Очаровательная Ирена Понарошку живым сталактитом свешивается с потолка, к которому ее ступни приклеены «Моментом» (в качестве профилактики варикозного расширения вен). Стас Ярушин раздает народу деньги на улице, а народ шарахается от благодетеля. Роман Волобуев устраивает «встречу в верхах» двух маленьких девочек, русской и немецкой, исполняющих роль Кнопки в русском и немецком вариантах сериала «Папины дочки»… Сюжеты взяты из программы «Большой город». И, вероятно, данная программа не стоила даже упоминания, если бы не одно обстоятельство: этой и другими премьерами типа «Инфомания» и «Теория относительности» канал СТС объявил о пришествии эры новой журналистики.

Концептуальность идеи не может не восхищать, особенно в наши тухлые времена, когда всем не до экспериментов. Да и само стремление взорвать основы, встряхнуть традиционные журналистские жанры заслуживает высшей похвалы. Однако замысел трагически разошелся с исполнением.

Об «Инфомании» «Новая газета» уже писала. Напомним, что речь идет о плацебо, пустышке, пустячке, претендующем по причине сетевого происхождения на модный тренд. Другое дело — «Большой город». Тут амбиции гораздо выше, чем даже у Тины Канделаки, продюсера «Инфомании». Симпатичные молодые люди раз в неделю собираются в любимом кафе. Их слоган — «время действовать». Им скучно рассказывать чужие истории, они решили делать свои. В программе шесть ведущих, каждый из которых аттестован высшими степенями качества. Тем не менее компания собралась амбивалентная — от Андрея Лошака, зрелого мастера, блистательного репортера, до Татьяны Арно, которой за многие годы мелькания в кадре ничем не удалось обогатить ТВ. Ни давнишняя «Афиша», ни спорадический «Розыгрыш» с ее участием не дают решительно никаких оснований для высших степеней.

Адепты новой журналистики во главе с Алексеем Казаковым, бывшим редактором одноименного журнала и продюсером программы «Большой город», недолго искали свой путь. Формат родился в результате мичуринских опытов по скрещиванию программы «Взгляд» с молодежным сериалом «Друзья». Впрочем, новые форматы рождаются еще реже, чем новая журналистика. Последняя выглядит совсем удручающе. Мастер-классы ведущих поражают зияющей пустотой. Из обилия материалов любопытен разве что один. Стас Ярушин (кавээновский паренек из Челябинска) и Кирилл Иванов (надежда российского хип-хопа), переодевшись в милицейскую форму, задерживают на Чистопрудном бульваре тех, у кого на одежде имеются надписи или рисунки. Оказывается, даже столь абсурдный запрет наши юные соплеменники воспринимают со звериной серьезностью и паническим страхом перед стражами порядка.

В программных интервью Казаков сообщал, что «Большой город» развивает формат парфеновского репортажа, но идет дальше. Жаль, что благим намерениям не суждено сбыться — надут очередной мыльный пузырь. Последний, он же первый, человек, которому удалось в новейшей истории российского ТВ сказать что-то свое, — Леонид Парфенов. Он привнес свой звук, интонацию, приоритеты. Но главное, чем Л. П. отличался и отличается от армии ремесленников, — невероятное внимание к детали как важнейшей части художественной реальности. Имя Парфенова — синоним хендмейда, тщательности отделки любого материала. Другое, пожалуй, самое важное отличие связано с тем коварным качеством ТВ, которое именуется «рентгеном характера». Экран просвечивает человека в кадре. Личность Парфенова интересна зрителям не меньше его штудий. Масштаб личности — непременное условие авторской журналистики. Создатели «Большого города», определяющие свой жанр как телеколумнистику, обязаны это понимать. Сюжеты программы безлики, лишены оригинальности, жонглируют пустотой. Свобода и провокативность, игровая эстетика и эпатаж, ирония и стеб, то есть все то, к чему тяготеет команда, призваны не освободить авторов от смысла, а напротив, усилить его. Телеколумнистика означает двойной рентген характера, а такое испытание ведущие «БГ» явно не выдерживают.

