Вернулась из Европы. Включила наш заасфальтированный телевизор — о Калининграде ни слова (кроме РЕН ТВ и «Евроньюс»). Кликнула мышкой — тысячи и тысячи сообщений в интернете.

Нет свободного телевидения, но есть интернет и приличные люди. Уже много.

Итак, в ничем особо не примечательную субботу тридцатого января сего года, ровно в тринадцать часов, на площади Советов в Калининграде собрались, по одним подсчетам, двенадцать, по другим — девять, а по третьим — пятнадцать тысяч человек. Такого митинга в возлюбленном отечестве не было лет двадцать.

Первые сообщения: калининградцы вышли на улицу из-за повышения (на двадцать пять процентов) транспортного налога. Это не совсем так и даже совсем не так.

О транспортном налоге на митинге говорили меньше всего. Стоит только глянуть на лозунги и плакаты: «Единая Россия — едина против россиян!», «Георгий Боос! Уходи в отставку!», «Путин в ответе за Бооса» или вот такой — лично Боосу от байкеров: «Георгий! Нам стыдно, что ты — мотоциклист!»

В позапрошлом году я провела в Калининграде неделю. Город показался мне продвинутым. Я написала три полосы*, но в том моем «тексте слов» не было никакой политики. Продвинутость города с разрушенной биографией; единственного города в России, в который все понаехали, для которого Страшный суд уже позади, а не впереди, — эту продвинутость я скорее субъективно и произвольно ощущала, чем точно, внятно и жестко могла бы кому-либо предъявить.

И вот Калининград сам предъявил стране и миру свою продвинутость. С чего вдруг?

Понедельник восьмого февраля. В аэропорту меня встречает Константин Рожков.

Костя восемь лет выпускает газету «Светлогорье», тираж небольшой, всего тысяча экземпляров, но газета живая, для людей и про людей, к власти не подлизывается. Косте Рожкову сорок девять лет, он — известный в городе демократ, не утихает еще с конца восьмидесятых годов.

Раз пятнадцать в последние годы местные власти пытались привлечь Рожкова за его публикации к уголовной ответственности. И однажды — здесь радость! здесь прыгай! — удалось. В какой-то своей статье он нешуточно «задел» судью и получил за это незамедлительно: по гражданскому иску выплатить двести тысяч рублей и по уголовному — отработать сто шестьдесят часов. Деньги выплачивал два года, влез в долги, а «трудовые часы» отрабатывал четыре месяца (нельзя «более четырех часов в сутки»). Подметал двор в милиции, потом направили в детсад. В детсаду Костя оборудовал учебный городок по правилам дорожного движения, подружился с заведующей, та призналась ему: «Ой, моя мама подсела на вашу газету…». А потом (после отработки ста шестидесяти часов) помог той заведующей отстоять жилищные проблемы, ходил по судам и добился победы. Калининград — город маленький, все люди включены друг в друга…

Кстати, милиционеры, когда Костя Рожков отбывал свое уголовное наказание, отнеслись к нему как к родному. Вот и митинг тридцатого января охраняла, например, тысяча милиционеров, и все, с кем я общалась, отмечали: милиция вела себя корректно и сочувственно. «Да они такие же, как мы. Так же мало получают, так же трудно живут, — объясняли мне люди. — Не-е, наши менты против народа не пойдут».

…Прямо из аэропорта едем с Костей Рожковым на встречу с двумя предпринимателями — активными участниками январского митинга.

(В прошлый раз, вернувшись из Калининграда, говорю папе: «Знаешь, там везде доброжелательность, вежливость, воспитанность, а только прилетела во Внуково, сразу поругалась с таксистами, такое хамло, такой ор…» А папа мне: «Ну что ты хочешь, Кенигсберг — это Европа». «Какая Европа? — возмутилась я. — Город на девяносто процентов был разрушен, всех поголовно немцев вывезли, все стало абсолютно советским…» А папа, помолчав: «А вода? А земля? А воздух? А деревья?»

