Предыстория

Ни для кого не секрет, что генсек СССР середины 80-х Юрий Андропов – кумир президента России начала 2000-х Владимира Путина. И последний со свойственной ему агрессивной манерой стремился экстраполировать свою ностальгию по периоду застоя на среду собственного, а заодно и нашего с вами обитания. Спираль российской истории при нем снова ушла в темную сторону: Гражданская война начала 20-х, сталинизм конца 30–40-х, застой 70-х – начала 80-х, путинская реакция конца 90-х – начала 2000-х.

Главенствующая роль силовиков и государства в целом, подавление гражданских инициатив, поиск внешних и внутренних врагов, показательные судебные процессы, железный занавес, прямой массаж массового сознания, закрытость процедур принятия политических решений, подковерная межклановая борьба за влияние – генетические свойства этих исторических этапов.

Любая власть неустойчива, если стоит на одной опоре. Что Америка, где демократы и республиканцы, что СССР и Россия. О всемогуществе МВД и КГБ СССР при Брежневе написаны книги и сняты фильмы. Основным сюжетом в них предстают столкновения интересов, пикировки, взаимные укусы, имеющие целью укрепление собственных позиций во власти. Конец этой войне положил бессменный с 1967 года председатель КГБ Юрий Андропов, ставший генеральным секретарем ЦК КПСС в 1982 году.

С мая по декабрь 1982 года председателем КГБ СССР был Виталий Федорчук, чекист с 1939 года. Он создал в структуре КГБ СССР два управления по надзору за милицией. В декабре 1982 года назначен министром внутренних дел СССР. На основе материалов КГБ СССР уволил из органов внутренних дел около 30 000 коррумпированных сотрудников.

В декабре 1982 года, сразу после смерти Брежнева, был освобожден с поста министра внутренних дел СССР Николай Щелоков в связи с расследованием злоупотреблений. В июне 1983 года Щелокова вывели из состава ЦК КПСС, а в ноябре 1984 года лишили звания генерала армии. Еще через полтора года Щелоков был исключен из партии и лишен всех наград. Через шесть дней он застрелился. Еще одним громким следствием первой чекистской зачистки МВД стало осуждение в 1988 году на 12 лет лишения свободы за коррупцию бывшего замминистра МВД СССР и зятя Брежнева Юрия Чурбанова.

Сделка

В свободные 90-е после падения минотавра-СССР ведомствам было не до конфликтов друг с другом, они скорее соревновались в обслуживании коммерческих интересов и в том, чья крыша «краснее». Ситуация стала меняться с приходом к власти известного полковника КГБ.

Милиции при нем суждено было напрочь лишиться собственного «я» и стать обслугой политических и коммерческих интересов выходцев из спецслужб, стремительно занимавших ключевые посты во власти и бизнесе. Вся доселе одноцветная масса силовиков вдруг стала иерархична в зависимости от места службы. Точно такая картина в так называемых «красных зонах», где отбывают сроки бывшие сотрудники правоохранительной системы. Чекисты в почете, прокуроры чуть ниже, менты еще ниже по статусу.

Милиции была отведена роль силового обеспечения процесса захвата, удержания и перехода власти и собственности чекистам. ОМОН, СОБР, внутренние войска, УБОП решали дела особой политической важности по установлению контроля над телеканалами, подавлению уличных протестов, передачи собственности от бандитов «правильным пацанам» из органов, охране порядка в ходе избирательных кампаний.

Взамен МВД России получало гарантии стабильности и отказ от модернизации, в ходе которой большая часть серых кардиналов с лампасами оказалась бы на пенсии или на улице. Реформа органов, разработанная Дмитрием Козаком в первый путинский срок, сыграв роль угрозы милицейским начальникам, ушла в небытие. Поскольку кормить два миллиона милицейских мундиров тяжеловато даже для пухнущего на нефтедолларах бюджета, платой за политическую лояльность и униженное положение стала индульгенция милиции на вольные хлеба в виде крышевания и поборов. По данным Высшей школы экономики, к 2005 году левые доходы российской милиции составляли два годовых бюджета ведомства. Постепенно в ее ведение из рук уличной гопоты переходили ларьки и ночные стоянки по стране.

Хронический, в течение 15 лет, недокомплект и низкие зарплаты в милиции ко второму сроку Путина ушли в прошлое. Работа здесь стала привлекательна своими полномочиями, оружием, рыночными отношениями и лицензией на преступления. Привлекательна для кого – понятно.

