СюжетыОбщество

Страной правят «семидесятники»

Мотивация их поступков зависит от того, кем они были в 70-е — рокерами или комсомольцами

Этот материал вышел в номере № 82 от 31 июля 2009 г.
Читать
Поколение «семидесятников» у нас всегда считали «потерянным», потому что у них никогда не было своей визитной карточки. Так, например, визитной карточкой «пятидесятников» стали джаз, Всемирный фестиваль молодежи и студентов, состоявшийся в...

Поколение «семидесятников» у нас всегда считали «потерянным», потому что у них никогда не было своей визитной карточки. Так, например, визитной карточкой «пятидесятников» стали джаз, Всемирный фестиваль молодежи и студентов, состоявшийся в Москве в 1957 году, на котором заявили о себе молодые музыканты, впоследствии ставшие звездами отечественного джаза, — Георгий Гаранян, Алексей Зубов, Алексей Козлов и другие.

Маркер «шестидесятников» — это авторская песня, Высоцкий и Окуджава, туманы и костры, физики и лирики.

Поколение 80-х знаменито своим так называемым русским роком.

Но «семидесятники» не оставили такого маркера, потому что маркером их поколения стал побег. Как его запечатлеть на магнитофонной пленке или холсте?!

Романтика 60-х годов, когда с высоких трибун заявлялось, что следующее поколение будет жить при коммунизме, развеялась как дым. Коммунизм так и не построили, Америку не только не перегнали, но даже и не догнали. И в начале 70-х, под звуки рок-гимна группы Deep Purple «Дым над водой», началась массовая эмиграция из СССР разочарованных людей.

Бежали не туда, бежали отсюда, потому что комсомол начал выстраивать всех по своему ранжиру и этот ранжир мало кого, кроме самих комсомольцев, устраивал. Комсомольцы — это были в основном ребята из твоего же института, курса, потока, группы, недоучившиеся, они надели серые пиджаки и отдались партийной карьере. Их ненавидели и за глаза называли «пинджачниками». Привыкшие сдавать экзамены по блату, они и в жизнь привнесли те же принципы, которые в итоге и привели к приснопамятному застою в экономике и общественной жизни страны. Чуть позже сам всесильный шеф КГБ Андропов красноречиво описал комсомольцев: «Хочешь завалить какое-либо дело — поручи его комсомолу».

Но далеко не у всех советских граждан была возможность покинуть Советский Союз, поэтому люди уходили в «духовную эмиграцию», погружались в философию, в личное хобби, в основном — в рок-музыку. Они строили свою Волшебную страну, в которой нет ни Байкала, ни Амура, ни приставучего комсомола. Недаром в 70-х так популярны стали книги Толкиена, а также Александра Милна «Винни-Пух и все-все-все» и Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города», так как эти книги содержали бесценный опыт проникновения в иной мир.

Волшебная страна могла оказаться в самом неожиданном месте. Огромной популярностью в 70-е годы пользовался фильм «Семнадцать мгновений весны» (конечно, в черно-белом варианте). В чем причина массового успеха этого фильма? Дело в том, что в восприятии советского зрителя его действие происходило как бы даже и не в нацистской Германии, а в некоей Волшебной стране, где нет ни партии, ни комсомола и которую населяют умные, добрые, интеллигентные люди. Штирлиц в сознании народа превратился в Волшебника Гудвина, великого и ужасного. По работе он тоже имел тягу к переодеваниям и так же умел с честью выходить из трудных ситуаций. Это был совершенно антисоветский, антисистемный фильм. С этого же фильма пошло и увлечение многих молодых людей нацистской символикой. Это было не проявление идеологии фашизма, просто они собирали воедино фрагменты Волшебной страны. (Кстати, из костюмерной «Мосфильма» была украдена почти вся форма СС и СД, пошитая специально для этого фильма.)