Может, и вправду Калининград — это неистребимо европейское сознание в азиатской стране? Земля, деревья, воздух, море плюс, как говорил тамошний местный житель Кант, «ум сердца…». И люди здесь в иного качества точке? В точке индивидуального сознания?)

«Мы не дали им сожрать наши палатки»

Вадим Косухин — бизнесмен, по его собственному признанию, мелкосредний. Содержит шесть продуктовых палаток и четыре дешевые (для очень бедных людей) парикмахерские. Приехал в Калининград из Москвы. Работал строителем, потом учился на ихтиолога в институте. С 1992 года занимается бизнесом.

«Полтора года назад рейдерский акт — отобрать тысячу двести торговых палаток — задумал предприниматель Олег Павлович Шкиль, друг губернатора (они вместе в хоккей играют), самый богатый человек города. То есть все наши палатки должны были снести, землю выставить на аукцион, Шкиль купил завод по изготовлению палаток нового типа и по-тихому хотел провести конкурс на лучший внешний вид палаток, сам себя в том конкурсе победить, купить контрольный пакет…

Представляете, нас даже не заставляли наши палатки поменять, просто решили их отнять… И на том же конкурсе выставить не одну-две палатки, а лотами в сто палаток… Но как может один мелкий предприниматель купить сразу сто палаток? А внешне все пристойно: хочешь — участвуй в конкурсе, хочешь — не участвуй…

Так вот: если бы мы закрыли тогда, полтора года назад, по первому требованию свои палатки, то без средств к существованию остались бы пятнадцать тысяч человек: мы, наши семьи, смежники, которые поставляют нам продукты, продавцы наши, охранники… Почти весь мелкий бизнес города был бы уничтожен.

Но «сожрать» себя мы не дали. Вот провели уже тридцать пять пикетов, по семьдесят — восемьдесят человек на пикете, почти каждые две недели пикетируем, все эти полтора года, непрерывно…

И вынудили власть пойти на диалог. Правда, это якобы диалог. Вот дважды с нами встречался Боос. Разговоры были длинные, по три-четыре часа подряд. Однажды он меня с такой встречи выгнал. Боос — человек очень властный, очень грубый, но я тоже грубый. И в какой-то момент начал на него кричать: «А почем НАШИ палатки на аукцион? (Вадим со смехом и самоиронией показывает лицом и голосом, как именно он кричал на Бооса. — З. Е.). Давайте ВАШ бизнес выставим на аукцион!!! Давайте ВАШУ СВЕТОТЕХНИКУ через конкурс проведем!» Ну, вы знаете, что у Бооса двадцать один завод светотехники по всей стране, да?

Вот, он, Боос, нас вроде бы выслушивает, но абсолютно не слышит. Говорит: «Я вас поддержу, если вы докажете, что право имеете…» Да зачем мне ему свое право доказывать? Я здесь первую палатку в 1995 году открыл, людям работу даю, деньги им плачу… Какое такое свое право я должен ему доказывать? Право на личное существование?

Мы не хотим покупать шкилевские палатки, хотим сами менять внешний вид своих палаток… У нас, знаете, появилось теперь много желаний — жить, работать…» (Смеется.)

Игорь Каганцев малым бизнесом занимается пятнадцать лет. Держит шесть палаток «Служба быта». Игорь окончил мореходку, работал штурманом, потом учился в инязе, потом заочно окончил университет — факультет психологии.

«У малого бизнеса большая степень выживаемости. Крупный бизнес в кризис терпит бедствие. А малый даже в кризис способен развиваться. Малый бизнес — не благотворительность, а реально то, что может поднимать экономику.

Мы платим не только налоги. Мы бог знает сколько платим (переплачиваем) коммерческим структурам. Вот, к примеру, нововведение: выдавать паспорт на вывоз мусора. Я только что заплатил двадцать тысяч за этот паспорт. Вот послушайте, где мне набрать на все эти затеи денег?

