Спор о преподавании советской истории в школе наивно считать спором о педагогике («Новая» № 73 от 24.09 2007 «Последний писк истории государства Российского», № 66 от 08.09.2008 «Оперативная разработка учебника истории», № 76 от 23.10.2008 «Манифест неосталинизма»). Речь идет о том, что должны узнать дети об истории собственной страны, и как должны оценить то, что узнают. А потому нельзя соглашаться с авторами концепции истории России ХХ века, которые утверждают, что «история в школе должна воспитывать гражданина, а не невротика».
Авторы нашумевшего учебника «История России 1945—2008 гг.» А. Филиппов и А. Данилов на страницах разных изданий рассуждают об исторической миссии и миссии историков. Главная мысль: уроки истории должны привить любовь к Родине, а само это чувство должно быть укоренено в лишенном эмоций «рациональном подходе» к сталинизму.
По мнению авторов, если детям в школе не рассказывать «позитив» про советский строй, их психическое здоровье может пошатнуться вследствие «негативного самосознания». Но откуда известно, что «самосознание человека» должно быть позитивным? Следует ли думать вслед за авторами, что как только человек становится недоволен собой, ему тут же пора к психиатру? (Невольно на память приходит образ профессора Выбегало и его удовлетворенного кадавра из знаменитой повести братьев Стругацких). Можно ли, следуя за предложенной авторами аналогией между психикой человека и обществом, предполагать, что все общество в целом должно иметь «позитивную самооценку»? Может быть, «святое недовольство самим собой и жизнью», говоря словами Добролюбова, не в меньшей степени полезно для общества, особенно имеющего столь тяжелую историю, как Россия?
«История должна нести позитивный заряд, воспитывать позитивное отношение к своей стране и к себе», — это цитата из одной статьи Филиппова и Данилова. «Позитивный заряд» истории целит точно в ученика, в школьника, чтобы поразить его «любовью к Родине». Очевидно, что авторам близок пафос исторических сочинений, популярных в XIX — начале XX в. В то время патриотическая национальная история должна была создать своим приверженцам чувство национального превосходства, и заставить граждан идентифицировать себя с существующим государственным строем. Воспевая государство-нацию (например, французскую Третью республику), такая история была призвана воспитывать солдат, готовых «умереть за Родину» на далеких полях колониальных войн. Именно тогда отождествление личности с национальным государством и его интересами стали называть патриотизмом, приравняв лояльность к существующему строю любви к Родине. Проблема, заложенная в понятии, привела к его девальвации и породила вопросы: следует ли считать, что после распада СССР у его обитателей не осталось Родины? Или что те, кто принял смену политического режима в 1991 г., «предали Родину»?
«История объединяет людей в народ» — вот стержень, на котором держатся рассуждения авторов о роли истории. Но способность патриотической истории «объединять людей в народ» померкла перед той ролью, которую ей удалось сыграть в развязывании двух мировых войн. Крылатая фраза Поля Валери «История — самый вредный продукт, вырабатываемый химией интеллекта», отразила осознание этого факта.
Известно, кроме того, что история в состоянии не только объединять, но и разъединять народы. Не опасаются ли авторы, что «рациональный подход» к сталинизму приведет именно к такому результату?
Сегодня, в век глобализации и кризиса национальных государств, транснациональной экономики и наемных армий, кому нужна история, призванная растить шовинистов? Ее время истекло, и попытки возродить ее выглядят интеллектуально и политически несостоятельными. Хочется надеяться, что и потребности в такой истории сегодня у России нет.
Теперь о главном — о «новом поколении». В самом ли деле, если школьники узнают на уроках истории, что сталинский режим был трагедией в истории России и одной из величайших гуманитарных катастроф в истории человечества, они неизбежно превратятся в невротиков? Ежедневно миллионы немцев узнают на уроках истории о холокосте и о немецкой национальной катастрофе, но признаков растущего психического нездоровья немецких детей пока не наблюдается. Напротив, как раз попытка представить на уроках в школе ГУЛАГ как эффективный способ модернизации экономики, а сталинизм — естественной основой «позитивной национальной идентичности» в состоянии свести с ума любого нормального человека.
