СюжетыОбщество

Едешь по России вдоль, Колыма поперек

Датчанин стал изучать историю ГУЛАГа, потому что его велосипед въехал в колючую проволоку

Этот материал вышел в номере № 71 от 24 Сентября 2008 г
Читать
Датчанин Йенс Альструп хотел поставить велосипедный рекорд. Дания страна маленькая – не разгонишься. Поэтому он выбрал самую большую страну – Россию – и решил проехать ее всю, вдоль, на велосипеде. Начало маршрута Йенс выбрал по карте и...

Датчанин Йенс Альструп хотел поставить велосипедный рекорд. Дания страна маленькая – не разгонишься. Поэтому он выбрал самую большую страну – Россию – и решил проехать ее всю, вдоль, на велосипеде. Начало маршрута Йенс выбрал по карте и прилетел со своим велосипедом в Магадан. Вот так, случайно он начал свое знакомство с самой крупной страной мира – с Колымы.

Россия датчанина Йенса Альструпа сразу же шокировала. Ну да, дело было в 96-м году, когда разруха достигла апогея, а российский народ обнищал до крайности, и по северу это ударило больше всего. Но это не главное. Главное – с первых шагов Йенса по России, вернее, с первых оборотов педалей, возникла лагерная тема. И ее масштабы ошеломили датчанина.

К июню 1996 года Йенс доехал до колымского поселка Ягодное. Так совпало, что на следующий день, 22 июня, там должны были открыть памятник жертвам репрессий, и глава поселка (сын репрессированных родителей) пригласил Йенса на церемонию открытия. 22 июня несколько сот человек - наверное, половина населения Ягодного (все - потомки бывших заключенных) - отправились на Серпантинку (колымская Голгофа, лагпункт НКВД, где в конце 30-х проводились массовые расстрелы заключенных, здесь были убиты не менее 100 тысяч человек).

