За полгода кризиса банковская система получила немалые суммы в качестве поддержки от государства. На беззалоговых аукционах сроком на год Центральный банк предоставил 1,909 трлн рублей более чем ста банкам. Из средств госкорпораций на депозиты в банках было размещено 430 млрд рублей. На пополнение капиталов банков было выделено 950 млрд рублей субординированных кредитов. Из них 500 млрд рублей достались Сбербанку и 450 млрд Внешэкономбанку сроком до 2020 года по ставке 7% годовых. ВЭБ, в свою очередь, передал 200 млрд ВТБ, 25 млрд — Россельхозбанку, а из остальных 225 млрд пока одобрены кредиты для трех банков на 17 млрд рублей. К тому же Центробанк выделял ВЭБу $50 млрд золотовалютных резервов под 7% годовых на рефинансирование иностранных кредитов российских компаний и банков. Заявки тогда поступили от 35 корпоративных заемщиков и 20 банков. И несмотря на то что с самого начала $50 млрд должно было вообще не хватить на всех, подавших заявки, к настоящему моменту ВЭБ распределил только $11 млрд по ставке 8% до 2019 года. Что ВЭБ намерен делать с остальными $39 млрд, неизвестно, но, по словам первого вице-премьера Игоря Шувалова, они пойдут на другие антикризисные меры.
«Интересно то, что вливание денег вначале обосновывалось проблемами с ликвидностью, — обращает внимание директор департамента стратегического анализа ФБК Игорь Николаев . — Если посмотреть на сведения об остатках средств на корреспондентских счетах — самый явный показатель, говорящий о том, были ли у нас проблемы с ликвидностью или нет, — можно заметить, что с апреля остатки средств устойчиво росли. Потом, когда в сентябре направили огромные средства, произошел всплеск. А затем их стало в два раза меньше, чем до вливания денег. Что это за меры, когда в целях борьбы с проблемой ликвидности мы направляем огромные средства, а потом оказывается, что показатели ликвидности значительно ухудшились? Если посмотреть на динамику, таких проблем-то не было».
Всего, по данным главы Минфина Алексея Кудрина, за период с начала кризиса в банковский сектор было влито $40 млрд Из полученных в рублях денег от государства банки перевели некоторое количество в валюту и на настоящий момент располагают $20 млрд Естественно, покупать у банков доллары в нынешней ситуации никто не намерен, но способ их задействовать нашелся.
На помощь пришел Внешэкономбанк. Он собирается выпустить валютные облигации на внутренний рынок не менее чем на $5 млрд Но эти средства не пойдут на антикризисные мероприятия. Каким-то количеством ВЭБ обещает расплатиться с Центробанком. Остальное будет вложено в инфраструктурные проекты. Кроме того, Внешэкономбанк намерен выпустить облигации и для внешнего рынка на срок от трех до пяти лет. Банк рассчитывает получить $20 млрд за три года.
Вообще-то ВЭБ мог бы вернуть большую часть 50-миллиардного займа ЦБ, сэкономив на его обслуживании. Тем более что долговая нагрузка на него в связи с выпуском валютных облигаций увеличится еще больше. А значит, в минусе останется непосредственно государство, которое уже потратило часть золотовалютных резервов на то, чтобы перевести их в рубли и через ВЭБ прокредитовать банковский сектор. Банкам же в период девальвации представилась отличная возможность получить доход за счет игры на разнице курсов валют. Поэтому при возвращении рублевых займов, они должны остаться в серьезной прибыли. «Правительство профинансировало переход в валюту, так как не удержало стабильность рубля и подтолкнуло многих к тактике избавления от него, — комментирует главный экономист Альфа-Банка Наталия Орлова . — Не уверена, что уместно говорить об убытках государства и доходах частного сектора — государство получит свои доходы от экономики, оно же не является независимым игроком в смысле своих доходов. Опять-таки уходили в валюту не только банки, но и многие их клиенты, и население тоже валюту покупало». А вот Игорь Николаев абсолютно убежден в том, что вся эта накачка деньгами — дело стратегически неверное и недальновидное: «Это решение, которое порождает еще больше проблем. Проблемы с курсом валюты, с чистым оттоком капитала за рубеж, с опустошением международных резервов. Вообще, если реализация каких-то мер приводит к подобного рода проблемам, то это, конечно, заслуживает негативной оценки. К сожалению, мы повторяем ошибки, которые допускали многие страны. Мы боремся с кризисом очень дорого и хаотично. Это яркий пример бессистемности. Системность же, в моем понимании, предполагает, что для выработки схем по борьбе с кризисом надо определить принципы. Один из принципов, чтобы эти меры не приводили к не менее тяжелым последствиям».
По словам аналитика, если попытаться оценить в масштабах экономики, то вообще-то цена таких решений будет гораздо более высокая, в десятки раз выше: «Скоро станут известны январские данные по промышленному производству, они будут по-настоящему шокирующими. Думаю, падение составило от 15 до 20%. Все это происходит в том числе из-за принятия подобного рода решений». Неэффективность, по мнению Игоря Николаева, заключается даже не в прямых денежных потерях, а в том, что мы сформировали мощнейший стимул к уходу валюты и прекращению какой-либо производственной деятельности. К тому же заявили о том, что девальвация будет плавной. И не только банки, но и предприятия, граждане стали поступать совершенно рационально: переводить рубли в валюту. А какая может быть мотивация к производственной деятельности, когда за год можно получить на валютных спекуляциях 80—100%?
В принципе посчитать, сколько примерно может потерять государство на выбранной им стратегии борьбы с кризисом можно уже сейчас. Если исходить из курса доллара на момент выдачи ВЭБу 450 млрд рублей, то при переводе в валюту банки получили $17 млрд, и если они вернут их уже в этом году, то из расчета объявленной министром экономического развития Эльвирой Набиуллиной среднегодовой стоимости доллара 35 рублей (а она, скорее всего, окажется выше) сумма их долга составит уже $12,85 млрд И в итоге государство недосчитается практически $5 млрд золотовалютных резервов. Все это показывает ясную картину перекачки части международных резервов страны в банковский сектор фактически на условиях благотворительности, а не на рыночных, как о том заявляли руководители государства. Ладно бы эти средства позволили смягчить социальные последствия кризиса (например, уменьшив масштабы сокращений в банковской системе) или работали бы на перспективу (например, если бы банкам покрывали риски по кредитам, выданным инновационным предприятиям). Но проблема в том, что вся эта схема не предполагает иного экономического эффекта, кроме возможности заработать на валютных спекуляциях для крупнейших банков.
Кстати, эта сумма составляет без малого половину всей задолженности россиян по ипотеке. То есть ее хватило бы на рефинансирование кредитов даже в том случае, если каждый второй заемщик оказался бы несостоятельным. При том, что государство не потеряло бы эту сумму на валютном рынке, а выгодно инвестировало бы ее, получив в залог большие объемы недвижимости. Или можно было бы в 30 раз увеличить объем финансовой поддержки малого бизнеса, что существенно помогло бы в борьбе с безработицей.
Читайте в следующей серии:
Помощь стратегическим предприятиям, или Откуда офшоры в списке Путина
