За год, истекший с начала кризиса, правительство потратило на поддержку экономики несколько триллионов рублей. Экономика между тем только-только начала выправляться — и то в значительной степени благодаря росту мировых цен на нефть. Так что же произошло с государственными триллионами? Почему они не работают?
Самый простой ответ на вопрос, как выяснил еще в XIV веке английский философ Уильям Оккам, в девяти случаях из десяти будет правильным. Логичнее всего предположить, что государственные деньги просто попали не в те руки.
На слуху только несколько примеров не слишком эффективной государственной поддержки. Например, АвтоВАЗ, которому не помогли ни ввозные пошлины на иномарки, ни госпрограмма по льготному автокредитованию, ни прямые финансовые вливания объемом 26 трлн рублей. Или Пикалево, где Путину пришлось сначала принять решение за трех «эффективных собственников», а потом еще и дать одному из них денег и, чтобы это не было так заметно, устроить публичную порку в прямом эфире.
Но есть и другие, не менее эффективные собственники, которым достаются не только деньги, но и благосклонность премьер-министра. Один из них — совладелец «Ростсельмаша» Константин Бабкин. К нему Путин приезжал уже дважды в течение года. Первый раз — в декабре, через неделю после того как г-н Бабкин созвал экстренную пресс-конференцию, на которой сообщил, что без государственной поддержки предприятие, некогда крупнейшее в отрасли, встанет и уже никогда не заработает снова. Говорят, что Путин не любит, когда его пытаются шантажировать, однако в этот раз он не только приехал в Ростов, но и оперативно распорядился увеличить уставный капитал «Росагролизинга» на 25 млрд рублей, из которых более 5 млрд позже были выделены непосредственно «Ростсельмашу».
Бабкина можно было бы просто поздравить с удачной операцией, если бы не одно обстоятельство. На встрече с премьером речь шла о поддержке не одного отдельно взятого завода, а целой отрасли — сельскохозяйственного машиностроения, которое и правда самым серьезным образом пострадало от кризиса. Думаю, если бы тот же Дерипаска попросил у правительства спасти, допустим, цементную отрасль, а потом взял бы все деньги себе, у него бы возникли проблемы. А у Бабкина проблем нет, наоборот, в июле к нему снова приехал премьер — и уехал довольным.
Этот парадокс объяснить легко. Путин очень хорошо знает, кто такой Дерипаска, что представляет собой каждый из олигархов частного и государственного формата и чего от них ждать. А кто такой Бабкин, он до визита в Ростов, пожалуй, и не знал. Чем хозяин «Ростсельмаша» не преминул воспользоваться.
И правда — кто такой Бабкин?
Информации о доростсельмашевском периоде его жизни немного, поэтому позволим себе сослаться на данные коллег издания «Щит и меч» (см. № 29 от 6 августа 2009 года). Итак, во второй половине девяностых выпускники московского Физтеха Константин Бабкин, Дмитрий Удрас и Юрий Рязанов создали кооператив «Новое содружество», который за короткое время удивительным образом поглотил сначала Московский мыловаренный завод и лакокрасочный завод «Эмпилс» в Ростове-на-Дону. Правда, справиться с ульяновским «Авиастар-СП» не удалось, но это — локальная неудача на фоне прихода друзей к управлению флагманом отечественного сельхозмашиностроения «Ростсельмашем».
Не будем рассказывать, как им это удалось. Вопрос «как пришли?» уже не актуален, важнее понять, «что сделали».
Первым делом — расчленили некогда единое предприятие, распределив его собственность по нескольким специально созданным фирмам (так же поступили в Пикалеве), часть активов, в первую очередь земли и недвижимость, продали, другие, «непрофильные» (например, заводскую поликлинику) и вовсе ликвидировали. А вместо инвестиций в производство увлеклись «международной экспансией», потратив $150 млн на контрольный пакет акций канадского завода по производству тяжелых тракторов Buhler.
Все это — классика отечественного капитализма, но Бабкину удалось вписать в его историю абсолютно новую страницу. Он оказался первым, кто перешел от захвата производственных активов к поглощению общественных организаций. Речь идет о «Союзагромаше». Эта некоммерческая организация с 1998 года объединяет подавляющее большинство отечественных производителей сельскохозяйственной техники. «Союзагромаш» за несколько лет стал одним из ведущих отраслевых союзов в стране, его мнение принимали во внимание и депутаты Государственной думы, и региональные законодатели, и даже чиновники профильных министерств. Словом, это был прямой выход на органы власти.
В марте 2005 года союзагромашевцы из интернета узнали, что некто планирует провести в столичном «Президент Отеле» годовое собрание их организации. Выяснилось, что Бабкин зарегистрировал на себя организацию с точно таким же названием. Это был рискованный шаг, ведь гражданское законодательство запрещает регистрацию подобных двойников. Поначалу дела у Бабкина шли неважно, московские суды разных инстанций отказывали ему в требовании признать его единственным законным президентом «Союзагромаша». Тогда он решил воспользоваться услугами ростовского правосудия — и не ошибся. Судебные решения позволили Бабкину на непонятных основаниях начать процедуру ликвидации настоящего «Союзагромаша» и в ходе ее заполучить расчетный счет, печати и другие атрибуты организации. К счастью, процедура ликвидации до конца не доведена. Более того, недавно бабкинцы провели ребрендинг — их организация теперь называется «Росагромаш». Хороший ход на тот случай, если суды признают-таки очевидное и восстановят в правах коренных агромашевцев.
Зато Бабкин и его союз стараются не пропустить ни одного мало-мальски заметного мероприятия, на котором можно заявить о себе как о последней надежде и опоре сельскохозяйственной отрасли.
Казалось бы, зачем все это Бабкину? Ведь за «Союзагромашем» не числится ни земли, ни имущества. Сперва могло показаться, что речь идет об удовлетворении амбиций, о пропуске в приличное общество человека, прежде там чужого. Но история с визитами Путина позволяет понять, что Бабкин заранее просчитал, какие широкие возможности открывает для него руководство отраслевым союзом.
Ведь на первой встрече он был представлен премьеру именно как президент «Союзагромаша», а не как собственник предприятия, готового к банкротству. И не было бы, по сути, ничего плохого в том, если бы он выпросил помощь для отрасли в том числе и для себя. Но дело в том, что никакой господдержки благодаря Бабкину никто не получил. Кроме, конечно же, «Ростсельмаша».
Мы специально обзвонили несколько профильных предприятий. Директор Алтайского тракторного объединения Геннадий Тураленков был предельно лаконичен: «Я не знаю, кто такой Бабкин». А гендиректор ООО «Бунинский машиностроительный завод» Валентин Немич заявил, что не знает, чем занимается Бабкин, а также о том, о что его предприятие пытается получить господдержку самостоятельно.
Таким образом, создание и продвижение двойника общественной организации оказалось самым эффективным бизнес-решением, когда-либо реализованным Бабкиным. Ведь оно открывает дорогу к государственным деньгам. Если, конечно, руководство страны не разберется в ближайшее время, в чем разница между поддержкой отдельных частных компаний и реальным спасением тонущей в кризис отрасли.