«Достали посредники», — красиво говорит наш премьер. И делает все, чтобы эти посредники были. «Мы должны это сделать…» — говорит премьер. Никогда не сказал: «Я сделаю это и это… Я отвечу за это…» Всё так обтекаемо, не за что ухватить…

Моя фирма в прошлом году заплатила два миллиона рублей налогов. Это много или мало? А когда местной прессе платят двадцать один миллион рублей за то, чтобы она Бооса хвалила, — это много или мало? Те, кто похвалит Бооса краше всех, — получат больше… Но это МОИ деньги! Те, что я заплатил в бюджет. Эти деньги должны быть потрачены на людей, на качество их жизни, а не на обман.

Мы — не бунтовщики и не экстремисты. Вот ко мне перед митингом подошел мент и говорит: покажите свои лозунги, вежливо так сказал, но я сразу на дыбы: «Почему я должен тебе их показывать?» А он: «Чтобы не было экстремизма». И я сказал: «А вот это — правильно. Это — порядок». И показал все наши лозунги, и мы с этим ментом расстались друзьями».

Трава ломает асфальт

Вечером у меня встреча с Соломоном Гинзбургом, депутатом Калининградской областной думы и одним из организаторов январского митинга.

С Соломоном я знакома давно, лет пятнадцать. Он умный, образованный человек. В Калининграде его все знают и уважают. Депутат уже незнамо скольких созывов. Избран ста семью тысячами избирателей города. Очень этим гордится. Как и тем, что на последних выборах в облдуму по самому Калининграду не прошел ни один единоросс, все только по области.

«Ростки гражданского общества пробиваются сквозь асфальт. И трава ломает асфальт», — романтически начинает разговор Соломон. А дальше — по-деловому: «То, что произошло в Калининграде, — некий индикатор. Через год-полтора это будет по всей России. Здесь просто сыграло свою роль такое сложное явление, как калининградская идентичность. Это причудливое переплетение региональной идентичности, европейской (твой папа правильно сказал: Королевский Замок взорвали, но воздух остался, дух…) и российской.

Второе: до чего надо было достать калининградский социум, чтобы люди, которые раньше, при демократии, и руки друг другу не подавали (например, «яблочники» и элдэпээровцы), теперь этот митинг вместе создавали, стояли рядом, были единомышленниками — и все это еще и вместе со «Справедливой Россией», и с коммунистами, и с «Патриотами России», с общественным движением «Справедливость» и Борисом Немцовым, который прилетел из Москвы. Короче, все партии были. Кроме «Единой России» и «Правого дела». Но у нас нет «Правого дела», есть некий пластмассовый пупс…

Боос хочет руководить Калининградской областью, как акционерным обществом закрытого типа. В Подмосковье это, может быть, проходит, в Калмыкии — тоже, а здесь — нет… Он хочет, как в том известном анекдоте, жить, как Абрамович, а управлять, как Сталин. Но так не бывает.

Я не хочу сказать, что Боос — враг. Но то, что он всех достал, — это так. Эта земля его отторгает. Можно играть на гитаре, быть обаяшкой… Но эти диктаторские методы…

Да, милиция наша вела себя цивилизованно, но этому предшествовала большая организационная работа. Накануне митинга, 29 января, ко мне приходит один мой избиратель, он занимает ответственный пост в управлении внутренних дел, и говорит: знаете, я к вам очень хорошо отношусь и должен предупредить, что готовится провокация. Оказывается, за одну ночь собирались обнести площадь Советов (ее нам определили для митинга) высоким забором и сделать в этом заборе одну маленькую узенькую дверь. Для чего? Для того чтобы через эту дверь всех по одному пропускать. Искать, нет ли у кого-то какой-то заточки или дымовой шашки. Представляешь, что было бы, если бы «случился» тот забор… Люди шли бы на митинг, все эти двенадцать тысяч человек, их бы по одному проверяли, начались бы скопления, конфликты. Ну я тут же связался с полпредством России, разговаривал с замом Клебанова… Короче, отменили всю эту дурь.

