Недавно «Новая» рассказывала о камчатском поселке Парень, шестьдесят жителей которого обитают в нечеловеческих условиях: без продуктов, врачей, транспорта. Сообщить о себе терпящие бедствие люди смогли благодаря случайному телефонному звонку: в Парень позвонила педагог из соседнего (за 200 километров) райцентра Палана. Информация разошлась в СМИ, в поселок отправили десяток вертолетов с гуманитарными грузами и чиновниками.
В поселке 2-я Гуселка стационарных телефонов не имеется. В остальном все точно так же, как на крайнем севере Камчатского полуострова: нет больницы, аптеки, школы, асфальта, уличных фонарей, а также водопровода, отопления и газа. Квартиры обогреваются при помощи буржуек, установленных в туалетах. Дети ездят в школу на мусоровозе. 2-я Гуселка находится в городской черте Саратова, в 25 минутах езды от центра, в паре километров от элитных коттеджей местных чиновников.
Доступное жилье
«Мы обычные люди, просто у нас нет ни отопления, ни газа», — говорит Катя. Она не иронизирует, действительно считает, что здесь «жить можно и даже очень хорошо». Катя — симпатичная, совсем молоденькая девушка с двумя косичками. Семья живет в единственном панельном доме, который в поселке называют «трехэтажкой» (произносится как имя собственное). Окна на первом этаже закрыты полиэтиленовой пленкой и фанерой, перила балконов обвалились, козырьки над подъездами держатся на честном слове и ржавых подпорках. На углу развалюхи прибиты новенькая табличка «Улица Чернышевского» (позаимствованная из совершенно другого района города) и картонный потрет революционного демократа.
Мне повезло: сегодня очень морозно, поэтому в подъезде ничем не пахнет. Грязь страшная.
Родители Кати (в семье было трое детей) приехали сюда из деревни в середине 1990-х. Отец устроился водителем на мусоровоз, мать — кочегаром в котельную. В поселке отключали то газ, то электричество, то все сразу. «Я, конечно, сначала была в шоке. Но месяц-два прошло, и как будто здесь родилась».
Катя вышла замуж за соседа Рому. Правда, в загсе брак не зарегистрировали: у 30-летнего Ромы нет паспорта, потому что в свое время родители не оформили ему прописку.
Супруг рассекает на машине (помесь «Нивы», УАЗа и 412-го «Москвича»), которую сам собрал из запчастей со свалки (водитель без прав, машина — без номеров, но и гаишников в поселке тоже нет и не предвидится). Рома возит воду из ручья. Откуда он течет, местные не знают, но воду пьют: ни водопровода в домах, ни колонок на улицах здесь нет. Как говорит Катя, трех 30-литровых канистр хватает на четыре дня.
Когда родился второй ребенок, семья обзавелась собственным жильем: заняли пустовавшую квартиру на первом этаже. «Здесь лет десять никто не жил, не было ни окон, ни дверей, можно сказать, полный пипец». Катя говорит, что «постепенно делает ремонт». Дальше порога не приглашает. За ее спиной видны голые бетонные стены.
«Мы могли бы перебраться в город, но там же дерут бешеные деньги за коммунальные услуги, — говорит Катя. В Гуселке она не платит ничего. — Здесь выживать намного легче. Привыкли: если денег нет, поднимемся к Ленке, наберем еды. Без продуктов мы почти никогда не бываем».
Не спрашиваю, откуда у Ленки столько еды, что можно раздавать соседям. Но знаю, что работает она на городской свалке.
Туалет с индивидуальным отоплением
Поднимаемся на третий этаж. Прямо на лестничной площадке выставлены резиновые сапоги и галоши — «профессиональная» обувь сортировщиков мусора. Дверь (точнее, лист железа с приваренными петлями) не заперта. Когда-то об этой квартире можно было сказать — «улучшенной планировки». В просторной прихожей умещаются несколько бочек с водой. Большая кухня с бесполезной плитой и раковиной без крана. В туалете на месте унитаза стоит буржуйка, труба выведена в дыру вентиляции. Если топить круглые сутки, в день уходит четыре-пять мешков дров. Лена собирает их на свалке. Жители побогаче покупают «настоящее дерево»: ветки, оставшиеся после обрезки зеленых насаждений на улицах Саратова. Водители продают их по тысяче рублей за грузовик. Теперь понимаю, почему городские деревья «стригут» фактически под корень.
Лет пять назад, когда зимой случились арктические морозы минус 42 градуса, в квартире Елены было так холодно, что грудной ребенок, лежа в кроватке, обморозил ногу.