Первым шоком для МВД стало назначение в 2001 году министром внутренних дел Бориса Грызлова, не работавшего ни дня не только в милиции, но и вообще в какой-либо военизированной структуре. Не имея явных харизматических и лидерских способностей, новый министр был призван дисциплинированно выполнять кремлевские указания. Демонстрацией силы стал в 2003 году показательный «процесс века» над муровскими оборотнями в погонах, которым решались сразу две задачи – внутреннее общественное недовольство милицией уходило в управляемый свисток, а излишне независимым милицейским начальникам показывалась готовность реализовать папку с оперативным компроматом. Ящик Пандоры был тогда приоткрыт, и негатив о милиции, до того замалчивавшийся в средствах массовой информации, в 2004–2006 годах штурмовал высоты в десятки тысяч ежегодных публикаций.

Значительную роль сыграло назначение в 2001 году бывшего первого зама управления собственной безопасности ФСБ России Константина Ромодановского начальником Главного управления собственной безопасности МВД РФ. Руководитель службы собственной безопасности по должности владеет оперативной информацией о преступной деятельности всех высокопоставленных милицейских начальников. Именно от того, насколько она закрыта для смежных ведомств, зависит самостоятельность системы. Генерал Ромодановский стал очень жестко выметать «оборотней», в считанные месяцы сделав свое ведомство влиятельной структурой. Выполнив политическую задачу, собрав массу ориентирующей информации о милицейских начальниках и нагнав на них страху, генерал переместился в кресло директора формально входящей в структуру МВД Федеральной миграционной службы. Ему на смену приглядывать за милицейскими начальниками пришел также бывший зам управления собственной безопасности ФСБ России Юрий Драгунцов.

Милиция выполняла роль буфера и живого щита для всех жестких действий властей. Именно милиционер – олицетворение государства для россиян. Их россияне видят ежедневно на улицах городов. Именно их чаще всего убивают боевики на Северном Кавказе, демонстрируя свое отношение к федеральным властям. И именно их неосторожно призвал блоггер Савва Терентьев «сжигать на улицах городов», за что поплатился условным сроком. Конечно, милицейский произвол тоже вещь вполне объективная. Но важно понимать, что «подчиненные действуют так, как позволяют им их начальники». В сложившейся иерархии силовиков милиция, безусловно, структура подчиненная.

Никого так активно не судят за должностные и прочие преступления в России, как милиционеров. Суды выносят им по несколько тысяч обвинительных приговоров ежегодно. Для сравнения – в отношении судей, чекистов и прокуроров эта цифра – несколько десятков на всех. До последнего времени даже пенитенциарная система с ее полумиллионным коллективом тоже умудрялась лишаться из-за уголовного преследования лишь нескольких десятков сотрудников в год.

Волна милицейской преступности компенсируется мягкостью уголовных наказаний. Получить реальное лишение свободы бывший мент может, только если попался на действительно крупной взятке либо причинил смерть человеку. Если «пытал, но не убил», «вымогал, но не получил», «стрелял, но не попал», даже при наличии санкции статьи Уголовного кодекса «до десяти лет лишения свободы», вероятность условного наказания стремится к 100%.

На протяжении пяти лет – с 2003 по 2007 год – из руководства МВД России последовательно уходили все старые кадры. Их места занимали выходцы из спецслужб и «золотые мальчики», перескакивавшие несколько звеньев табели о рангах. В 2004 году министром внутренних дел назначен Рашид Нургалиев, дослужившийся до этого до замдиректора ФСБ России. Сегодня начальник следственного комитета при МВД – бывший прокурорский работник, главком внутренних войск – армейский генерал, упомянутый директор Федеральной миграционной службы – выходец из ФСБ. Из девяти руководителей МВД России (министр и восемь его замов) только трое собственно милицейские кадры.

Самое интересное, что барин, как водится, своих лакеев не уважает и его благодарности они не дождутся. Самая известная фраза Владимира Путина о милиции, сказанная в интервью трем телеканалам в ноябре 2004 года: «Меньше нужно вмешиваться в экономику, начиная с самого низкого уровня – не шастать по ларькам, не набивать карманы мелкими купюрами и бутылками, и заканчивая самым высоким уровнем, где счет идет уже на сотни, десятки тысяч, а может быть, миллионы». Сказать так – это унизить всех милиционеров, признанных социальной группой Верховным судом Республики Коми по делу того же Саввы Терентьева.

Милиция как организация

Западная теория организации считает аксиомой, что вертикально интегрированные системы численностью миллион и больше человек (например, армия) эффективны только в условиях войны, причем с обязательной жесткой субординацией, карой за невыполнение приказа и системой параллельного контроля. В других случаях организация неизбежно разлагается. Именно поэтому все без исключения армии мира в мирные периоды сталкиваются с трудностями, а власти просто вынуждены время от времени придумывать им применение (Вьетнам, Афганистан, Ирак, Косово, Сомали и т.д.).

