В Казани мне как раз повезло попасть в мировой суд, где лишали водительских прав адвоката Ирину Хрунову. В прошлый раз, три года назад, примерно так же ее лишали адвокатского удостоверения при попытке встретиться с Ходорковским в колонии Краснокаменска. Удостоверение вернули, с правами будет то же самое. Но эта история — при других обстоятельствах она бы показалась нам просто дурацкой, — разворачивается в некотором контексте.
Утром 9 июня ту же самую машину Хруновой, стоявшую во дворе, поцарапала при парковке некая девушка. Адвокат была в командировке, на машине ездил ее муж — правозащитник Павел Чиков, возглавляющий «АГОРУ». По просьбе виновницы ДТП он согласился (царапина была пустяковой) не вызывать ГАИ, а вечером разобраться полюбовно. Однако днем Чикова настигла ГИБДД и отобрала права за то, что он «скрылся с места ДТП». Мировой суд с этим согласился, хотя виновница царапины признала вину и договоренности. Районный суд также отмел доводы Чикова о том, что термин «скрылся» не очень походит к случаю, но в порядке апелляции снизил наказание до 1000 рублей штрафа. Это было 17 июля. И ладно бы, но…
20 июля управление по налоговым преступлениям МВД Татарстана провело «гласный осмотр», а по сути, обыск, в ходе которого были изъяты компьютеры и все документы в Казанском правозащитном центре и в ассоциации «Агора», 21-го и 22-го Чикова и его сотрудников допрашивали в МВД. 23 июля в 8 часов утра Ирина Хрунова отвезла их пятилетнего сына в детскую поликлинику, вышла оттуда около десяти, села в машину и повезла сына в детский сад. Неподалеку стояла патрульная машина ГИБДД и рядом двое инспекторов — один из них тоже сел за руль и поехал следом. Дав Хруновой повернуть за угол, инспектор по громкой связи потребовал прижаться к тротуару, отобрал права, затем обошел машину и сел писать протокол. На переднем номере (которого он сзади видеть не мог) цифра «1» была исправлена черным фломастером на цифру «4». Согласно правилам езда с поддельными номерами (как и оставление места ДТП, обгон через сплошную и езда в пьяном виде — но так Хрунова не ездит) влечет именно лишение водительских прав.
Инспектор ГИБДД Осипов (кроме фамилии, мы о нем пока ничего не знаем) в суд не явился, еще чего. Так же не ходят сюда сотни инспекторов по всем случаям ДТП, полагая, что обвинительную часть работы по привлечению тысяч водителей к административной ответственности за них проделают судьи. В деле Хруновой судья тоже начала с утверждения: мол, факт же имел место? Но поняв, кто на этот раз перед судом, она дело притормозила, вызвав инспектора — пусть-ка сам отдувается. Но кто это, в самом деле, перед судом?
Происхождение вида
Павел Чиков родился в 1978 году в Казани в семье биологов. В начале 90-х его отец оказался «соросовским профессором» и боролся с застойными явлениями в биологической науке Татарстана, отчего для сына дорога в эту науку оказалась не так перспективна. Окончив школу с золотой медалью, он не без труда поступил на юридический факультет (три апелляции по трем вступительным экзаменам были удовлетворены), а выбор его был обусловлен тем, что юриспруденция казалась ему в то время «каким-то новым делом».
Владея английским после спецшколы, студент Чиков увлекся международным публичным правом. Но он решил постичь предмет практически и два года работал в Казани общественным помощником следователя, вел допросы и другие следственные действия. В 2000 году Чиков выиграл конкурс и уехал в США, где за год получил диплом магистра публичного (в некоммерческой сфере) администрирования, затем вернулся и защитил диссертацию о санкциях в международном праве. В 2001 году был зарегистрирован Казанский правозащитный центр, учредителями которого выступили семь однокурсников Чикова и один школьный друг, до того работавший в милиции. Позже к ним примкнули другие сотрудники правоохранительных органов и даже один бывший начальник колонии, выдавленные с прежней работы растущей там атмосферой беззакония и насилия.
Если сравнивать Казанский правозащитный центр с Нижегородским комитетом против пыток (эти организации возникли и развивались параллельно), в практике второго больше конкретных дел и судебных побед, зато в Казани собрано больше обобщенной информации о том, что происходит в «правоохранительных органах», и она грамотно распространена в СМИ. Изданные в Казани исследования (вначале они выпускались с вступительными статьями милицейских генералов) исходят как бы из научного взгляда на то, как действуют механизмы нарушения прав человека и коррупции, — возможно, тут сказалось профессорская генетика Чикова.
После возвращения в 2005 году в Казань из Москвы, где он не вполне вписался в компанию правозащитников старшего поколения (об этом поговорим позже), Чиков попал здесь уже в какое-то иное время: возросшей жестокости ментов нужно было противопоставить более жесткие методы защиты. Правозащитники продолжали работать, успешно применяя в суде технологии преследования должностных лиц за пытки и разнообразный произвол. Вот последняя из таких историй.