Но поскольку реальная жизнь поколения «семидесятников» проходила на тех же самых улицах, где хозяйничали «пинджачники» и оперотряд «Береза», гонявший хиппанов, и уйти от этой реальности было нельзя, то она просто перелицовывалась, многие столичные улицы и площади получали иные названия. Так, например, главная столичная рокерская улица называлась «Стрит» (улица Горького). Если подняться по «Стриту» вверх, то можно было выйти на Пушкинскую площадь. Именно здесь долгое время была точка перехода в Волшебную страну, поэтому на Пушкинскую площадь в Москве со всего Советского Союза собирались хиппи и прочие неформалы. Там происходили иногда удивительные вещи, достойные сериала «Секретные материалы». Например, милиционеры из 108-го отделения милиции, с которым хиппаны были в теснейшем контакте, время от времени уходили в параллельный мир. При этом не известно ни одного случая, чтобы хиппи уходили в менты, а обратное случалось, причем довольно часто. Бывало, подходит человек в клешах, просит закурить и спрашивает: «Не помнишь меня? Была у меня здесь работка интересная!..».

Разумеется, днем мы были такие же, как все. Каждый где-то учился или работал, потому что каждый должен был соблюдать законы, ведь на каждого рокера всегда мог найтись участковый, который задал бы такой вопрос: «Играете-то вы, ребята, хорошо, а работаете-то вы где?!». Поэтому, например, басист группы «Удачное приобретение» Владимир Матецкий, ныне более известный как автор песни «Лаванда», работал младшим научным сотрудником в НИИ, а Алексей «Вайт» Белов, гитарист той же легендарной группы, точил карандаши в проектном институте. «Но я знал, — говорит Вайт, — что вот сейчас я отточу карандаши, а потом мы будем репетировать в зале этого же проектного института! В тот момент репетиции были настоящим счастьем! Если днем я был просто клерк, как все, то после семи часов вечера я принадлежал сам себе, мог поехать туда, куда захочу… Быть свободным человеком в таком закрепощенном государстве, как наше, это, конечно, чувство неповторимое…»

Ну, а вечером начинались концерты. Вихрем по Москве проносились слухи, что где-то играет «Второе дыхание», или «Удачное приобретение», или «Оловянные солдатики».

Если уйти со «Стрита», прошмыгнуть через Красную площадь, перейти мост через Москву-реку и свернуть налево, то мы выйдем на Раушскую набережную к ДК «Энергетик» — в начале 70-х там проходили все наиболее значимые концерты. Сейшены с участием «Рубиновой атаки», «Второго дыхания» или «Скоморохов» Александра Градского собирали столько жаждущих рок-н-ролла, что, бывало, приходилось вызывать конную милицию, чтобы хоть как-то освободить от народа, от «пипла», если по-нашему, проезжую часть.

В мае 1971 года в ДК «Энергетик» должна была выступать группа «Рубиновая атака». Перед концертом в фойе играла малоизвестная тогда группа «Машина времени», а еще должны были приехать артисты из Театра им. Маяковского. Народу собралось страшное количество, все проходы были забиты задолго до начала сейшена, но еще больше было не попавших на концерт, которые толпились у входа в Дом культуры. Администрация поспешно закрыла ворота, а это были массивные железные ворота, но после первых двух отыгранных «Рубиновой атакой» композиций публика, остававшаяся на улице, выломала тяжелые створки и ворвалась, сметая контроль, в ДК. В итоге артисты из Театра им. Маяковского, среди которых был сам Армен Джигарханян, на концерт не попали — они просто не смогли приблизиться к входу в здание.

Вспоминая те годы, понимаешь, что субкультурный иероглиф 70-х лучше всего описать как «драйв». Что это такое? На сленге рок-музыкантов драйв — это постоянно усиливающийся штурм и натиск, нагнетаемый музыкой. А в широком смысле драйв — это экзистенциальный поиск сути в самом ее корне, когда подлинность тех или иных ценностей определяется исключительно выбранной стратегией выживания. Поэтому когда в стране победившего социализма главенствующую позицию заняла философия потребления, то наиболее культурная и продвинутая часть молодежи подняла флаг личной свободы и подлинности бытия, где личные качества индивидуума были гораздо важнее социальных связей и родственных отношений. Именно тогда родилась хипповая система: флэта, путешествия автостопом в Крым и Прибалтику, сейшена.

