Майор Михайлов из марийского города Волжска устроил пальбу по ни в чем не повинным людям почти на год раньше ныне знаменитого майора из Москвы Евсюкова. Страна давно могла бы говорить не о евсюковщине в нашей милиции, а о михайловщине, но обстоятельства волжского происшествия оказались сложнее московского. Сделав семь выстрелов по своим сослуживцам, отличник милиции, старший инспектор ДПС Михайлов пустил последнюю пулю из обоймы пистолета себе в голову. Он остался жив, его лечили, потом допрашивали в качестве подозреваемого. Вплоть до оглашения приговора не арестовывали, держали на подписке о невыезде. В ходе многомесячного следствия ему (теперь уже доказано — убийце) оформили милицейскую пенсию. А в минувшую среду наконец дали 15 лет колонии строгого режима.

То, что произошло в ночь с 4 на 5 июля 2008 года на посту ГИБДД «Рубеж», можно описать только протокольно: литературный язык таких ресурсов не имеет. Майор Василий Михайлов и старший лейтенант Дмитрий Лебедев заступили в ночной дозор на посту на окраине Волжска. В первом часу ночи Михайлов остановил ВАЗ четырнадцатой модели и велел Лебедеву составить протокол о нарушении. Что именно нарушил водитель Ренат Тухватуллин, майор пояснить не смог. В конце концов сказал, что у машины не горит правая фара. Фара была исправна, и водитель понял, что старший инспектор не в себе. Он поехал в ОВД Волжска и сообщил дежурному, что на въезде в город машет жезлом какой-то странный майор. Дежурный, капитан Артем Туранов, лично отправился на пост «Рубеж» и сразу убедился, что майор Михайлов неадекватен. (Термин «неадекватен» неоднократно употребляется в уголовном деле, оставляя возможность лишь догадываться, чем было вызвано это состояние майора.) Туранов предложил Михайлову сдать оружие и пойти отдыхать…

Дальше случилось невероятное. После некоторых пререканий Михайлов достал из кобуры пистолет и выстрелил Туранову в живот. Раненый Туранов бросился к ближайшим кустам. Как он позже пояснил, бежал зигзагами. Дважды выстрелив ему вслед, Михайлов сперва промахнулся, а потом попал в плечо. Затем Михайлов четыре раза выстрелил в своего напарника Лебедева. Прошитый насквозь пулями старший лейтенант уже лежал на земле, когда майор сделал, можно сказать, контрольный выстрел ему в голову. Это видели водитель и пассажир проезжавшей машины.

Тем временем присевший в кустах капитан Туранов позвонил в дежурную часть. Свой пистолет из кобуры он не доставал, а когда пальба стихла, вышел из лесочка и увидел, что Лебедев и Михайлов лежат без движения. Прибывшая «скорая помощь» установила, что Дмитрий Лебедев мертв.

Вроде бы пустяковая конфликтная ситуация обернулась трагедией. Майор Михайлов соскочил с предохранителя, потерял самообладание, и, окажись поблизости еще какие-то люди (водители машин, пассажиры, прохожие), можно представить, каких еще бед он мог натворить — в запасе у него была вторая обойма патронов.

Был ли Михайлов пьян? Суд решил, что не был. Свидетели о запахе спиртного ничего не говорили, а экспертиза не нашла в крови майора алкоголя. В этом очень сомневается мать погибшего Людмила Лебедева, инспектор по делам несовершеннолетних, майор милиции.

— Я знаю человека, который сдал за Михайлова кровь, — говорит она, — но как это докажешь? Ясно, что убийцу выгораживали. Всем было известно, что Михайлов злоупотреблял спиртным. Дима мне говорил: «Мама, мне стыдно перед водителями. В ночную смену он постоянно выпивает и ведет себя непристойно». Но на это не обращали внимания.

Ну, допустим, был трезв. И что же тогда получается? .

Как выяснилось, у 38-летнего старшего инспектора ДПС Василия Михайлова были истрепанные нервы. Есть заключение № 702, написанное врачами медсанчасти МВД Марийской Республики, осматривавшими майора 24 июня 2008 года, за две недели до того, как он в безумии схватился за пистолет. В нем отражено «состояние хронического нервно-психологического перенапряжения, утомления». Медики не рекомендовали использовать Михайлова «для оперативных и боевых задач». «В особых условиях, — сказано в документе, — может использоваться только в подразделениях тылового обеспечения при регулярном контроле психолога».

