— Здравствуй, Лева. Пишу, когда у нас, в Красноярске, — ночь. А над твоей нынешней пристанью солнце уже давно выкатилось. Докладываю. Ездили на рыбалку. Все наши. 400 верст на север на машинах, потом, где асфальт кончается (ты же не забыл эти места?), на «Ярославце» спускались по Енисею. Високосный год и финансовый кризис, скажу тебе, и тайгу поколебали. В ней голодуха. Твои любимые медведи* озверели.

Машины мы оставили в крайнем доме в Паршине. Хозяин — Володя. Он рассказал, что медведей регулярно гоняет, одного убил. «Ни жиринки в нем, спать не уляжется, бродить будет». Волка убил — тот загрыз несколько овец. В Анциферове мужики в местных болотах насчитывают разом в одном месте до 17 медведей: бок о бок трутся, доедают последнюю клюкву. Ты уже слышал, наверное, о том, сколько они у нас нынче людей задрали. И насмерть — бабку опознали только по обуви; и скальпы снимали. Покалеченных счет на десятки.

Медвежий террор, естественно, взвинтил цены на дары леса. Килограмм белых грибов на рыночке в центре Енисейска — 1200 руб. (представляешь, сколько мяса и водки на эти деньги можно набрать?), ведро клюквы, не самое большое, литров на 7-8, — 1000 руб. Брусника — так же.

В Енисейске, кстати, медведи гуляли нынче и по центру города, у памятника Ленину — помнишь, он там всегда как новенький, свежевыкрашенный?

В разных землях власти медвежье нашествие встретили по-разному. В некоторые села, особенно находящиеся на территории заповедников, с наступлением темноты ежесуточно заходят до двух десятков косолапых и бродят по улицам в поисках пищи. Но населению рекомендовали «применять меры отпугивания». Где-то объявили комендантский час, где просто закрыли туристические тропы. Власти Енисейского района добились для людей права отстреливать медведей без лицензий. И только в деревне Анциферово счет убитых медведей пошел на второй десяток. Здесь шатуны чуть не друг за другом, по очереди, выходят на правый берег, где тайга на пол-России — до самого океана, и переплывают на обжитой Россией левый берег, в сторону Европы и Москвы. (И Анциферово, и Енисейск — на левом берегу.)

Мишки хотят жрать. Один поплыл на левый берег на наших глазах. Мы шли на лодке по фарватеру. Увидели: худющий, лапы длинные. Как подросток-акселерат. Сбросили обороты, дабы полюбоваться на хозяина тайги. Мишка бродил по песку и уныло смотрел на другой берег — видимо, смиряясь с неизбежностью окунаться в холодный Енисей. Вода спокойная, гладкая, как рыба. Зашел в нее и резво поплыл. Мы — к нему поближе. Шары-то уже залили. Потом уже сидели, соображали: каждый слышал истории, как мишки из воды запрыгивают даже на высокие «каэски», если им кажется, что плавсредство им угрожает. А если б ткнулись в мель, если б и мишка почувствовал под ногами дно и ринулся к нам? С фарватера-то мы ушли, а Енисей тогда сильно обмелел. Ну и главное — тебя-то с нами не было, кто бы бился с этим животным? Карабин у нас, конечно, был, но лежал он зачехленный, магазин отдельно, патроны в коробках. Пока бы все это собрали… Ну вот, мы, недоумки, орем ему всякую чушь типа: «Привет, медвед!», «Привет тебе от Левы» и даем вокруг него круг почета с радиусом метров семь -десять. Косолапый, естественно, обращает на нас внимание, смышлено так разглядывает нас, загребая лапами. Думаю про себя: даже мышка, если ее загнать в угол, прыгнет на преследователя, а мы хотим вокруг мишки круг замкнуть. Но вслух ничего не говорю, поскольку уже поздно.

Воевать с медведями на стороне анциферовских мужиков мы, само собой, не собирались, но так получилось: медведь развернулся и поплыл обратно. Вышел из воды, зашел в кусты и высунул из них морду, продолжая разглядывать нас, плавучее недоразумение. Потом ушел — в сторону Енисейского кряжа.

Анциферово — по сей день красивейшая деревня, и в полном порядке. Потому что там есть хозяин. Молодой парень, работящий, наполовину немец. В 1996 году здесь умудрились даже школу открыть двухэтажную. Мы заходили посмотреть. Сняли болотные сапоги на пороге, зашли в носках. Натоплено, чисто, уютно. Тут же детсадик — как раз у ребятишек сончас был. Учителя провели, спортзал показали, художественное творчество воспитанников. Жизнь теплится. Да еще как — 34 ребенка учатся, 16 — в садике.