Единороссы откуда-то взяли, что аренда КамАЗа, который мы использовали как трибуну, обошлась нам в 300 000 рублей. Да чушь это. КамАЗ вообще не возник бы, если бы власть не отказала бы нам в аренде трибуны, даже так — сначала деньги у нас за эту аренду взяли, а потом эти деньги вернули. И пришлось нам найти эту фуру, пригнать ее… Да какие там, к черту, 300 000 рублей, весь митинг нам обошелся в 22 600 рублей. Я тебе абсолютно точную цифру говорю.

Зоя! Представляешь, на наш митинг приехали колясочники, инвалиды на костылях, те, кто брал Кёниг в 1945 году… И два часа — на морозе, в снегопад, в пургу… Свадьба вдруг присоединилась! Там неподалеку ЗАГС, и вот стоят жених с невестой, жених набросил невесте на свадебное платье дубленку, все гости их тут же… Эта свадьба тоже с нами все два часа была, они чуть в ЗАГС не опоздали.

Кстати, в последние дни перед митингом мы вынуждены были работать на понижение явки. Площадь перед Домом Советов — не безразмерная, все бы там не поместились… Рядом проходит автострада. Мы перестали посылать эсэмэски, перестали обзванивать… Боялись, что люди выйдут на тротуары, на дорогу — и не дай бог что-то случится… Так что на митинг могли прийти на три-четыре тысячи человек больше… Потому что один звонок мог потащить за собой еще цепь… Но мы думали о безопасности. И безопасность была. Ни единого пьяного… Внутренние дружинники следили за порядком, люди вовсю самоорганизовались. Протестное, но цивилизованное противостояние. Цивилизованное, но жесткое. Не дай бог пошла бы в бой милиция — люди бы костылями дрались… А так — ни одного тухлого яйца, ни одного гнилого помидора…

Более того! На заседание нашей областной думы я пригласил под гарантию безопасности представителей «Единой России», предложил им выступить, чтобы они изложили свою точку зрения… Ни один единоросс не пришел».

В Калининградской областной думе сорок депутатов, из них двадцать семь — единороссы.

Из разговоров за соседним столиком в кафе:

— Слышал? К нам на следующий митинг Шевчук обещал приехать.

— Не-е, Юра под Немцова не пойдет.

— А при чем тут Немцов? Это же — наш митинг.

С-а-м-о-л-е-т…

Итак, митинг был назначен на тринадцать ноль-ноль, но на площади Советов уже полдвенадцатого собрались тысячи три-четыре, не меньше, человек. Люди шли с семьями, детьми.

Где в это время был губернатор? Не знаю, насколько достоверна информация, но вроде бы в полдень Боосу доложили, что на площади собрались всего сто митингующих и четыреста бойцов ОМОНа, и Георгий Валентинович на своем реактивном самолете вылетел на Мадейру, дорогой португальский курорт. На две недели. В запланированный отпуск.

О боосовском самолете говорят в Калининграде много. Без особой запальчивости или классовой ненависти, но строго и жестко. Самолет, по данным калининградской оппозиционной газеты «Дворник», зарегистрирован на Каймановых островах, «во избежание напрасных налоговых выплат».

Купил Боос этот самолет или взял в аренду, сам, лично, или помог кто — никто не знает, но слухи о боосовском личном самолете поползли по городу еще прошлой осенью, аккурат в разгар истории с «КД АВИА» («Калининградские авиалинии»). Людям из «КД АВИА» полгода вообще не платили зарплату, потом заплатили, но только часть, а само предприятие «КД АВИА» в конце концов обанкротили, и две тысячи его работников оказались на улице… Я разговаривала с одним молодым таксистом, который еще осенью работал в «КД АВИА», и он прямо меня спросил: «Не на наши ли деньги купил себе самолет Боос?» Я так не думаю. Но на такие вопросы лучше людям отвечать.

Так вот: едва Боос тридцатого января прилетел на португальский курорт, как тут же надумал вернуться в Калининград. По собственному признанию, сам так решил. Но калининградцы говорят: это президент Медведев его вернул.

Дня два Боос отмалчивался, а потом вдруг заявил, что не хотел и не собирался идти на второй срок, но из-за январского митинга «… во мне проснулись бойцовские качества», и теперь, мол, пойду.