В 1996 году маму Елены лишили родительских прав. «Младших отправили в детдом, а меня бросили. Как бросили? Обыкновенно. Ни в интернат не определили, ни опекунов не дали. Тетка из опеки сказала, мол, иди хоть на вокзал, а с родителями ты не должна жить. Да, именно так и сказала: на вокзал. До сих пор в опеке работает, змея». Лена пошла на свалку, собирала бутылки и чермет. Окончила шесть классов (говорит, что «со школы выкинули»).
За сортировку отходов платят по 300—500 рублей в день. «Ну да, тяжелая работа, а иначе кто их будет кормить?» — кивает в сторону спальни. У самодельного «козла» лежат двое детей в трусиках.
Сиротского пособия на себя, декретных и детских выплат на своих детей Елена не получала, потому что у нее не было никаких документов. Свидетельство о рождении старшему сыну выдали в шесть лет, после судебного процесса «об установлении факта рождения».
Школьный мусоровоз
Основная часть поселка — щитовые домики в зарослях сухого бурьяна. Узкие улочки нарезаны вкривь и вкось. «Да что вы к этой трехэтажке прицепились, там одни шаромыжники живут! Земли полно, раскапывай, сажай огороды, а они на свалке побираются. Вы лучше про нас, про частный сектор напишите», — говорит Ирина. Ее семья приехала сюда пять лет назад из Узбекистана.
В Ташкенте Ирина работала начальником финансового отдела на железной дороге. Денег, вырученных от продажи двух трехкомнатных квартир в центре столицы, хватило на покупку домика в Гуселке. С русской печкой и колодцем. Устроиться на работу по специальности Ирина не смогла, живут натуральным хозяйством.
Каждое утро Ирина встает в 6.30 и провожает сына в школу, расположенную в микрорайоне Юбилейный. До трассы нужно идти в резиновых сапогах, там переобуваться и ловить попутку — то есть мусоровоз. Так же, на «мусорках», дети возвращаются домой. Зимой в четыре часа вечера уже темнеет. В поселке нет ни одного уличного фонаря.
Легенда о свиносовхозе
По подсчетам самих жителей, в поселке обитают около 200 человек. В основном это — молодые люди («старики повымерли»), они выросли уже после гибели цивилизации, о причинах произошедшего ничего не знают. Тетя Алла — последняя свидетельница золотого века, когда в Гуселке были своя школа, клуб, баня, магазин со свежим хлебом и молоком, сад с яблоками и смородиной.
Поселок принадлежал свинооткормочному совхозу первого треста общепита. В начале 1990-х совхоз преобразовали в кооператив. Вырезав скотину, новые хозяева пропали вместе со всеми документами. Впрочем, достоверно неизвестно, были ли эти документы и злодеи-кооператоры, — это уже почти фольклор. Факт в том, что, с точки зрения саратовских чиновников, поселок исчез. Потому что нет ни одного документа, подтверждающего, что он есть.
Поселок смирился с существованием при городской свалке, абсолютно независимым от государства. Государство не возражало. Не существующие на бумаге граждане — пусть они едят хоть мусор, хоть собак, хоть друг друга — не отвлекают чиновников от актуальных задач.
Домик тети Аллы очень маленький, старенький и чистый. Пенсионерка живет здесь почти сорок лет. Но в паспорте у нее временная регистрация, вместо адреса написано «поселок 2-я Гуселка». Нет такого домика, номер и название улицы ему не положены.
Не поминайте нацпроекты всуе
2-я Гуселка находится на территории Волжского района Саратова. Глава районной администрации Валерий Сараев говорит, что власти «знают о ситуации» минимум 11 лет, но «вплотную заниматься» начали с прошлого года. Почему раньше не начали, он не знает, потому что раньше не работал. Может быть, дело в том, что элитные коттеджные комплексы, растущие вокруг Саратова, уже почти дотянулись до Гуселки и бомжатские домики стали портить вид из окон.
По чьей вине целый поселок провалился в Средневековье, администрация не знает. Спрашиваю, почему нельзя пустить в поселок школьный автобус, починить дорогу и дома, ведь на этот счет есть даже нацпроекты. Упоминание святого слова по отношению к специфическому поселению очень рассердило чиновника: «Нацпроекты на территории района успешно реализуются, не надо их сюда приплетать», — сказал господин Сараев. Добавил, что если «статья будет критической», то никаких комментариев он не даст, потому что «критики уже наслушался».
По словам главы, сейчас район собирает документы для признания жилья в Гуселке аварийным. Жителей расселят, а здания снесут, «иначе они пропьют новые квартиры в городе и вернутся обратно». Когда это произойдет, пока неизвестно.