Авторы ссылаются на данные опросов, показывающие, что в «народном самосознании кроме репрессий остался и тот факт, что Сталин сделал больше хорошего, чем плохого». Могу подтвердить, что и мои собственные социологические исследования свидетельствуют об этом. Только выводы из этого факта у нас получаются разные. Что говорит этот факт о «народном самосознании»? Прежде всего то, что, пользуясь словами немецкого философа Теодора Адорно, в России прошлое остается непроработанным. На протяжении жизни трех поколений велась пропаганда роли «великого вождя», а главное — пропаганда тех бесчеловечных ценностей, воплощением которых является советский режим. Эти семена продолжают давать всходы в сознании наших соотечественников. Такое наследие тяжко сказывается на состоянии умов и морали общества и прежде всего — на молодежи. И задача историков состоит в том, чтобы помочь людям понять, что так думать сегодня их заставляет все тот же обман, который раньше заставлял так думать их родителей.
Что сказали бы мы о состоянии немецкого общества, если бы в памяти подавляющего большинства немцев Гитлер остался человеком и политиком, «сделавшим больше хорошего, чем плохого»? И если бы на этом основании авторы немецких учебников истории сделали вывод, что школьники должны узнать о его правлении побольше позитива? А ведь он тоже строил автострады, создал фирму «Фольксваген»…
Зачем понадобилось обосновывать любовь рассудком? Ведь речь идет не о рациональном объяснении причин сталинизма, а о попытке внести в образ сталинского режима тот самый «заряд позитива», который каждый получал в советские времена, узнавая, что «…также в области балета мы впереди планеты всей». Попытка вписать сталинизм в процесс «модернизации», который был «объективным, всемирным», а значит, неизбежным, есть попытка реабилитировать сталинизм. (Когда в 80-е гг. эта идея была применена немецким историком Эрнстом Нольте для объяснения немецкого фашизма, то вызвала бурные общественные дебаты в Германии именно по этой причине.)
С моделью так называемой догоняющей модернизации есть ряд проблем. Применительно к Советскому Союзу можно выделить две: во-первых, единственным наследием «модернизации» оказались экономическая и социальная отсталость и разруха, которые в итоге и привели бесславный режим к кризису и краху; во-вторых, почему в других странах «модернизация» пошла другим путем, без рабства и мученической гибели миллионов?
Авторы концепции отмечают, что история отличается от естественных наук. Но она не похожа на химию не только тем, что в нее можно в неограниченных количествах вливать пропаганду, а еще и тем, что в истории действуют не атомы, а живые люди. Поэтому гуманистические ценности не позволяют «нейтрально» оценивать результаты рабского труда, узаконенного под лозунгами «братства рабочих и крестьян», не позволяют писать историю по принципу «цель оправдывает средство».
Вопрос о причинах трагедии коммунизма в истории России является тем важнейшим вопросом, от ответа на который, в частности от ответа, который даст на него молодежь, зависит будущее нашего общества. Разве вопрос о том, что произошло в русском обществе после революции 1917 г., как массы людей превратились в палачей и доносчиков, захватчиков и насильников, не достоин самого пристального внимания? Способность задумываться над такими вопросами, способность критически мыслить и оценивать и историю своей страны, и себя самого — вот то главное, что должна привить история школьнику. Напротив, попытки «нормализовать» сталинизм, включить его в «славную историю» страны отрицают саму идею нормальности человеческого общества.
Есть еще один крайне важный аспект. Достоевский говорил, что помнить — это моральный долг человека. Нельзя позволить себе забыть о трагических страницах нашей истории еще и потому, что ничто, кроме памяти о них и моральной рефлексии над ними, не гарантирует нас от повторения этого прошлого.
Дина Хапаева,кандидат исторических наук