Устойчивой и предсказуемой чиновничьей карьере многие из тех, что получили свой первый паспорт в 70-х, предпочитали наполненный всеми возможными рисками автостоп. Люди уходили из дома, чтобы ввести себя в состояние аутсайдера и получить необходимый экзистенциальный опыт.

Люди требовали героики, во-первых, потому что в народе возникла привычка к героизму, а во-вторых, многие интуитивно ощущали, что империя может рухнуть, ведь до сих пор энергетику советской власти обеспечивала прежде всего героическая мотивация. В 70-е годы советская власть заявила, что героика уже не нужна. «Вот мы сейчас строим социализм, и поскольку мы сейчас строим социализм, то героическая мотивация нужна и функциональна. Но однажды мы социализм построим, и тогда рисковать больше будет не надо…» В 70-е годы, как известно, социализм был построен, и официальная идеология провозгласила, что мотивация для героизма исчезла.

Но люди жаждали подвигов, поэтому во властных структурах вынуждены были придумывать всякие способы, чтобы выпустить пар героизма. Именно для этих целей были придуманы БАМ и афганская война, потому что для честолюбивых молодых людей нужна «зона героизма», по-другому в 70-е годы свою судьбу сделать было невозможно. 70-е годы таинственным образом подтвердили правило, что у нас в стране судьбу можно делать, только вступая в поединок и ставя при этом на кон жизнь и свободу. Поэтому, когда в 1979 году началась война, очень многие люди хотели попасть в Афганистан.

А на БАМе и в Афганистане происходило все то, что и должно было происходить в таких опасных местах: там складывались неформальные сообщества, «братства», члены которых поддерживали друг друга в трудную минуту, не только в боевой, но и в обыденной жизни. В результате и на БАМе, и в Афганистане сформировалось изрядное количество людей, которые сейчас выступают как компетентные лидеры.

На те же годы пришелся расцвет концептуализма, то есть попытки доказать, что человеку нужен подвиг, а не экзамен. В Москве было два центра концептуализма: мастерская Кабакова на Чистых прудах и квартира Андрея Монастырского.

Дома у Монастырского по четвергам происходили легендарные «партсобрания». Это был кружок, на котором устраивались всякие чтения, представления, обсуждения и имитации худсоветов. Здесь читал свои стихи Дмитрий Александрович Пригов. Читал свои карточки Рубинштейн. Иногда заходили Сева Некрасов и Владимир Сорокин. Сергей Летов играл на своей флейте, сделанной из велосипедного насоса.

Говорят, что 70-е годы были скучные и что ничего интересного у нас тогда не происходило. Да, конечно, мир в 70-е не испытывал потрясений, но именно в начале 70-х особо чуткие люди заметили первые серьезные признаки надвигающегося системного кризиса в обществе. Правда, недалекая и провинциальная «партийно-хозяйственная» элита тех лет не разделяла мнение о необходимости модернизации общества, предпочитая реальной жизни смысловые лабиринты газетных передовиц. Но молодежное сообщество 70-х — это настоящий параллельный мир со своими традициями, языком и модой.

Образ продвинутого парня того времени: джинсы, хаер, летом — сандалии на босу ногу, а еще — нитяная авоська, из которой виднелся… нет, не томик Солженицына, а длинный батон белого хлеба. Пренебрежение элементарной гигиеной в данном случае воспринималось как вызов обществу. Можно было не спрашивать, как зовут парня, и лишь, проходя мимо, показать два пальца, поднятых вверх: это был знак того, что мы солидарны. Наверняка это был человек, который слушает какую-то музыку, которую не крутят по советскому радио и телевидению.

Поколение 70-х не имеет своего маркера потому, что оно создало Большой стиль, который стал един для всей страны. «Семидесятники» положили себя на жертвенный камень времени, не требуя ничего взамен. Но Большой стиль, выработанный ими, жив до сих пор и до сих пор главенствует у нас в России.

Но самое главное — в ином. Люди, пришедшие в последние годы во власть, в большинстве своем — «семидесятники». И там до сих пор разыгрывается тот же сценарий, что и тогда, когда они были молодыми: одни из них — комсомольцы, другие — рокеры. Вся мотивация их поступков зависит от того, кем они были в 70-е — рокерами или комсомольцами.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow