Последние два года молодежь Чечни стала массово пополнять ряды незаконных вооруженных формирований. По данным, полученным нами в одной из военных комендатур республики и подтвержденным в прокуратуре, с января 2007-го в лес ушли более 1000 чеченцев в возрасте от 16 до 30 лет. По оперативным сведениям, средний возраст чеченского подполья сегодня — 20—25 лет. Эти молодые люди, по сути, занимают вакантное место тех, кто еще недавно воевал вместе с Масхадовым и Басаевым. Таким образом «в лесу» произошла смена поколений. Борьбу с «новобранцами» теперь ведут бывшие боевики, амнистированные и пришедшие к власти в Чечне. Над схваткой стоит федеральная власть, которой удалось столкнуть лбами одно поколение чеченцев с другим.
Все за одного
Потоку уходящих в лес Рамзан Кадыров противопоставил силу. Задержанных по подозрению в причастности к НВФ стало меньше.
Зато в разы выросло количество внесудебных казней. В Чечне снова появился хорошо знакомый страх: «кадыровцы» могут ворваться в любой дом и убить кого угодно.
Совсем недавно так поступили с семьей Датху Илаева. Датху уехал в хадж, в его дом пришли «кадыровцы», убили троих сыновей. Ни Датху, ни его сыновья не имеют никакой связи с подпольем. Скорее всего, на семью Илаевых кто-то настрочил ложный донос. Тотальное стукачество, особенно процветающее в родовом селе Кадыровых Хоси-Юрте, — еще одна примета времени Рамзана.
..Уходили в лес не только юноши, но и девушки. Показательно, группами, прекрасно понимая, что уже через день-два об их исчезновении донесут и родственникам будет очень плохо.
Впервые принцип коллективного наказания был применен в мае 2007 года. В МВД Чечни вызвали около 100 родителей боевиков. Вице-премьер Чечни Адам Делимханов заявил, что никому из ушедших в лес прощения не будет. «Им будут головы резать». Делимханов заявил, что полная ответственность за действия детей лежит на их семьях. Понесут наказание и соседи, которые «наверняка знали, но не сообщили куда следует».
В конце этого сборища присутствующих заставили публично отречься от ушедших в лес. Сначала в зале царило гнетущее молчание, потом встал пожилой мужчина и сказал: «Если моего сына поймают, я разрешаю его убить». После этих слов заплакала женщина, у которой ушли в лес четверо сыновей. Она стала умолять о пощаде, но Делимханов ей ответил: «За одного будут отвечать все…»
…Этим летом президент Кадыров выступил по республиканскому телевидению и объявил: «Не секрет, что многие наши начальники и директора являются родственниками молодых людей, которые ушли в лес. Я знаю, что они поддерживают связь с ними, даже обеспечивают их питанием. Я предупреждаю, что, если в течение десяти дней эта молодежь не будет возвращена домой, все начальники и руководители пойдут под суд. Я запрещаю хоронить тех, кто воюет против нас. Если я узнаю, что в каком-нибудь селе похоронен тот, кто был в лесу, никто не останется на своих должностях: ни начальник милиции, ни глава администрации, ни имам мечети…»
За словами последовали действия. Глава администрации г. Аргуна Ибрагим Темирбаев, старейшины и руководство милиции составили список из 17 семей, чьи сыновья ушли в лес. Этим людям приказали покинуть город.
Так борьба с боевиками переросла в войну против собственного народа.
Зачистка огнем
…От дома Яхиты, сожженного в июле, распространяется запах гари. На улице стоит декабрь. Уже сто раз шел дождь, несколько раз трясло землю, выпадал и таял снег. А въедливый запах никуда не делся, он забивается в ноздри.
Дома Яхиты и ее брата Ахмада располагались по отношению друг к другу буквой «Г». Сожжены оба. Дом брата — за то, что его сын ушел в лес, дом Яхиты — за компанию. Если перейти через улицу и подняться вверх, можно увидеть пепелище третьего дома, перед которым стоит обугленная «Волга». Это был дом второго брата Яхиты. Его сын тоже ушел в лес.