Калининградский интернет просто взорвался на этих словах. Вот только одна тысячная откликов:

(verteunet). 05.02.2010 10:09:39
«…во мне проснулись мои бойцовские качества…»
С кем биться собираемся, Георгий Валентинович?
А говорили «диалог, диалог…»

(абвгд). 05.02.2010 10:20:44
Печальная новость!!!
http://www.kommersant.ru./doc.aspx? DocslD=1316101
— Георгий Валентинович, в области свыше 130 тысяч человек за чертой бедности — это так? (ДРОНД-2009)
— Да, это сигнал, это материал для анализа.
Сигнальная система. Совесть и честь в ней не умещаются.

(Fresh Wind) 05.02.2010 10:33:45
Товарищи дорогие, какое «личное решение»???… В конце концов губернаторов назначает президент, а не они по собственному желанию остаются тренировать свои бойцовские качества для борьбы с собственными детскими комплексами.

Кто организовал аплодисменты?

В 1946 году впервые после войны на публике в Колонном зале Дома Союзов появилась Анна Ахматова. И люди в зале встретили ее аплодисментами.

Когда об этом доложили Сталину, тот пришел в бешенство и на полном серьезе спросил: «Кто организовал аплодисменты?»

Сталину в голову не могло прийти, что аплодисменты Ахматовой — искренние, просто в порыве сильных чувств.

Так вот: о реакции властей на калининградский митинг.

Сразу после митинга в Калининград прилетели полпред президента РФ Илья Клебанов и заместитель генпрокурора РФ Александр Гуцан. Говорят, Илья Клебанов, уезжая, в сердцах сказал, что Боос так и не стал политиком.

Георгий Боос утверждает, что его рейтинг выше, чем антирейтинг. Но калининградцы отмечают: Боос нервничает, дергается, прячется от людей и вообще «как-то стал меньше ростом, меньше весом…» Несколько раз уже назначал официальную дату встречи с лидерами оппозиции и в последний момент отменял ее, почти никак не объяснившись.

Приезжали в Калининград и единороссы из Москвы. Депутат Госдумы Евгений Федоров высказал газете «Коммерсантъ» позицию, которую он старается донести до жителей области: «Калининградцы здорово подставились на этом митинге, где звучали призывы об отставке Путина. Теперь все знают, что против Путина только две силы: вы (калининградцы) и американцы. События могут принять нежелательный оборот. Например, Георгий Боос обидится на митинг и уйдет в отставку» («Коммерсантъ» от 03.02.2010).

Кто-то распускает по городу слухи, что людей дезориентировали, обманом вывели на улицу, и о «купленности» митинга, и что за спиной калининградской оппозиции стоят ЦРУ, ФБР, Моссад и даже… ФСБ.

«Да я сам слышал такую оригинальную версию, — говорит Соломон Гинзбург, — что наш митинг поддерживался ФСБ и полпредством России. То есть: митинг был за Медведева и против Путина. И все это исключительно для того, чтобы избавиться от такого кристально чистого губернатора, как Боос, и чтобы повернуть вспять путинскую линию борьбы с коррупцией… Очень богатые фантазии! Почему вдруг ополчились на ФСБ? Потому что и фээсбэшники на нашем митинге вели себя достойно. Никто из власти не верит, что в людях может проснуться чувство гражданского достоинства. Но оно уже проснулось».

Справка «Новой»

Известно, что губернатор Калининградской области Георгий Боос пользуется самолетом Hawker 390 (VP-CFW) (см. фото). Самолет был зарегистрирован на компанию Avcorp Holdings Inc Trustee.

В пресс-службе правительства Калининградской области сообщили, что самолет находится во фрахте. Губернатор Георгий Боос его арендует, поэтому он не отражен в декларации о доходах и о налогах речи не идет.

Советник Бооса Светлана Оболенцева заверила «Новую», что в собственности губернатора этого самолета нет, фрахт он оплачивает лично и область не тратит средств на обслуживание и

*См. «Новую» от 31.07.2008 — «Продвинутый город».

(Продолжение следует)