Особенно эмблематичен телеообраз главного персонажа — главного кинокритика державы (так в анонсах) Романа Волобуева. Он и мелькает чаще других в разных программах, и исполнен к себе максимального градуса, как сказал бы новоявленный рэпер Путин, респекта и уважухи. Когда ведущий передачи «Теория относительности» Леонид Бершидский упрекнул Романа в профессиональном снобизме, тот немедленно отреагировал: какой же это снобизм — считать, что все пишут плохо, а ты хорошо? Это не снобизм, а здравый взгляд на ситуацию. Несмотря на столь высокую самооценку, волобуевские репортажи — самые вялые, плохо выстроенные, зато с рекордным количеством крупных планов автора. Примитивный летательный аппарат он, похоже, запускает в стратосферу ради одной фразы. Аппарат неминуемо падает на землю, и тогда Р. В. резонно замечает: «Господи, он же весь в говне! Вот к чему приводят мечты». Такую новую журналистику мы хлебаем ежедневно большими ложками на других каналах.

Кстати, самая симпатичная из глобального проекта СТС программа — «Теория относительности». Ее формат подчеркнуто старомоден: здесь сталкиваются лбами два противоположных мнения на актуальную проблему, будь то «Охта-центр» или журнал «Сноб». Несомненная удача — ведущая Юлия Снегирь, звезда бондарчуковского «Обитаемого острова». Мало того, что она красива, остроумна, обладает отменной реакцией. Так у нее еще единственной из представителей поколения Ру (самоназванье) глаз горит, ей интересно то, что она делает. Юлю неплохо дополняет второй ведущий, Леонид Бершидский. Но тут имеются некие этические сомнения (а они имеются почти во всех опусах «новых журналистов»). Бершидский — известный игрок на медийном поле. Поэтому когда он критично отзывается о «Снобе», в студийном воздухе начинает витать дух не столько относительной справедливости, сколько бархатной расправы с конкурентами.

Разумеется, каждое новое творческое поколение жаждет эстетического реванша. И прекрасно, что СТС позволило попытку реванша. Но все-таки профессиональный и личностный уровень столпов новой журналистики, явленный в означенных выше программах, изумляет. В проектах, рассчитанных на определенную возрастную категорию, всегда существует негласная индульгенция на халтуру: если вам не нравится, значит, вы просто не очень молоды, не очень успешны, не очень активны, то есть вы не наш зритель. Подобная позиция — чистое лукавство. В творчестве нет ни возраста, ни пола, ни страны, ни погоста. Есть только одно — талантливые и неталантливые люди. Можно не любить хип-хоп, но человеку, мыслящему и чувствующему, невозможно не оценить мрачную энергию текстов юного Кирилла Иванова. Одним словом, нет в природе никакой новой журналистики, есть единицы, которым удается услышать звенящую ноту времени.

Наши герои (за исключением того же Иванова и Лошака) явно не из их числа. Они безоговорочно верят в свою звездность, хотя плохо чувствуют формат. Они не в силах справиться с материалом. Они идеи подворовывают из Сети, по поводу чего Сеть уже гудит. Даже само название «Поколение Ру» (им Канделаки снабдила свою «Инфоманию», но оно стало родовым для всего проекта СТС) беззастенчиво заимствовано у Михаила Ходорковского. Именно так назывался его проект в области интернет-образования, получивший, кстати, в 2002-м премию президента России. Да и сам принцип личного участия в журналистском эксперименте рожден изобретательнейшим Анатолием Рубиновым задолго до появления на свет наших новых экспериментаторов.

Имеется еще одно обстоятельство — очень грустное, не зависящее от конкретных исполнителей. Сегодняшняя вторая реальность содержит тайну, которую я не в силах разгадать. Она, реальность, похоже, на физическом уровне отвергает людей ярких, содержательных, профессиональных, харизматичных. Даже не знаешь, что лучше: чтобы ТВ говорило хоть как-то о важном, включая поколение Ру, или молчало. Ведь пока решительно все, к чему оно прикасается, обращается в субстанцию, упомянутую выше Романом Волобуевым.