У самой Яхиты 32-летняя дочь — инвалид I группы: уже 13 лет у нее тяжелое психическое заболевание.
В ту ночь, когда приехали люди в камуфляже и масках, Яхита только и успела завернуть дочь в одеяло и вынести из дома. Забыла в доме лекарства дочери и рецепт, который выписали в Кисловодске.
Когда дом поджигали, Яхита «глаза закрыла сразу и даже не взглянула». В чувство привел крик дочери. Она пыталась броситься прямо в костер, полыхающий под звуки взрывающегося от температуры шифера.
В этом доме сама Яхита жила с 7 лет. После пожара остались саманные стены, очень крепкие. Даже с сожженными внутренностями и обвалившейся крышей они не дали ни одной трещины во время октябрьского землетрясения. В принципе дом можно было бы восстановить. Но делать это не позволено. А после зимы восстанавливать будет уже нечего. Саманные стены размокнут от снега и растают весной.
…Первый раз дом Умара Мусиханова сгорел в первую чеченскую. Тогда федералы разбомбили половину домов печально знаменитого села Самашки. Потом Умар, жена и их восемь детей долгие годы жили в палатке в лагере беженцев в Ингушетии. В 2003-м вернулись в Чечню. Умара воодушевил на это лично Ахмат Кадыров. Умар помогал Кадырову-старшему убеждать беженцев, что в Чечне кончилась война и нужно возвращаться домой. Умар хотел бы показать нам фотографию, где он вместе с Ахматом-Хаджи, но она сгорела вместе с домом.
Второй раз дом сожгли этим летом. Честно говоря, Умар не знает, кто это сделал. Могли боевики, могли и кадыровцы.
— Да разве между ними есть разница? — раздраженно говорит Умар. — Они отняли у меня сыновей!
Было четыре сына. Один сидит, другой ушел в лес, третьего в лес, по сути, выдавили, четвертого похитили силовики. С потерей младшего Умару смириться труднее всего: «Исрапил был хорошим парнем. Он ненавидел этот лес. Братьям сказал: если отец умрет от сердца, я вас сам убью…»
Последние месяцы кадыровцы настойчиво требовали от Мусихановых, чтобы те вышли на связь с сыновьями и заставили их вернуться из леса. Умар обмолвился, что спецоперацию (а это была спецоперация по уничтожению подполья) координировал начальник Шатойского РОВД Ибрагим Дадаев.
Этим летом сын Умара Салман, ушедший в лес в 2005-м, вышел на контакт с родственниками и сказал, что шесть человек готовы вернуться. При этом было поставлено категорическое условие: никаких подстав!
Но условие проигнорировали. На встречу пошли оперуполномоченный Арсанукаев и начальник угрозыска Шатойского РОВД Абдулов (видимо, очень хотели отличиться), а также родственники Мусихановых, которых фактически сделали заложниками ситуации.
Сам Умар тяжело болен (у него рак). Он был категорически против спецоперации. Сказал: «Пусть в лес идет мать моих сыновей. Пусть она умрет одна. Только милиционерам идти не надо. Провокация будет…»
Умар как в воду глядел. На подступах к лесу боевики убили милиционеров. В отместку сотрудники силовых структур Шатойского района, осуществлявшие прикрытие спецоперации, застрелили родственников Мусихановых. В тот же вечер силовики задержали последнего сына Умара. Через пять дней сгорел дом.
Именно после этого случая президент Чечни Кадыров и мэр Грозного Хучиев выступили по телевизору и объявили войну: «Мы больше не ведем диалог на основе законов этого государства. Мы будем поступать согласно чеченским обычаям… Зло, которое творят ваши родственники, находящиеся в лесах, вернется к вам в ваши дома. В скором времени вы ощутите это на собственной шкуре. Каждый, у кого родственники в лесах, ощутит ответственность. Каждый! Каждый!»