Чтобы такая махина, как российская милиция, выполняла свои обязательства по заключенной с властью сделке, ее структуру наводнили выходцы из спецслужб, а в некоторых сферах (молодежный и религиозный экстремизм, охрана порядка при проведении протестных публичных мероприятий) фактически введено внешнее управление ФСБ.

Внутренние идеологи последовательно убеждают рядовой состав милиции в необходимости борьбы с преступностью, причем всеми доступными средствами. Милитаристская риторика играет роль того самого дополнительного мобилизатора: «не допустить прихода криминалитета во власть», «поставить заслон экстремизму», «объявить войну наркомафии», «ввести комендантский час для детей», постепенно противопоставляя милицию все большему числу активных социальных групп – молодежи, мусульманам, коммерсантам, политической оппозиции.

Истинный смысл правоохранительной работы улетучился, «следственные знатоки», «дяди степы» и «анискины» не смогли составить конкуренцию ментам с улиц разбитых фонарей и исчезли как вид. Корпоративная этика, внутренние защитные механизмы от грубого вмешательства извне, обида за репутацию, позывы к самоочищению – естественные рефлексы любой системы на агрессивную среду. В МВД России они очевидно и уже давно отсутствуют. Даже милицейские профсоюзы, из которых московский во главе с Михаилом Пашкиным самый заметный, уже давно кричат не столько о нарушениях трудовых прав, сколько о катастрофических системных недостатках. Все это свидетельствует только об одном – российская милиция как живой организм более не существует. Припарка этого мертвого тела Кодексом чести милиционера, с помпой принятого перед самой бойней в московском супермаркете, развеселила многих.

Войны силовиков

В новейшее время было как минимум три крупных противостояния между силовиками. Первое – между группой имевшего президентские амбиции Владимира Устинова (бывшего тогда генпрокурором) – Игоря Сечина (тогда – замглавы президентской администрации) руками тогдашнего Главного военного прокурора Александра Савенкова, с одной стороны, и только назначенным «преемником» министром обороны Сергеем Ивановым – с другой. Разменной монетой тогда, в 2006 году, послужила трагичная история жертвы дедовщины Андрея Сычева. В итоге ни Устинов, ни Иванов к власти не пришли. Второй клинч случился в 2007 году между главой Госнаркоконтроля Виктором Черкесовым и директором ФСБ Николаем Патрушевым, вылившийся в разоблачительную статью Черкесова о войне спецслужб. Оба директора в итоге лишились своих постов. И, наконец, в 2007–2008 годах после выделения из Генпрокуратуры Следственного комитета началась третья схватка – между Юрием Чайкой и Александром Бастрыкиным. Противостояние, которое не завершилось и поныне.

Ни в одной из этих войн милиция не участвовала, ни в качестве субъекта, ни в качестве объекта. Игроком МВД России перестало быть, очевидно, потому, что нет в ней внутреннего независимого ядра, способного диктовать определенные условия и иметь собственные амбиции. Уход в Госдуму замминистра Владимира Васильева, а в Совет Федерации – первого замминистра Александра Чекалина лишь довершили многолетнюю тенденцию. Разменной же монетой разборок милиция не стала, видимо, по той самой негласной договоренности «не трогать». Поскольку ясно как день – обратить внимание общественности на милицию означает выпустить джинна из бутылки. Она стала заложницей политической ситуации, поскольку служит основой основ нынешнего российского режима. Менять ее означает качественно изменить сущность всей власти, ее стилистику и систему ценностей.

Наследство

В результате в наследство Дмитрию Медведеву досталась агонизирующая двухмиллионная вооруженная корпорация, сидящая на внешнем управлении, допинге в виде бюджетных денег, индульгенции на коррупцию и на стимуляторах агрессии, и выполняющая не социально-полезные, а политико-силовые функции, которая воспринимает самую активную часть населения в качестве собственного врага. И именно ей тот же Медведев в том числе обязан приходом к власти, сделка все еще действительна, и теперь ход за президентом.

Упразднение УБОП – все, на что он решился за первый год у власти. И если бы не «сафари» майора милиции Дениса Евсюкова в Москве, закончившееся горой трупов и раненых, революционная ситуация с милицией не наступила бы. Теперь главное, чтобы за гибель и страдания этих людей система не ограничилась отставкой пары генералов, нашивками с фамилиями милиционеров на кителях, ежегодными отчетами о доходах, кодексами бесчестья, периодическими психологическими тестами и обучением компьютерной грамотности. Нет, господа, так легко вы не отделаетесь!