12 мая 2008 года начальнику Тукаевского РОВД Татарстана Рамзилу Салахову сообщили, что в его родной деревне Биюрган рабочие сжигают мусор, причиняя неудобства соседям. Полковник поехал, пьяный, и слегка поучил пятерых рабочих кулаками и ногами. Ничего особенного, в общем, но адвокат Хрунова, вступившая в дело на стороне потерпевших, дозналась из их объяснений, что Салахов требовал автомат и грозился расстрелом, а рабочие, не поняв это как шутку, разбежались. Требование Хруновой о вменении полковнику угрозы убийством совпало (дело-то развивалось не скоро) с расстрелом в московском гастрономе, тут МВД Татарстана и встало на дыбы. В «Агоре» связывают свои неприятности с пресс-конференцией по «делу Салахова» как с одной из возможных причин наезда.
Столь прямая связь не очень вероятна. Скорее причиной могла стать покупка казанскими правозащитниками трехэтажного особняка за 10,5 млн рублей на премию Фонда Макартуров, выделенную специально для этой цели в прошлом году. Даже не у всякого майора милиции есть такой дом.
Ветви эволюции
Наверное, появление и развитие «Агоры» именно в Казани — в какой-то мере и заслуга Минтимера Шаймиева. С точки зрения общего для всей страны режима ментовского беспредела, Татарстан — регион более европейский, чем многие области Центральной России. В соседней Уфе Чикову точно не дали бы так резвиться на воле, а сидеть в тюрьме он не готов. В Казани Чиков привык к более или менее правовым формам позиционной борьбы и маневрирования между силовыми структурами, местами суды даже признают за ним какую-то правоту. Но Татарстан — все же часть РФ, и менты есть менты. В их действиях не следует всегда искать непосредственные причины, таковых может и не быть.
Великий французский биолог и философ Тейяр де Шарден выдвинул гипотезу о том, что миллионы лет назад развитие разума пошло двумя параллельными путями. Вершиной одного из них стал человек с его индивидуальным разумом и свободой, но и попытка прийти к интеллекту с другой стороны не совсем зашла в тупик. Так, хотя у отдельного насекомого признаков ума (совести и т.д.) не наблюдается, рой пчел или муравейник изумляет нас способностью вырабатывать некую стратегию, которую нельзя не признать по-своему разумной.
Так же и менты. Добычу они чуют на уровне индивидуального инстинкта, а опасность — на уровне инстинкта коллективного. Силовая структура как целое реагирует на опасность, даже не понимая ее сути. На таком уровне нам становится более понятна борьба силовых структур с «оранжевой угрозой», или с НКО, в первую очередь правозащитной направленности. Аналитические центры штабных мозгов в случае с «Агорой» зрят в корень. Объединившая несколько региональных правозащитных НКО, «Агора» на самом деле успешно специализируется на системной правовой защите всех российских НКО от угроз со стороны «вертикали власти».
В общей сложности юристы «Агоры» провели 50 дел по соглашениям с НКО из разных регионов, в том числе спасли от ликвидации Комитет солдатских матерей, консультируют «Мемориал», разработали правовые методы борьбы с Управлением «К», где придумали искать пиратский софт в компьютерах всяких «несогласных». Им принадлежит идея преследовать в Тверском районном суде Москвы Минфин РФ за несвоевременную выплату по любым судебным решениям в любом регионе — 15 таких исков не было удовлетворено, но платить Минфин начал. Только что юристы «Агоры» в одном из апелляционных арбитражных судов смогли добиться решения о том, что гранты НКО, если они использованы целевым образом, не облагаются налогом на прибыль вне зависимости от того, включен ли донор в утвержденный правительством список. Если это (очевидное с точки зрения общей части Налогового кодекса) решение не будет отменено в вышестоящих инстанциях, оно поставит крест на одной из главных задумок вертикали образца 2006 года по уничтожению «внесистемных» неправительственных организаций в РФ.
Из грантов, главным образом западных доноров, оборот которых исчисляется сотнями тысяч и миллионами долларов, Чиков и платит своим юристам очень приличную по меркам провинции зарплату. Они же еще и хорошо одеваются. В этом заключается их отличие от предков — советских правозащитников. Отличие столь разительное, что возникает сомнение, точно ли эти новые борцы за права человека произошли от Хельсинкской группы, есть ли у них та же самая хромосома, или мы видим результат какого-то иного скрещивания.
Роль «капусты» в эволюции
Прежние «антисоветчики», отважно шедшие в лагеря за права человека под лозунгом: «Власть, соблюдай свою Конституцию», были люди необыкновенного мужества и воли к свободе, но при этом они были маргиналами по определению. Те правозащитники и думать не могли о какой-то карьере (разве что после высылки на Запад, чему обычно предшествовала тюрьма). Чиков и его команда мыслят по-современному в терминах карьеры и даже весьма успешно ее делают.
В Совете Европы, например, с мнением которого российская власть не может не считаться, правозащитники, профессионально противостоящие государству и его полицейским институтам, — весьма уважаемые люди. Они выступают в самых влиятельных учреждениях Европы и США. Их можно обозвать маргиналами (как Анну Политковскую после убийства) только на сильно ограниченном внутреннем идеологическом рынке, который сужается благодаря глобальной Сети и на котором государственные идеологи к тому же не лучшие пиарщики. Например, история 2006 года про шпионский камень-передатчик вызвала смех даже у школьников, продвинутых в технологиях Wi-Fi и Bluetooth.
