хорошо вышколенный чиновник, знающий свое дело, дорогого стоит. Но чиновник должен служить государству и людям, а не люди и государство чиновнику. Он не должен быть распределителем: кому-то не дать, а дать тому, кто даст большую взятку. Надо отнять эту распределительную функцию и сделать из чиновника нормального управленца».

Владимир Рыжков: «Считаю, огромен потенциал нашего нового предпринимательства. Миллионы людей ждут, когда, наконец, появится политическая сила, которая даст им простор, когда возникнет такое государство, которое реализует программу, соответствующую их ожиданиям».

Эдуард Лимонов: «Всегда хотел действенно участвовать в судьбе моей Родины. У власти сегодня та же коммунистическая номенклатура. А это негодный, гнилой материал, с ним не построишь ничего. Нужно просто оздоровить страну. Штрафовать надо за негативное выражение лица. Знаменитая американская улыбка? Черт с ней, давайте возьмем американскую, но улыбайтесь! Необходимо внести в страну веселый, по-хорошему злой юношеский дух».

Валерия Новодворская: «К сожалению, у нас есть традиция «византийская». Мы не тот вариант христианства восприняли. Мы восприняли магическое христианство, тогда как Запад — фаустианское христианство, где дифференцированы власти светская и духовная, откуда пошло разделение представительной, законодательной и судебной властей. А магическое — это христианство монастырское, замкнутое, пассивное, исключающее вмешательство в светские дела. Увы, когда мы столкнулись с Византией, она уже покоилась на традициях дикого авторитаризма и автократии. И еще одна совершенно пагубная традиция — «ордынская». Традиция безумной экспансии, которая не приносит никакой реальной пользы, кроме как для кочевников, которым важны новые пастбища для коней».

Геннадий Зюганов: «Монополия на власть, на истину, на собственность — вот три причины из-за чего развалился СССР и почему пришли к власти люди типа Горбачева, Ельцина и им подобные. Главная же причина в том, что на последних дрожжах «брежневизма» взошла плеяда абсолютно беспринципных партийцев. В свое время Ленин говорил: «Любая монополия ведет к загниванию». Вот и привела».

Григорий Явлинский: «Отторжение демократических идей вскоре произошло, потому что реформы начались «сверху», а не «снизу». А судьба всех реформ «сверху» в России именно такая и есть. И в августе 91-го у нас была революция «сверху», поэтому страной 10 лет руководил кандидат в члены Политбюро, и весь бюрократический аппарат остался нетронутым. Сменили пиджаки, сняли погоны и ордена, повесили другие портреты. И все. В этом суть. Передача власти от Ельцина Путину — это передача власти в рамках одной корпорации. Но я скажу вам: страшная проблема России в потере времени. Это может оказаться роковым. Россия уже необратимо отстает от европейских и североамериканских стран, а власть ничего не делает, чтобы изменить такое положение».

Диалоги с Александром Паникиным становятся сегодня историческим документом плюрализма в России, отражающим творческий дух свободы, царивший в тогдашней общественной мысли. Диалоги предполагали целью выслушать всех собеседников, поспорить с ними, но и дать возможность каждому высказать собственные точки зрения, потому что в такой многоуровневой стране, как наша, по-другому нельзя. Демократию, затыкая рты оппонентам, наклеивая на них ярлыки экстремистов, превращая в общественных парий, не построишь. Беседы — те социальные «лифты», которые переносят наше сознание на разные мировоззренческие уровни, помогая выстраиванию в сознании эквивалента России.

Александр Паникин — сам активный участник диалогов — со многими высказываниями не соглашался, отстаивал свою точку зрения, но никогда не пытался уничтожить оппонента. В этой статье мы приводим одно из его ключевых высказываний, как бы итожащее тему многочасовых бесед.

Александр Паникин: «Сложилась устоявшаяся схема деления цивилизаций на западные и восточные: Запад и Восток как две половинки мозга. За рациональную часть отвечает Запад, за иррациональную — Восток. А между ними «мозжечок», отвечающий за равновесие, за соединение двух этих половинок в единое целое, а также за равновесие внутри самого себя. Россия, на мой взгляд, есть та срединная часть Земли, роль которой объединять Запад с Востоком. Она была, есть и будет мостом, соединяющим две части света. Как развиваются цивилизации? Так же как ходит человек — левой-правой: сначала шагает Запад, Восток отстает, потом — Восток, Запад отстает. России исторически выпала великая соединительная, объединительная роль, и не учитывать этот фактор во внешней политике (да и во внутренней тоже) нельзя.

Но во внутренней — нужно учиться самим создавать свою судьбу. Ведь многое зависит от каждого из нас в отдельности, я против коллективной ответственности, она больше похожа на безответственность. Что касается нас, предпринимателей, то никакая мы не теневая среда, а самая натуральная белая, светлая. Потому что мы созидаем. Это у них темная. Сегодня что происходит? Номенклатура (назовем ее так) выполнила свою историческую роль, развалив неустойчивую идею коммунизма. Она заменила прежнюю идеологию деньгами и живет припеваючи за счет этого. Но есть уже другая среда в массах, другая энергия, которую не задушить. И деньгами здесь тоже ничего сделать нельзя. Теперь такое время, что только созиданием можно достигать прогресса. Нужно дать этой созидательной энергии широкий простор».

Иных собеседников Александра Паникина уже нет в живых, как и его самого, и хотя те беседы сохранились только на бумаге да в аудиозаписях — они живее нынешнего трескучего и тщательно «причесанного» многословья.

Александр Паникин активно нес в себе эту объединительную, созидательную миссию, привлекая на свою сторону совершенно разные слои людей — тех, кому было важно чувствовать образ своей страны, верить в созидательную силу России. Сегодня все очевидней — нет ничего более бесплодного, чем путь «закручивания гаек». Выделять касту неприкасаемых, оставив для масс удел бессловесной созерцательности, и при этом ждать, что в страну, неизвестно откуда, хлынут инвестиции, родятся инновации, заработают институты и инфраструктура, — дело совершенно безнадежное. Сегодня полномасштабный портрет России создать невозможно, несмотря на избыток «клубов по интересам», потому что нет альтернативных мнений, есть единственное мнение одной группы людей, выражающей, в свою очередь, мнение одного человека. Преимущество в нашем больном обществе отдается сегодня «одной крови» (делается потом поправка на «одну группу крови»), это удобно в любом случае: сделают себе спокойненько переливание и будут жить. А что делать другим больным, у которых группа крови иная, их что, подвергнуть эвтаназии? Переливание не выход, тем более что переливание бывает еще из пустого в порожнее.

Александр Паникин в своих диалогах на бумаге и аудиокассетах остается рядом с нами, потому что в диалогах с ним слышен неравнодушный пульс жизни.