С тех пор в дома чеченцев по ночам стали врываться поджигатели в камуфляжной форме и масках. Они выгоняют людей на улицу, обливают дома бензином и ждут, пока не рухнет горящая крыша. Пожарные и милиция на место происшествия по вызову не приезжают. Уголовные дела (немногие погорельцы осмелились подать заявления) не расследуются. Прокуратура не вмешивается.
С июля по декабрь в Чечне сожжено уже 24 дома.
Центорой
Центорой (или Хоси-Юрт) — родовое село Кадыровых. Оно плавно перетекает в Аллерой — родовое село Масхадовых. Эти два села считаются вотчиной Кадырова, они совершенно закрыты и представляют собой «государство в государстве». Въехать и выехать из села можно, только предъявив документы, удостоверяющие личность. Остальные чеченцы могут попасть в эту зону, только если их пригласил кто-то из жителей Центороя или Аллероя. Пригласивший обязательно должен встретить своих гостей на КПП и потом проводить обратно.
Вести из Центороя доходят до Большой земли только в том случае, если уж они совсем нерадостные. 20 июля в Центорое было совершено неудавшееся покушение на Рамзана.
Операция, авторство которой приписывают главарю чеченского подполья Докку Умарову, была в своем роде уникальной. Сыграли на любви Кадырова к многоженству: он почти всегда приезжает на свадьбу к тем, кто женится во второй раз. Тем более в своем Центорое. Под прикрытием шумных свадебных кортежей в село планировали проникнуть боевики.
Покушение (непосредственно — стрельба в Кадырова) состоялось, но оказалось неудачным. Детали до сих пор неизвестны, зато известно, что в покушении участвовали дети высокопоставленных чиновников республики. Были задержаны более 20 человек. Непосредственных исполнителей убили на месте, двоих (фамилии неизвестны) то ли сварили заживо, то ли живьем похоронили. Крики с кадыровской базы «Брат» на западной окраине Центороя были слышны до глубокой ночи…
По имеющимся у правозащитников сведениям, из села Центорой и Аллерой молодежь регулярно уходит в лес. Только за одну неделю из Аллероя ушли 4 человека. Среди них — троюродные брат и сестра Рамзана Кадырова. Дома их родителей были сожжены.
Вернувшиеся
В Аргуне нам удалось встретиться с двумя молодыми людьми, которые месяц назад вернулись из леса. Алихана Маркуева и Асхаба Эльмурзаева показывали по чеченскому телевидению, пытаясь сделать из них национальных героев наравне с чеченскими олимпийскими чемпионами. Правда, даже в случае с местными олимпийцами у Рамзана Кадырова не получается перейти с языка угроз на нормальный мирный тон. На въезде в Гудермес висит билборд, на котором Рамзан сфотографирован с местным чемпионом по борьбе, кусающим пекинское золото. И очень крупными буквами (размером с голову чемпиона) написано: «Лучше смерть, чем быть вторым!»
Асхаб и Алихан ровесники, им по 22 года, они друзья детства. Но они очень разные. Асхаб очень плохо понимает и говорит по-русски. Но он искренне, хоть и косноязычно, рассказывает, кто уговорил его уйти в лес и почему он это сделал. Особых причин, кроме как любопытства, выходит, и не было. Семья Асхаба, по выражению главы семейства, пострадала в результате двух военных кампаний «только морально». Зато после того, как Асхаб ушел в лес, начались настоящие мучения. Отца и братьев постоянно забирали в милицию, угрожали, пытались выселить семью из города. Старший брат Асхаба был вынужден продать свой самосвал, потому что понимал: в любой момент семье могут понадобиться живые деньги. Братья Эльмурзаевы дружно сказали, что «если бы знали о планах Асхаба, повыдергивали бы ему ноги». После возвращения Асхабу предложили работу в официальных силовых структурах (стать кадыровцем). Отец категорически запретил сыну брать в руки оружие, хотя другую работу найти в республике непросто.
Алихан Маркуев оказался совсем другим. Это умный, образованный, хорошо владеющий русским языком молодой человек. На вопросы о жизни в подполье отвечал охотно, даже можно сказать, вызывающе откровенно.
