Официально эту мясорубку власти назвали тогда наведением конституционного порядка.

В ноябре 1994 года федеральная власть попыталась спровоцировать в Чечне гражданскую войну — так называемой оппозиции придали российские танки вместе с российскими военнослужащими, которых секретно вербовали в элитных гвардейских дивизиях. По задумке российского руководства, танки должны были появиться в центре Грозного, а дудаевцы — испугаться и разбежаться.

Но они не испугались.

А потом началась бойня… Новогодний штурм, подлая фраза о том, что для победы хватит одного полка ВДВ, необстрелянные салаги, которых кидали в бой прямо с марша, страшный обстрел города, из которого не успели уйти мирные жители… В этой бойне погибли десятки тысяч российских военных и несколько десятков тысяч жителей Чечни. Точных данных о потерях нет до сих пор.

Офицеры относились к этой войне по-разному. Одни говорили: мы воевать против народа не будем. Другие шли, потому что давали присягу. С солдатами — проще. Известны случаи, когда их запирали на ночь в оружейную комнату, чтобы кто-то не убежал, а на утро отправляли самолетами в Грозный.

Были, конечно, и добровольцы, как среди офицеров, так и среди солдат. Некоторые стреляли и убивали людей с удовольствием.

…Я тоже носил погоны. Присяга вела меня туда, где должны были быть многие военные моего поколения: в Афганистан и Чечню. Там я видел разное. Очень много человеческого горя видел. И до конца дней своих я, неверующий человек, буду молиться на тех людей, кто в Чечне поручил мне заниматься освобождением пленных и заложников. Прежде всего — на генерала армии Вячеслава Тихомирова и полковника Виталия Бенчарского. Эта работа хоть как-то оправдывает мое там пребывание.

А этой войне оправдания нет.