30 октября самый яркий в восприятии, полифоничный по экспонатам, всем возрастам покорный, единственный в России такого рода, Государственный музей искусства народов Востока отмечает 90-й день своего основания.

То есть уходит корнями в веселые годы русской революции. Сам являясь постфактумом революции.

Большевики, бросив лозунг «Грабь награбленное!», уже к весне 1918 года буквально захлебнулись в конфискатах. В предметах материальной культуры, как они их сами обозначили. Комиссары всех уровней (те из них, кто хотел обустроиться) уже набрали себе полные квартиры всего буржуазного. А предметы буржуазного быта все прибывали из национализированных особняков, усадеб, антикварных магазинов, частных коллекций.

Тогда на смену «Грабь награбленное!» был выдвинут другой лозунг: «Искусство принадлежит народу!». В мае 1918 г. создан Национальный музейный фонд, куда направлялись все конфискованные вещи.

Имела место следующая бюрократическая цепочка. В составе Наркомпроса была Главнаука (Главное управление научными, научно-художественными, музейными и по охране природы учреждениями). В ней ОДМОПИС (Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины), а при нем — подотдел Национального музейного фонда. Предпоследнему звену вменялось в обязанность создавать музеи, комплектуя их более-менее близкими по смыслу предметами из последнего звена.

Цифры, взятые из специальной работы по музейному строительству советской власти, говорят сами за себя: «До революции в стране был 151 музей; за последующие годы было основано: в 1918 г. — 101 музей, в 1919 г. — 58, в 1920 г. — 38…» и далее до «ни одного в 1924 г.».

Наркомпросом была задумана и создана сеть таких вот «пролетарских музеев» в целях «художественного просвещения народных масс». Новоблагословленные музеи в строгом смысле таковыми, конечно же, не являлись. Японские вазы, русские прялки, западноевропейские картины, подделки и подлинники, кич и шедевры помещались в одной комнате. Без какой бы то ни было систематизации, атрибуции и т.д.

Счастливым исключением явился Музей Востока. Константин Некрасов, племянник поэта Н.А. Некрасова, до революции был преуспевающим книгоиздателем. В течение благополучного жизненного отрезка он собрал весьма приличную коллекцию разнообразных предметов восточного искусства (по другой версии, получил ее в качестве приданого жены).

В трудную зиму-весну 1918 года, когда рейдеры Ленина—Троцкого, начав с частных банков, добрались и до частных коллекций, К. Некрасов понял, что и он «попадет под раздачу».

Тогда он обратился к автору, которому в былое время благоволил и которого широко издавал. К Павлу Муратову, эссеисту, историку искусства, автору доныне лучшей в номинации «Искусствоведение» книги «Образы Италии». Муратов в то время сотрудничал с властями, был членом ОДМОПИС, где как раз отвечал за восточное искусство. Бывший книгоиздатель попросил его посодействовать в покупке у него коллекции. Уж лучше пусть сегодня купят за гроши, чем завтра отберут.

Осмотрев коллекцию, Павел Муратов загорелся. Ибо готовая подоснова для создания музея восточного искусства была налицо. Только дополняй и дополняй ее потом качественными конфискатами. Он тут же придумал довольно красивое название будущего музея — Ars Asiatica.

И вот 30 октября 1918 г. на заседании ОДМОПИС, в присутствии заведующей отделом Натальи Седовой-Троцкой (жены) постановлено об организации между прочих музея Ars Asiatica. Товарищ Троцкая очень редко посещала место собственной работы. У нее, видимо, были более важные дела. Но если уж приходила и подписывала какие-то решения — это означало моментальное претворение их в жизнь. Перед тем о необходимости Азиатики Муратов докладывал дважды, на заседаниях отдела 21 и 26 октября. И дважды заседавшие принимали решение о том, что музею быть. Но Натальи-то на этих посиделках не было…

Потому не 21-го, не 26-го, а 30-го Государственный музей искусства народов Востока отмечает свой 90-й день.

В зиму 1918/19 г. к купленной за 50 тысяч (не очень много для той зимы) коллекции Некрасова присоединили ближневосточные изделия из металла, а также изразцы из национализированного Музея Строгановского училища. А также обширную коллекцию персидских, среднеазиатских и кавказских ковров, забранных в ранее фешенебельных антикварных магазинах Липперта на Петровке и Петросова на Тверской. Плюс металлическую скульптуру и посуду из частных собраний Генч-Оглуева и князей Голицыных. Все это позволило 22 сентября 1919 г. открыть первую постоянную экспозицию музея Ars Asiatica.

Добрый волшебник Павел Муратов в 1922 г. был выслан из советской России на пресловутом «философском пароходе». Но волшебство осталось. Лишь меняло название в зависимости от конъюнктуры на фронте искусств.