В понедельник в Хамовническом суде продолжился допрос бывшего сотрудника ЮКОСа Сергея Узорникова. И произошли чудеса. Опытный аудитор, занимавшийся в ЮКОСе консолидированными финансовыми отчетностями, своими ответами полностью опроверг как официально предъявленное обвинение в хищении нефти, так и часто упоминаемые прокурорами слова про «отмывание денег»…

А на следующий день — очередной провал прокуратуры: Алексей Голубович, козырная фигура обвинения неожиданно для всех поддержал подсудимых. Он заявил про «заказной характер дела», про то, что деятельность ЮКОСа была законной, и ни словом не обмолвился о том, что служба безопасности в лице Невзлина и Пичугина угрожала ему и его семье.

День сто сорок четвертый

Михаил Ходорковский продолжил допрашивать свидетеля Узорникова, основываясь на показаниях, которые аудитор дал следствию и которые были озвучены обвинением. В итоге свидетель был вынужден сообщить: на основании анализа отчетности ему известно — вся нефть добывающим компаниям оплачивалась, и эта оплата покрывала их затраты на производство этой нефти. Ну, а после этого обвинение в хищении существовать не может…

Далее свидетель подтвердил, что часть акций дочерних обществ находилась на ЮКОСе, а часть — на компаниях, консолидированных с ЮКОСом, а значит, все они входили в периметр консолидации ЮКОСа. То же самое свидетель подтвердил и относительно компаний, которые обвинение называет «орудием хищения нефти». А значит, деньги, вырученные от реализации нефти, тоже оставались в пределах ЮКОСа и никуда не девались…

— Ваша честь, хочу обратить ваше внимание, что на базе показаний этого свидетеля, которые легко подтверждаются документами — легко! — процесс можно было бы завершать, — отметил Ходорковский.

День сто сорок пятый

Показания дает бывший директор по стратегическому планированию и корпоративным финансам ЮКОСа Алексей Голубович, который обвинялся следователями в мошенничестве в рамках «дела ЮКОСа», но по этапу не пошел. При условии сотрудничества со следствием были отменены постановления об объявлении его в розыск и заочном аресте. Голубович известен своими интервью государственным российским СМИ, в которых он рассказывал о давлении, оказываемом на него «акционерами ЮКОСа», и о нескольких покушениях, совершенных на него и его семью службой безопасности ЮКОСа… Сейчас самый раскрученный свидетель прокуратуры, окруженный судебными приставами и крепкими ребятами из собственной охраны, пришел в суд.

Прокурор Валерий Лахтин с воодушевлением расспрашивает Голубовича об основном пласте обвинения — хищении акций дочерних обществ Восточной нефтяной компании. (Напомним, обмен акций ЮКОСа на акции ВНК обвинение считает хищением.) И неожиданно для всех господин Голубович не только подтвердил версию Ходорковского и Лебедева о том, что никакое это было ни хищение, а спасение акций от рейдеров временным переводом на другое юрлицо, но и заявил, что иначе ЮКОС и поступить тогда не мог. По словам Голубовича, обмен акций на акции ЮКОСа был законным.

— Решение об обмене акций — это было серьезное решение? — спрашивал Лахтин.

— Это серьезное и тактическое решение. Это защита активов, — отвечал Голубович.

Далее Лахтин, расспрашивая Голубовича, предварил приговор суда и назвал обмен акций «неэквивалентным». Свидетель не согласился — эквивалентность обмена подтверждали независимые оценщики.

— Международному центру оценки (МЦО), который должен был обосновать, насколько обмен эквивалентен, нельзя было поставить задачу намеренно завысить или занизить стоимость акций, поскольку технически это очень сложно сделать… — говорил Голубович. А прокуроры утверждали обратное — будто бы отчеты МЦО являлись способом для неэквивалентного обмена акций, что в конечном счете и привело к их хищению…

— Сам-то обмен акций, он равноценный был? — не верил происходящим в свидетеле переменам Лахтин.

— Менять акции примерно одинаковой стоимости по их рыночным котировкам — это справедливый обмен.

— Ну, а впоследствии-то почему возник вопрос о недействительности этих сделок по обмену? — спросил прокурор.

— Прошу прощения, а у кого возник-то? — засмеялся Голубович.

— Ну… — задумался Лахтин, — ну, вам что-то известно о том, что такой вопрос возник?

— Ну, когда начали к следователю в СК МВД вызывать всех подряд, тогда вопрос возник. Но он возник не по поводу оценки, а вообще по поводу того, что кто-то заказал расследовать это дело… Начал дергать всех начальников ЮКОСа, по-моему, следовать Павлов. Что ему нужно было, никто не понимал из нас, по крайней мере. Поэтому у меня, например, возник вопрос, а что вообще от нас хотят?

Прокуроры застыли. Увидев выражения их лиц, Голубович продолжил:

— Извините, я просто, как воспринимал эту ситуацию, так и отвечаю…

Обвинитель Ибрагимова повернулась к судье и что-то недовольно произнесла. А Лахтин собрался и перешел к главному — службе безопасности компании, о криминальной деятельности которой так много рассказал миру Голубович.