Когда местные жители стали рассказывать Йенсу свои биографии, он был очень удивлен. «На Западе мы очень хорошо знаем историю Освенцима и других страшных мест, но очень мало - о ГУЛАГе. В моем представлении ГУЛАГ был меньше Колымы. А тут я узнал, что Колыма, где я оказался, - лишь малая часть гигантской лагерной системы».Так у Йенса возник интерес к истории ГУЛАГа. После того как он установил велосипедный рекорд, он приступил к систематическому сбору информации о Колыме: совершил несколько колымских экспедиций, записывал свидетельства еще живых, прошедших через колымские лагеря (как бывших заключенных, так и охранников), работал в местных архивах, заснял то, что осталось от лагерных построек. Сейчас Йенс оформляет документы, чтобы переехать жить в Магадан, - так ему будет удобнее работать.Да, Йенс Альструп стал первым, кто проехал на велике вдоль через всю Россию. Но важнее то, что он, возможно, станет последним, кто видел еще сохранившиеся колымские лагеря, в которых сгинули невинные миллионы жителей этой самой крупной в мире страны.Мне удалось поговорить с Йенсом Альструпом.Обида охранников- Интересно, когда вы ехали по Колыме, вы хоть одного местного велосипедиста встретили?- Нет. Видел только детские велосипеды. Велосипедная экспедиция дала мне очень много знакомств - когда отправляешься в такой регион на велосипеде, неизбежно оказываешься в центре внимания, все приглашали меня в гости. Потом, когда я стал изучать историю ГУЛАГа, все эти знакомства мне очень помогли.В 2006 году я начал первый этап моего проекта. Был в Москве, в "Мемориале", общался с бывшими заключенными, которые живут в Москве, затем отправился во Владивосток, где находилась пересылка (архивы пароходства - части Дальстроя, - перевозившего зэков, находятся во Владивостоке), потом в порт Ванино. Все сложилось удачно. В прошлом году я отправился туда опять. Стартовал из Владивостока. Мне удалось взять интервью не только у бывших заключенных, но и у бывших охранников лагерной системы, включая одного из членов дальстроевской корабельной команды - это была женщина, которая работала на судах Дальстроя, перевозивших зэков.Все они уже пожилые люди. То, что они работники системы, было видно сразу: они все были при орденах, наградах. И то, что они мне рассказывали, соответствовало тому, что мне рассказывали бывшие зэки. Конечно, бывшие охранники старались картину поправить, чтобы она не была такой страшной.- Они гордятся, что работали там?- Никаких признаков покаяния у них нет. Например, та женщина сказала мне буквально следующее: "Сегодня много плохого говорят о Нем, но я всегда буду Его любить. Сталина". Это меня очень удивило. Интересный момент: когда они о себе рассказывали, сквозило ощущение, что сами себя они тоже считают жертвами системы. Можно сказать, что та система была двухуровневая. Было что-то на поверхности и было скрытое. Двусмысленность заключалась в том, что ветераны лагерной системы не приглашались, например, на официальные мероприятия, на парады. У них была обида, что их как будто забыли.- Как же вам удалось их разговорить? Вы же иностранец!- Это было нелегко. Важную роль сыграла моя велосипедная поездка. Та женщина, например, запомнила меня по телесюжету 96-го года. Другим я говорил, что если не зафиксировать рассказы охранников, то тогда история Колымы будет написана только по рассказам заключенных. Этот довод работал - они начинали говорить. Ни в коем случае я не хотел их оправдывать или защищать. Очень легко понять рассказы жертв - с человеческой точки зрения. Но если мы сможем понять палачей, что ими двигало, то, может быть, мы сможем сделать так, чтобы это больше никогда не повторилось. Ключ к пониманию, как предотвратить эти ужасы, лежит в головах, представлениях палачей. Надо знать мысли, чувства людей с обеих сторон колючей проволоки - только так можно получить полную картину.- Бывшие охранники до сих пор считают, что все было правильно?