Генеральный секретарь Совета ЕС, верховный представитель по общей внешней политике и безопасности союза сказал, что Европа выбрала в своих отношениях с Россией диалог и переговоры.

— После августовских событий на Кавказе ЕС заявил, что не может вести с Россией «дела как обычно». В чем это заключается?

— Это решение (продолжать диалог и переговоры) не должно быть неправильно понято. Мы по-прежнему не согласны по важным аспектам конфликта в Грузии, и общая атмосфера в значительном смысле изменилась. Россия знает, что случившееся там важно для наших отношений.

— Как ЕС сейчас оценивает причины конфликта в Грузии и степень ответственности его участников? Выполнила ли Россия, по вашему мнению, план Медведева—Саркози?

— Для нас главный приоритет – стабилизировать ситуацию на месте. Что касается плана Медведева—Саркози, то Россия сделала значительные шаги к его выполнению… У нас еще остались разногласия по этой проблеме, ситуация на местности далека от урегулирования, поэтому мы не можем не следить за ней… Параллельно мы выступаем за независимое международное расследование конфликта в Грузии, его результаты будут важны для нас. На следующей неделе состоится четвертый раунд переговоров в Женеве, что само по себе уже успех. Однако у этих переговоров еще большой нетронутый потенциал, и мы надеемся на укрепление женевского процесса как центрального политического форума урегулирования этого конфликта. Еще очень важно обеспечить дальнейшее участие всех международных участников, упомянутых в плане Медведева—Саркози. Блокирование работы международных миссий, пока ситуация не стабилизировалась, вряд ли можно считать ответственным.

— Какие уроки извлек ЕС из январского газового кризиса?

— Мы заплатили очень высокую цену за спор между нашим крупнейшим поставщиком и важнейшей для нас страной транзита. История рассудит, кто был больше виноват и был ли этот кризис коммерческим или политическим. Естественно, газовый спор повысил срочность наших усилий по укреплению энергетической безопасности. Лидеры стран ЕС на мартовском саммите рассмотрят широкий спектр предложений по решению этой проблемы. Энергетическая безопасность не может быть обеспечена каким-то единым решением, а только сложным взаимодействием между правительствами и частным сектором. Мы посмотрим, как укрепить наш внутренний энергетический рынок, повысить энергоэффективность и использование собственных ресурсов, в том числе возобновляемых, как лучше помогать друг другу в случае перебоев. Это и трубопроводные соединения между странами — членами союза, и строительство терминалов сжиженного газа, и южный газовый коридор к Каспийскому региону.

— В этом году исполняется 20 лет падения Берлинской стены. Но барьеры в Европе все-тати остались. Насколько, с вашей точки зрения, совпадают взгляды ЕС и России по их преодоление?

— История развивалась быстро за эти 20 лет. Сейчас в Европе гораздо легче путешествовать, торговать, учиться, в том числе и для России, по сравнению с 1989 годом… Я вижу один из оставшихся барьеров в некотором недостатке доверия, что естественно из-за разной трактовки истории. Строительство доверия требует времени, но мы из нашего опыта в ЕС знаем, что это можно сделать, сочетая общие интересы, ценности, правила и структуры. Нам это позволило стереть разделительные линии беспрецедентным образом.