Надо отдать должное Дмитрию Медведеву: на сайте президента неуклонно печатаются расшифровки всех его официальных встреч, даже тех, в которых он сам и его собеседники выглядят неловко. Такова встреча 11 декабря с судьями КС: на ней, впрочем, судя по расшифровке, говорят только Медведев и Зорькин, а судьи убито молчат (переваривают заметки председателя, которые опубликованы тем же утром, 11 декабря, в «Российской газете»). Медведев тоже не знает, с чего начать: действительно волнующий судей раскол КС, результатом которого стала отставка Кононова и отзыв Ярославцева из Совета судей, не обсуждается, во всяком случае, при журналистах. «Ну как вам живется на новом месте?» (Оно уже и не новое.) — «Хорошо! (Это неправда.) Тут красиво! (Это отчасти правда.)»

Зорькин, который уже использовал для «Российской» позицию КС по смертной казни, решил рассказать президенту о последнем решении КС о порядке лишения граждан дееспособности — теперь только в присутствии самого «умалишаемого». «Как интересно!» — замечает президент. Тут проблема, действительно, была, но использовать для ее решения Конституционный суд — это, что называется, забивать микроскопом гвозди.

Но и все остальные его решения того же уровня, и громче им тут похвастать просто нечем. Не говорить же о подлинных проблемах фактической отмены Конституции в практике ментов и судов общей юрисдикции (Ярославцев об этом уже поговорил с El Pais) или об уклонении Конституционного суда от всех жалоб («А их все больше!» — напоминает Медведев) по действительно актуальным и острым вопросам гражданских прав…

Что касается публикации заметок Зорькина в «Российской газете», я понимаю, как сложно было коллегам ему отказать. Наверное, если бы он принес их к нам, в «Новой» сказали бы, что не стоит печатать все, что живой человек может написать в запале. Потому что человек вызывает сочувствие. Но это уже напечатано.

…О «мужестве» судей КС при вынесении «непопулярного решения об отмене смертной казни» — политически оно было предрешено, иначе и этот запрос в КС нашли бы возможность не рассматривать.

…О «сомнительных моральных качествах майора Дымовского».

…Об информационной («организационной и политической») войне, объявленной некими силами Конституционному суду, в общем, о заговорах — вечной беде российского государства, как это видит Зорькин:

«Основное отличие между КС и МВД в том, что МВД является предельно разветвленной системой… В конце концов Дымовский всего лишь майор. Но в кампании против КС задействованы не майоры, а, так сказать, «маршалы»… Место вчерашних Гдляна и Иванова предложено занять двум конституционным судьям — Ярославцеву и Кононову. Оба они, заявляя, что Конституционный суд действует по указке Кремля, принципиально и не случайно воздерживаются от каких-либо доказательств».

Анатолий Кононов, у которого «крамолой» стал только заголовок, поставленный «Собеседником» без его участия, лишь прокомментировал журналистам отставку из Совета судей своего коллеги, он не заявлял, что КС действует «по указке Кремля» — этот вывод сделал сам Зорькин. Ярославцев же рассказал El Pais об известных всей России проблемах судейской независимости. То, что из этой критики вытекает и упрек Конституционному суду, который самоустранился от решения проблем независимости судебной власти, — Зорькин тоже додумал уже самостоятельно, хотя додумал правильно, так как это, видимо, и не позволяет ему в полной мере насладиться прелестями питерской ссылки Конституционного суда.

Наверное, не мне бы бередить эту рану. Но я сижу за дедовским письменным столом, за которым отец сорок лет назад писал докторскую об «эффективности правовых норм», и это меня к чему-то обязывает. Отношение к Конституционному суду у меня тоже личное. В 1974-м я был на практике в прокуратуре у следователя Анатолия Кононова — того самого, который с 1 января сложит с себя полномочия судьи КС. В 1976-м я работал в институте с Эрнестом Аметистовым, судьей КС, умершим в 1998-м, а в институте он давал мне читать «Архипелаг ГУЛАГ» (или я ему давал точно не помню). Нынешний начальник аппарата КС сидела в том же кабинете, и она, конечно, видела, что мы читаем, но никому не проболталась.

Шестью годами раньше, в сентябре 1970-го, на первом курсе, я почти влюбился в Валерия Дмитриевича Зорькина, который вел семинары по теории государства и права. Интересных преподавателей было немного на юрфаке МГУ, верить было некому, и в состоянии этой почти влюбленности я спросил у него на семинаре, что он думает о сталинском режиме. Молодой доцент сказал что-то вроде: «Ну что вам ответить? Наверное, тут надо учитывать и исторический контекст».

Я потом много раз возвращался к тому, что мог бы означать этот ответ. Чаще всего я думал, что он просто испугался стукачей — к третьему-то курсу я их знал уже поименно, — и предпочел уклониться от ответа. Но теперь я думаю, что тогда он в самом деле так и думал. Потому что ровно то же самое и столь же невнятно председатель Конституционного суда Зорькин написал в заметках в «Российской газете». Что-то насчет исторического контекста, из которого в России никуда не вылезешь, пусть уж вынесет само, и о пагубности перестройки.

Все действительное разумно, даже если оно лживо и пошло…

Еще отец брал меня в байдарочные походы, «капитаном» был у нас Владимир Александрович Туманов, который потом два года возглавлял КС до февраля 1997-го. В 1971-м я перешел на второй курс юрфака и считал, что уже имею право им сказать кое-что у костра. И вот я сказал, что вся их ученая юриспруденция — мура, потому что, как ученые, они думают о своей шкуре, а не об истине. Азарт, с которым они пытались укусить изолгавшееся государство таким образом, чтобы оно этого не заметило и, не дай бог, не рассердилось на них, был смешон. Я задел их за живое тогда, у костра, испортил вечер, и мне самому до сих пор больно. Меня не выпороли, объяснили дураку, что в долгую годину советского беззакония задача юристов — тайно, как первые христиане, хранить юриспруденцию, кажущиеся ни на что не годными конструкции презумпций, которые когда-нибудь еще пригодятся. А еще они просили меня с такими речами в чужой компании не выступать.

Бережно хранимые отцами презумпции в самом деле ненадолго были вынуты из сундука теории, но снова выхолощены и сегодня превращены в такой же абсурд, каким была в то время Конституция СССР 1936 года. Но азарт, с которым судьи КС ходят в атаку там, где не страшно, стараясь укусить путинский тоталитаризм так, чтобы он, не дай бог, этого не заметил, — мне уже не так смешон: мы все слишком много в связи с этим пережили, и слишком много было надежд.

От редакции

Мы в очередной раз приглашаем Валерия Дмитриевича Зорькина, как и других судей и не только Конституционного суда, к широкой дискуссии о ценностях права и демократии, о независимости судебной власти. Монологи в правительственной газете (к которой мы, как и к Зорькину, относимся с глубоким уважением) не могут заменить диалога с обществом.