- Не все. Та женщина с корабля называла тех, кого они перевозили, безапелляционно - враги советской власти. Я задал ей такой вопрос: разрешалось ли заключенным подниматься на верхнюю палубу (ведь это ужасное путешествие из Ванино в Нагайскую бухту занимало от 7 до 8 суток, и люди сидели в задраенных трюмах)? Она сказала: да, заключенным разрешалось подниматься на палубу, и тут же добавила: за исключением политических. Это была привилегия уголовников, считавшихся социально близкими. В ее представлении политические всегда готовы были вцепиться ей в горло - как враги. И она была тверда в своих убеждениях.Что касается других охранников, то они не воспринимали политических как угрозу, особенно когда в 37-м пошел сплошной поток интеллигентов и партийных, которые не отличались спортивным телосложением. Отношение некоторых охранников, с которыми я общался, было по Евгении Гинзбург: "Нельзя сделать омлет, не разбив на сковородку яйца". Они говорили: да, среди заключенных могли быть невинные люди, но что еще оставалось в той ситуации, какая была в стране?Но когда я разговаривал с бывшими заключенными, мнения разделились. Одна часть говорила: я был совершенно невиновный человек, я против этой системы не боролся, я туда вообще ни за что попал. Очень небольшая часть по эту сторону колючки заявляла: мы гордимся, что мы туда попали, мы действительно боролись с системой. Но были и такие, которые на этот вопрос предпочитали вообще не отвечать.

Гражданская война и гражданская оборона

- Гражданская война в нашей стране продолжается?- Я записал свидетельства одного жителя Сусумана, он был политработником в лагере, дослужился до звания полковника. Я спросил его: каково вам жить среди людей, которые были заключенными и знают, что вы у них были "начальником"? И он ответил: "Бывшие заключенные нас уважают". А когда я задал тот же вопрос бывшим заключенным, ответ был другой. Некоторые мне говорили, что будут ненавидеть своих палачей и охранников до конца своих дней. Один из них даже перешел на крик: "Я запомнил их лица и поквитаюсь с ними, если смогу, даже и на том свете!" Что касается того полковника, то он действительно может видеть знаки уважения от населения, но это объясняется скорее не его прошлым, а тем, что сейчас он второй человек в поселке - власть. Нравится он им или они его ненавидят, но они вынуждены делать вид, что уважают его, потому что им приходится обращаться к нему за помощью - то жилье отремонтировать, то топливо получить. Это не добровольное уважение.Я считаю, что для россиян очень важно договориться, что ли, осознать историю, подойти к ней более взвешенно, спокойно. Что я наблюдаю: в общем-то траншеи ненависти сохранились, люди не могут спокойно друг к другу относиться, сидят в этих траншеях до сих пор.Если россияне выработают какое-то общее отношение к своей истории, то в этом случае (и только в этом случае) россияне станут терпимыми. В результате осмысления, осознания своей истории у человека появятся свободное восприятие жизни, свобода выбора и реализации себя, своих внутренних возможностей. Тогда только и возникнут условия, при которых страна сможет стать богатой.- Как эти траншеи закопать?- Нужно оценивать историю спокойно - меньше эмоций. Вопрос, конечно, очень деликатный. Зэки, у которых вычеркнута половина жизни или у которых жизнь вообще сломана, конечно, имеют все права на гнев…Но вот я познакомился с женщиной, которая должна была быть моим переводчиком. Она-то думала, что это будет обычная туристическая поездка, но когда поняла, что нет, спросила: а то, чем вы тут занимаетесь, это вообще законно? Заподозрила во мне шпиона (хохочет. - Е. Г.). Когда же она увидела, что у человека, которого я хочу проинтервьюировать, еврейская фамилия, она сказала: "Все, что о ГУЛАГе должно было быть сказано, уже сказали. Это все ОНИ лгут, мажут грязью нашу страну". Сталкиваясь с такой реакцией, даже не знаешь, что делать. Выбора у меня не было, я по-русски говорю очень плохо, но все-таки я понял, что, когда мы уходили, она вышла за рамки обычного цивилизованного общения и высказала этому бывшему зэку свою неприязнь. После этого я отменил наше с ней сотрудничество.Дания и тюрьма