Когда мы спросили, употребляют ли в лесу наркотики (без допинга выдержать такую жизнь чрезвычайно сложно), Алихан снисходительно улыбнулся: «В лесу только один наркотик — Коран».
Не уверены, допускается ли в мусульманском мире сравнение священной книги с героином, но после разговора с Маркуевым остался один вопрос: «Если этот человек настолько не скрывает своих религиозных убеждений, то почему он до сих пор жив?»
Настораживают два факта: 1) в возвращении Асхаба и Алихана активную роль сыграл глава Аргуна Ибрагим Темирбаев, который жестоко пытался выселить семьи боевиков из своего города; 2) мстить «перебежчикам» Эльмурзаеву и Маркуеву боевики почему-то не стали…
Прокурор
Кое-что нам, как ни странно, объяснил один из сотрудников прокуратуры Чечни, попросивший не называть его фамилию.
Прокурор Женя был грозненским русским. В начале 90-х его семья вынуждена была из Грозного переехать, но Женя отучился и вернулся в республику.
Был поздний вечер. Женя был немного пьян, а мы были очень вежливы. И при этом задавали, с точки зрения Жени, очень глупые вопросы.
Поэтому Женя разговорился. Он сказал, что в Чечне действует целая вербовочная сеть, при этом почти никого из вербовщиков (всех, как мы поняли, органы хорошо знают) не ловят. Если же вдруг попадаются, то уголовное дело в отношении этих людей выводят в отдельное производство, расследуют такие дела сотрудники ФСБ, о дальнейшей судьбе таких дел и самих подследственных известно только одно — до суда они почти не доходят.
(Об одном из таких дел, которое все-таки дожило до приговора, нам удалось узнать от чеченских адвокатов. Из села Асиновская ушли в лес 37 молодых людей. Всех их обработал вербовщик по фамилии Имаев. Его удалось задержать, дело было выделено в отдельное производство, занимались им спецслужбы. На суде, который проходил в особом порядке (то есть без судебного следствия), суд зачел Имаеву «явку с повинной», осудил, но тут же подвел под амнистию и выпустил из-под стражи. Вскоре Имаев уехал за границу).
Прокурор Женя, кстати, признал, что вербовщики весьма активно действуют и в Европе. Широко известен случай, когда ушел в лес и был убит чеченец, вернувшийся из Австрии. (Хотя этот человек довольно неплохо устроился за границей). Рассказал Женя и о том, почему у чеченских правоохранительных органов такая полная статистика о том, кто и когда ушел в лес. Дело не только в повсеместном доносительстве. Оказывается, новых членов подполья в лесу первым делом фотографируют. Очень часто — вместе с Докку Умаровым. А потом размещают эти фото на сайте «Кавказ-центр», и эмэмэски с этими кадрами гуляют по всей республике. Затем кадыровцы точечно и оперативно жгут дома семей боевиков-«новобранцев». Вот такой контролируемый с обеих сторон процесс.
Прокурор Женя рассказывал, с удовольствием наблюдая наши немного вытянувшиеся физиономии.
— Если это так, как вы говорите, то почему тогда молодые люди массово бегут в лес? — спросили мы Женю.
— Деньги, отсутствие образования и работы, хорошая психологическая обработка. А вообще, чеченцы должны лучше следить за своими детьми. Кадыров, кем бы он ни был, нужен этому народу. Собственно говоря, «очищение республики» от «ваххабитов и шайтанов» и является главной функцией Кадырова-президента. Поэтому совершенно не случайно вербовщики резко активизировались в республике именно с начала 2007 года. (То есть с момента назначения Кадырова президентом. — Прим. ред.)
— И когда это закончится?
— Безопасными для России членами общества мы сможем считать поколение, которое рождается в Чечне только сейчас.
Мы не стали спрашивать прокурора Женю, кто стоит за этим «мы». А он не стал пояснять.
Помолчали. Потом Женя как будто протрезвел, посмотрел в окно и сказал:
— Вам пора. Уже темнеет. Ночью здесь небезопасно.
