Этому позору, чудовищному преступлению против человечности и лжи вокруг него, которую мягко можно назвать фальсификацией истории на высшем государственном уровне, сегодня исполнилось 70 лет. Отправной точкой стала записка наркома внутренних дел Л. Берия в ЦК ВКП(б) товарищу Сталину от 5 марта 1940 года. В ней предложено:
«1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 7000 человек бывших польских офицеров, помещиков, осадников* и тюремщиков,
_ 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков_
_ — рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела»._ (Пунктуация оригинала сохранена.)
На первой странице этого документа через весь текст следуют размашистые подписи: И. Сталин, К. Воpошилов, В. Молотов, А. Микоян. Hа полях, мелко: т. Калинин — за, т. Каганович — за.
Уже в апреле-мае 1940 года под Смоленском, Калинином (ныне — Тверь) и Харьковом загремели выстрелы. Причем, по показаниям бывшего начальника УНКВД по Калининской области Д.С. Токарева, «из камер поляков поодиночке доставляли в «красный уголок»… там сверяли данные… Затем надевали наручники, вели в приготовленную камеру и стреляли из пистолета в затылок… Руководил расстрелом Блохин, который привез с собой целый чемодан немецких «вальтеров», ибо советские наганы не выдерживали — перегревались». В Катыни и Харькове технология расстрелов была точно такой, как в Твери.
«Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21 857 человек <…> Вся операция по ликвидации указанных лиц проводилась на основании Постановления ЦК КПСС от 5 марта 1940 года. Все они были осуждены к высшей мере наказания по учетным делам, заведенным на них как на военнопленных и интернированных в 1939 году». Это уже из записки Председателя КГБ СССР А. Шелепина товарищу Хрущеву Н.С. от 3 марта 1959 года. Но ее цель отнюдь не в том, чтобы покаяться перед братской Польшей и реабилитировать невинных жертв. Цель — замести следы преступления: «Какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции со всеми нежелательными для нашего государства последствиями. Тем более в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия, подтвержденная произведенным <…> в 1944 году расследованием Комиссии, именовавшейся «Специальная комиссия по установлению и расследованию расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» (т.н. Комиссия Бурденко. — Ред. )_ <…> Исходя из изложенного, представляется целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году, по названной выше операции»_. Президиум ЦК КПСС просьбу КГБ удовлетворил.
И это 1959 год, самый разгар «оттепели»! Неудивительно, что к «Катынскому делу» вернулись только в годы перестройки. 22 марта 1989 года Э. Шеварднадзе, В. Фалин и В. Крючков (!) пишут в ЦК КПСС записку «К вопросу о Катыни». В ней сказано: «Видимо, нам не избежать объяснения с руководством ПНР и польской общественностью по трагическим делам прошлого <…> Возможно, целесообразнее сказать, как реально было и кто конкретно виновен в случившемся, и на этом закрыть вопрос. Издержки такого образа действий в конечном счете были бы меньшими в сравнении с ущербом от нынешнего бездействия». Дополнительно В. Фалин сообщил М.С. Горбачеву: «…документы из советских архивов позволяют даже в отсутствие приказов об их расстреле и захоронении проследить судьбу интернированных польских офицеров, содержавшихся в лагерях НКВД <…> Выборочное пофамильное сопоставление списков на отправку из Козельского лагеря и списков опознания, составленных немцами весной 1943 года во время эксгумации, показало наличие прямых совпадений…».
Вообще «Катынское дело» — лакмусовая бумажка политической ситуации в нашей стране, уровня демократичности-тоталитарности режима. Так, во время путча-1991 «…19 августа с.г. соответствующие должностные лица УКГБ СССР по Тверской области оказали определенное негативное воздействие и давление на совместную советско-польскую следственную и экспертную группу о немедленном прекращении начавшихся эксгумационных работ, убытии воинского подразделения с территории…» (Из письма представителей Главной военной прокуратуры М.С. Горбачеву от 3 сентября 1991 г.)
А пять лет назад, в марте 2005-го, главный военный прокурор Александр Савенков публично заявил: «С учетом того, что в уголовном деле, которое расследовалось Главной военной прокуратурой РФ, из 183 томов 116 содержат сведения, составляющие государственную тайну, оставшиеся 67 томов открыты для ознакомления, и мы готовы предоставить их польской стороне…». То есть вопреки предыдущим договоренностям (еще 1991 года) Россия передала лишь третью часть томов дела.
Какую же государственную тайну так ревностно оберегает Главная военная прокуратура? Зачем нужно засекречивать две трети уголовного дела?! Почему «путинская Россия» не хочет однозначно осудить преступления сталинского режима, хотя бы резко отмежеваться от них?