Аргумент, что правозащитники действуют на западные деньги, не только тоньше, но и правдивее, если абстрагироваться от того, что российское государство на борьбу с самим собой и со своими ментами денег вовсе не дает. Тут живая рана раскола между старыми и новыми правозащитниками (из-за чего, как мне видится, Чиков и не смог пока прижиться в Москве). Советские правозащитники-маргиналы ничего и не могли заработать, поскольку КГБ перво-наперво лишал их работы. Это был (и остается, пока живо это поколение) своего рода комплекс, но ради его преодоления бессребреничество было возведено в принцип.
Бескорыстие — замечательное качество, но не тогда, когда речь идет о создании работающей системы. Можно еще уличить судью в том, что он выносит приговоры за зарплату, а не просто из любви к справедливости. Плохо, конечно, что источник его зарплаты, а именно государственная казна, по определению создает для судьи ангажированную позицию — ну а как иначе все это устроить? Можно (и нужно) в дополнение к суду помочь правозащитникам создать независимую НКО, которая будет за судьей наблюдать и его одергивать, — но она тоже потребует финансовой поддержки.
В мировом суде, где адвоката Хрунову лишали водительских прав, ее адвокат (в прошлом прокурор по надзору за ГАИ) попросил приобщить к делу справку о ее заработке за последние полгода. Смысл не только в том, что с такой зарплатой в голову не придет подрисовывать номер, чтобы его не фиксировали камеры ГИБДД. Затея еще и в том, чтобы хулигански шокировать судью этой информацией: за полгода адвокат Хрунова заработала полмиллиона рублей, и муж ее, наверное, не меньше. Они вовсе не стесняются вслух говорить о том, о чем их пращуры из Московской Хельсинкской группы предпочли бы умолчать: защита прав человека может осуществляться и небескорыстно, если это профессия.
Можно не сомневаться, что при таких талантах где-нибудь в Государственной думе, коммерческой адвокатуре или на центральном телевидении Чиков нарубил бы «капусты» в сто раз больше. Значит, в той сложной дроби, которую они сделали максимой своих действий, деньги — не единственная и не главная величина. Они сознательно избрали себе такую карьеру и такую профессию: правозащитники.
Прогресс и деградация
Законы естественного отбора более неумолимы, чем юридические. В волчьем лесу зайцы «учатся зажигать спички», а в отсутствие волков они болеют и теряют навыки выживания в естественной среде. Так же и менты. Пока есть дармовой корм и можно подъедать всходы с чужих полей, популяция количественно растет, но качественно она с такой же катастрофической быстротой деградирует.
Брежневский КГБ, что бы ни говорить о его подлости, охотясь за диссидентами, все же занимался квалифицированной слежкой, вербовкой, готовил провокации умело и замысловато, искал специалистов уровня не ниже тех, с кем приходилось иметь дело, во всяком случае, для работы на следствии и в суде. За такой «гласный осмотр», а по сути, обыск, с изъятием пудов неизвестно чего и зачем и тасканием всего этого через общий коридор, где сидят в том числе какие-то магазинчики и частные фирмы, председатель КГБ Татарской АССР получил бы строгача лично от Андропова, если не от ЦК КПСС. Тем более что там перепутана компетенция тех, кто проводил это «ОРМ», а найти-то они все равно ничего не найдут: Чиков же не лох. Почему-то в СССР было принято заботиться о приличиях, и, по крайней мере, там было понятно, кто, за что и перед кем будет отвечать. Теперь — нет.
Нынешние «органы» при фактическом отсутствии контроля над ними теряют квалификацию. Конечно, это плохо, когда речь идет о поимке настоящих террористов, но при провокациях против тех, кто чем-то насолил ментам, их непрофессионализм иной раз и выручает. В рамках наезда на «Агору» всем подразделениям, видимо, были «поставлены задачи». Так по-любительски, как сыграла свою роль ГИБДД (а кому еще это было надо?), и придумать трудно. Но суд еще не вынес свое решение по этому делу. Вспомнят там на этот раз о приличиях и праве или нет?
В СССР диссиденты, по меткому определению, вели себя «как свободные люди в несвободной стране». Сегодня страна несравненно свободнее, и это последний довод государственной пропаганды: «Если Чиков жив и на свободе, значит, у нас в Татарстане демократия». Но сегодня он ведет себя так, как гражданин (правовой человек) в государстве без права. Ему-то что, проживет и в Европе. А государство долго ли может оставаться таким, чтобы само не оказаться «маргинальным»?
В СССР правозащитники могли быть только «любителями», профессионалы работали в КГБ и МВД. Теперь они поменялись местами. В юриспруденции, во всяком случае, «Агора» кладет ментов на обе лопатки. В юриспруденции, но это еще не значит — в суде. Там определяется формальный результат «соревнования», но — не естественного отбора. Мы говорим о тенденциях. Они будут определяться тем, какое место в обществе и во власти займет наконец суд.