Поразительно. Ты-то знаешь эти деревни, затопленные грязью и пьянством. Это к вопросу о роли личности в истории. На наличниках у них осетры и глухари, из дерева вырезанные. На фронтонах двуглавые орлы держат в когтях не скипетр и державу, а царь-рыбу. Рядом, в пяти верстах, от деревни Михалево не осталось ничего. А она ведь брала первые места на выставках по пчеловодству, что во времена СССР проводили в Москве на ВДНХ. За Михалевом — еще одна умершая деревня, потом еще.

Так вот, к твоим любимым медведям и анциферовским мужикам, думаю, неплохо было бы отправить кремлевских с их челядью — политологами, технологами, журналистами… Нет, ты не угадал, не на байдарках по Белому морю. А на мастер-класс в Анциферово. Ты же знаешь: оголодавшие и потому не способные улечься в спячку мишки — реальная опасность. Но в Анциферове — никакой истерики насчет того, что кругом враги. Никакой брани в их адрес и хвастовства в свой. Медведей лишь эффективно отстреливают. Причем не всех подряд. Если топтыгин, живущий на границе людского жилья, не пакостит, он — свой, его не трогают, он чужаков, других медведей, от деревни отгоняет. Вот, ты представляешь, они там, в Анциферове, сеют, пашут. Поля овса. Мишки овес сильно уважают. И — картина, изо дня в день: бабы местные идут в коровник на утреннюю дойку вдоль поля, мишка — там, встает на задние лапы и приветствует доярок. Как Брежнев с трибуны. Те ему в ответ машут руками. Снова опускается к овсу. В течение дня рядом пасутся коровы, свиньи вообще повсюду бегают, а мишка ест овес и даже не рыкнет ни на кого.

Око за око, любовь за любовь. Все — жители одного мира. И главных тут нет. В других местах сколько криков о медвежьем нашествии! И что, помогло? А в Анциферове — ни одного покалеченного, улыбчивые дети, не боящиеся гулять, как и поросята, повсюду. Пока косолапый не вторгся, не проявил враждебных намерений, к нему — уважительно. Как только повел себя некрасиво — без лишних слов кладут наповал.

У меня нет планов портить тебе настроение, потому никаких рассуждений о внутренней и внешней политике. Хотя параллелей с таежной жизнью хватает. При том что, заметь, это нас, русских, считают медведями — брутальными, пьяными, свирепыми. Но, собственно, это их дело, за кого нас держать, мне до других дела нет. Мне до нас дело. Как мы относимся к окружающим. Вот кажется, что насчет медведей в головах у сибиряков — полный сумбур. Тут тебе и заклятие, лежащее на медведях, и то, что они поставлены богом следить за порядком на земле, и нападают-то, дескать, на человека лишь по божьей указке. Тут тебе и любовь бесов принимать медвежий образ.

Что это за существо — медведь? Это лишь наши представления о нем. А много ли нам ведомо? Мы не знаем и себя, не знаем, на что способны (ты-то в курсе, Лева). Но других все же судим по тем немногим знаниям о себе, которые нам втемяшили. То медведи — подлые, коварные, нервные. Враги, словом. То — всего лишь лодыри, бездельники. Но если потревожить, пойдут крушить все налево и направо. Выпивохи. На берегу Маны мужики, строившие дачу, завели брагу в бидоне. Медведь пришел и всю выпил, тут же, рядом, уснул. Строители сняли его на видео: как он храпит, что-то пытается сказать, ворочается. Видео продали телевизионщикам, а мишку убили.

Ладно, всего тебе. Кстати, у анциферовских есть собственная версия насчет причин нынешней активности медведей, плывущих к ним. Все дело в том, что на правом берегу развернуто огромное строительство. Но об этом как-нибудь потом.

*Лев Рязанов, мой друг, защищаясь, убил на Сахалине медведя туристским топориком. Знаете такие нелепые маленькие топорики с каучуковой ручкой; причем он купил его в придорожной лавке, перед тем как вошел в лес. И победил — гризли-людоеда, шестилетнего самца. Это все равно что победить танк (точнее, ракету, коей подобен нападающий мишка) пластмассовым детским пестиком. Лев воткнул топорик медведю точно в мозжечок. Эта история из жизни Льва опубликована в «Новой газете», №25 за 2000 год.