— Имелась ли какая-то структура безопасности в ЮКОСе? — начал издалека обвинитель.

— Да. Была служба безопасности.

— Ну, а в случае возбуждения уголовных дел в отношении каких-либо сотрудников компании служба безопасности должна была реагировать?

— Какое отношение это имеет к рассматриваемому делу, Валерий Алексеевич? — спросил судья.

— Понятно… По-другому задам вопрос. Ходорковский интересовался обстоятельствами возбуждения уголовного дела* как руководитель компании?

— Мы с ним эту тему не обсуждали.

— Не связано ли это было с тем, что эффективно работала служба безопасности ЮКОСа?

— Наверное, если бы она эффективно работала, люди бы, — смеясь, отвечал Голубович, кивнув на «аквариум», — тут не сидели бы…

Про угрозы, о которых на протяжении всех 10 месяцев процесса, продлевая подсудимым меру пресечения, говорит обвинение со ссылкой на показания Голубовича, тот ничего не упомянул. Хотя прокуроры ранее заверяли, что того угрожали убить…

— В сентябре 2003 года вы покидали пределы Российской Федерации?

— В Англии жил.

— И что вам Ходорковский рекомендовал — поехать в Москву, дать показания?

— Нет, Ходорковский мне ехать в Москву не рекомендовал. Меня никто не заставлял ехать в Москву давать показания…

— Ну, а что мешало вам до определенного времени вернуться в Москву?

— В общем, мешало то, что следователь по так называемому «делу ВНК» из Следственного комитета МВД вел определенные действия, которые я и мои юристы воспринимали как попытку дать понять, что лучше из Москвы уехать…

— Ну, следователь вел обоснованные действия по расследованию уголовного дела, — оскорбился Лахтин. — …Дело было соединено с настоящим.

— Это потом вы его соединили, а в 2003 году — нет. Следователь Шумилов звонил моему юристу, говорил: «А где Голубович? Почему он не является на допрос?». «Повестки нет». — «Так вот, когда повестка будет, будет поздно. Пусть он лучше явится, а то мы его арестуем». Вот такие идиотские разговоры по телефону в принципе возникают, когда дело заказное и кто-то хочет на человека надавить . Я так это понимаю. Может, неправильно понимаю…

— Нет, конечно! — заметил Лахтин. — Такого понятия нет — «заказное уголовное дело»…

Свидетель Голубович и подсудимые засмеялись.

Наблюдать за всем этим прокурор Ибрагимова больше не могла:

— Алексей Дмитриевич, а нам не смешно! Нам не смешно! Вы соскучились по Ходоровскому? Соскучились по Ходорковскому? — В зале повисла тишина. — Соскучились?! Как вам задают вопрос, так вы сразу ему улыбаетесь, ему и Лебедеву.

Судья на такие откровенные запугивания реагировал спокойно и почему-то с растерянной полуулыбкой смотрел на Ибрагимову.

А Лахтин продолжил допрос:

— Можете вы ответить на вопрос, что это за компании, подконтрольные Лебедеву. Хотя бы предположительно ответьте! Хоть что-то ответьте!

— Ну, я действительно не понимаю, что от меня хотят услышать. Я, правда, над вами не издеваюсь, уважаемый прокурор…

После того как судья сообщил, что следующий день в суде будет выходным, а потом опять продолжится допрос Голубовича, Ходорковский обратился к суду с просьбой:

— Я прошу уважаемый суд неким образом — не знаю, каким — оградить свидетеля в день перерыва и в дни его допроса от возможных, на мой взгляд, воздействий со стороны лиц, сотрудничающих с государственным обвинением…

Прокурор Ибрагимова отреагировала моментально:

— Мы вас, ваша честь, тоже об этом хотели попросить! Чтобы подсудимые и их лица не воздействовали на бывшего подчиненного Ходорковского!

— А как оградить? Мне с собой домой свидетеля забрать? — спросил судья.

День сто сорок шестой

И на следующем заседании Голубович полностью поменял тактику. Он отозвал свои показания по обмену акций ВНК на акции ЮКОСа. При этом Голубович обвинил адвокатов подсудимых в «неправильном истолковывании» его слов в интервью прессе», ну и попенял самой прессе на «искажения».

— Я во вчерашней газете прочитал… цитируют тут Клювганта, где он говорит, что судья признал действия руководителей ЮКОСа с акциями ВНК не только законными, но и справедливыми, и что я признал, что они обменивались по справедливой оценке, но я хотел сказать, что не делал таких признаний… Прошу защиту воздержаться от таких комментариев, по крайней мере, до завершения моих показаний, я не говорил об оценке акций и эквивалентности обмена…

Голубович лукавил: те же самые журналисты записывали его показания на диктофон (все аудиозаписи показаний Голубовича есть в распоряжении «Новой»). Дословно в них сказано, цитируем: «Да и наши сотрудники не ставили себе цели занизить акции ВНК и завысить акции ЮКОСа…»

Прокуроры были удовлетворены.

* по ВНК

P.S. На момент подписания номера показания относительно службы безопасности ЮКОСа Голубович не отзывал.