Судя по всему, Михайлов просился в командировку на Северный Кавказ. Он был в Чечне в 1997 году, потом еще раз. При этом в боевых действиях не участвовал. А в прошлом году его, стало быть, можно было направить куда-то в тыл, но желательно в паре с психологом.

Медицинский документ завершается словами: «Нуждается в оздоровительных и восстановительных мероприятиях». Ночное дежурство с пистолетом на боку, с точки зрения милицейского начальства, очевидно и являлось «восстановительным мероприятием».

Кстати, руководящие работники ОВД в связи с позорным для всей милиции происшествием особой ответственности не понесли.

— МВД республики проводило у нас, в Волжске, проверку, — рассказывает Людмила Лебедева. — Потом пришел новый министр, ему та проверка не понравилась, провели новую. Но все остались на местах. Были взыскания, но они уже сняты.

Людмила Ивановна проходила по делу как потерпевшая, юридическую поддержку ей оказывали Межрегиональный комитет против пыток и региональная правозащитная организация «Человек и закон». Сотрудники этих организаций считают приговор достаточно справедливым, а Людмила Лебедева намерена его обжаловать. По ее мнению, судом несправедливо было прекращено преследование Михайлова по одной из статей — превышение должностных полномочий. В этом направлении следствие было проведено некачественно, и суд вынес частное определение в адрес следователя.

Надо добавить, в этой истории заслуживает внимания роль дежурного по ОВД Артема Туранова. Его ранения оказались неопасными, он присутствовал на суде, но ответить на вопросы «Новой газеты» наотрез отказался. Сказал: «Только с разрешения…» С чьего именно разрешения, не уточнил. Чтобы не дойти с просьбой о предоставлении капитану Туранову свободы слова до министра внутренних дел России Рашида Нургалиева, зададим главный вопрос здесь: «Вправе ли был дежурный по ОВД в полночь покинуть свой пост и лично поехать на окраину города увещевать «неадекватного» гаишника?» А если даже и вправе, то не мог ли он вместо этого просто позвонить начальнику ГИБДД (или еще кому-то из этого подразделения)? Ведь тогда ситуация могла разрешиться проще: тот лучше знает, как обращаться со своим сотрудником, и вполне мог бы отправить майора спать. А тут, видите ли, приехал на пост младший по званию и раскомандовался — не всякий псих такое вытерпит.

А вообще-то неплохо было бы попросить министра разрешить офицерам милиции при обращении к ним журналистов хотя бы кивать головой: сверху вниз — да, из стороны в сторону — нет. А то ведь просто отворачиваются. На выезде из Йошкар-Олы я остановился на посту ГИБДД, подошел к дежурившим там капитану и лейтенанту, представился и задал простой вопрос. Спросил, слышали ли они что-нибудь про преступление майора Михайлова, и было ли в системе ГИБДД обсуждение этого чудовищного случая? И не подумав взаимно представиться, офицеры напряженно молчали. Потом лейтенант начал было что-то мямлить, но капитан откровенно ткнул его жезлом. Дескать, молчи. А сам сказал, что отвечать на вопросы они могут только с разрешения… И пошел прочь, завидев какой-то приближающийся грузовик.

Потом я доехал до Волжска, чтобы на посту «Рубеж» поговорить с коллегами осужденного Михайлова и погибшего Лебедева. Снова ничего не вышло, но уже по другой причине. Оказалось, что пост, работавший еще в мае, ликвидирован. Окна здания с флагами России и Марий Эл наглухо закрыты железными ставнями, пустуют штрафная стоянка и собачья конура. На дереве прикреплена украшенная букетом цветов металлическая табличка: «На вечном дежурстве старший лейтенант Лебедев Дмитрий Анатольевич». Позвонил матери покойного, спросил, не ОВД ли постарался? «Ну что вы, — с горечью сказала Людмила Ивановна. — Это от нашей семьи».

От милицейской семьи, можно сказать. Как и мать Дмитрия, его отец, Анатолий Борисович, тоже служит в Волжском ОВД.