- Неужели вы действительно переедете из Дании в Магадан?- Моя задача - продолжить исследования на Дальнем Востоке. Есть препятствия: ужесточились визовые правила. Единственный выход - это переезд в Магадан. Я готов к этому. Хочу сказать, что отправка на Колыму для меня не наказание (смеется. - Е. Г.) - мне очень нравится на Колыме. Конечно, я имею в виду природу - не лагеря. У меня мало времени. Надо успеть объездить и сфотографировать то, что осталось от лагерей. Лагерные бараки почти везде стерты с лица земли…В прошлую поездку я посетил Бутугычаг - это урановый рудник и лагерь, самое страшное место на Колыме. Я взял интервью у одного бывшего зэка (их осталось совсем немного). Оно продолжалось не более часа - когда он рассказывал о своих мучениях в этом лагере, слезы мешали ему говорить. Это было очень тяжелое интервью.Я нашел еще одного - он работал на Бутугычаге в нескольких сотнях метров от той медицинской лаборатории, в которой лагерные медики проводили исследования на человеческих телах. Лагерь был превращен в экспериментальную площадку по исследованию влияния радиоактивности на развитие раковых болезней. Эксперимент заключался в том, что заключенные работали в урановой шахте без спецзащиты. В течение первого месяца они приобретали рак легких, в течение следующего месяца в мучениях умирали. Потом их тела доставлялись в расположенную рядом медицинскую лабораторию, патологоанатомы их вскрывали, особенно черепа. Посетить это место у меня в планах. В тот раз попасть туда мне помешала пурга.- Где вы берете деньги на экспедиции?- Главный спонсор, на две трети, - я сам. (Я инженер-компьютерщик. В Европе это высокооплачиваемая работа.) Я рассчитывал, что получу финансирование из благотворительных фондов и даже от правительства Датского королевства. Бывший министр иностранных дел Дании очень поддержал меня, написал письмо в мою поддержку в парламент Дании, но, увы, вопрос подобных исследований оказался политическим и в Дании, и в России. Мне не удалось получить средства. Теперь надо ждать смены правительства Дании.Но у меня в запасе слишком мало времени. Те, кто выжил, пережил ГУЛАГ, люди пожилые. Сами лагеря продолжают разрушаться. На Золотом кольце (центральная колымская трасса. - Е. Г.) они полностью исчезли. Сейчас господин Потанин делает инвестиции в добычу урана на Колыме. И если его намерения увенчаются успехом и там начнется горнорудная разработка, то можно ставить крест на том, что там осталось, - все будет стерто с лица земли. С моей точки зрения, Бутугычаг необходимо превратить в национальный мемориал.Еще один сохранившийся лагерь - Каньон. Это был лагерь на золотоносном руднике, этот рудник полностью выработан, золота там не осталось. Для современной промышленности никакого интереса не представляет. И лагерь выглядит в точности так, как выглядел в день, когда его покинули люди. Около 100 бараков. Но все эти бараки деревянные, и естественный процесс прорастания новых деревьев может уничтожить его. В этом районе часто бывают лесные пожары. Ну еще пару лет просуществует и исчезнет.Конечно, все лагерные площадки невозможно сохранить. Сейчас нужно хотя бы заснять все эти места, чтобы сохранить для памяти.- Вами движет только понимание, что все нужно сохранить? Неужели у вас нет личного интереса?- Нет, никакого. Может быть, мой личный интерес заключается в том, что я увлекся Россией, мне очень нравится здесь бывать, особенно на Колыме. В общем-то Дания может считаться соседкой России - по Балтийскому морю. Если смотреть с датской точки зрения, то в интересах Дании видеть Россию мирной и процветающей страной. А если Россия бедная страна, она не может быть стабильной. Но геополитические вопросы в моей повестке дня не значатся.Колымский рассказ- Что вы сделаете с информацией, которую соберете?- В данный момент я пишу книгу о Колыме. Будет научная версия и популярная - для широкого читателя, будет очень много фотографий. Я надеюсь, что дискуссия, которую вызовет моя книга, поможет мне собрать средства на продолжение исследований. Я очень надеюсь, что найду источники финансирования в России - в конце концов это же российская история.В этой книге я представлю историю Колымы под несколько другим углом, чем тот, который принят в российской историографии. Новым в моей книге, например, будет взгляд на ГУЛАГ бывших охранников (этого нет в уже изданных книгах о Колыме). Конечно, рассказы заключенных опубликованы во множестве, но тем не менее у меня будут новые детали. Сильная сторона книги - фотографии всех тех мест, где я был. Сейчас на Колыме издаются фотоальбомы в большом количестве, но без текста. А текстовые книги почти не иллюстрированы. Я хочу издать синхронизированный вариант.И еще моя книга будет содержать большое количество лагерных легенд. Например, об исчезнувшем лагере-поселке (у Шаламова упоминается эта легенда), о пропавшем этапе с заключенными… Или об объекте Д2. На всех картах он обозначался как населенный пункт-миллионник. Спрашивается: зачем строить какой-то таинственный объект на Колыме и зачем там миллион человек? Я нашел зэка, который строил этот объект, не зная, что он строит, - секретность была тотальная. На самом деле это была обыкновенная угольная электростанция, и, конечно, там не было миллиона человек. Зачем же такая секретность? Единственное, что мне пришло на ум: этот слух распустили специально, чтобы создать лишнюю работу ЦРУ.В 97-м из семи котлов на Д2 работал только один, население почти исчезло. Все золото, которое там было на поверхности, выработали еще зэки. И вдруг обнаружилось, что под тонким слоем - гигантские запасы золота. Туда кинули деньги, пристроили гигантскую электростанцию, направили новую технику. Сейчас золотоносный рудник имени Матросова принадлежит Потанину, он дает 20 тонн золота в год.- Вы не обращались к нему за помощью?- Да, когда я дошел до Д2 и узнал, кому принадлежит рудник, я подумал: может, он заинтересуется, на чьих костях все это стоит. Я написал не один запрос в потанинский фонд, но меня отфутболили, прислали письмо: это не наш профиль, Потанин этим не занимается. Печально, что человек, добывающий 20 тонн золота в год только на одной шахте, не смог выделить небольшую сумму, чтобы запечатлеть историю этого места, которое - одно гигантское кладбище.Бдительная несвобода- Каков, если коротко, ваш взгляд, датчанина, на историю ГУЛАГа?- Прежде всего - это ужасная гибель, уничтожение талантов, способностей, человеческих жизней - всего того, чем должна быть сильна страна. Речь не только о лагерях. Работникам искусств, инженерам, даже если они не сидели, система не позволила в полной мере проявить свои способности. Многие датчане думают про ГУЛАГ как про способ индустриализации Советского Союза. Я объясняю им, что эта система работала не ради эффективной экономики, а для подавления народа.- В нас заметно отразилось то, что произошло во время Большого террора?- Во время последних парламентских выборов я как раз был в России и столкнулся с тем, что люди, голосовавшие за оппозицию, переживали внутренний страх. Или когда в гостиницах узнавали, зачем я здесь, они отказывались отвечать на любые вопросы: мы ничего не знаем - и все. Было видно, что они напуганы: иностранец спрашивает о ГУЛАГе.Как пример - поведение чиновников: как только они узнавали, чем я занимаюсь, они проявляли чрезмерное усердие в исполнении своих должностных обязанностей. В прошлом году меня задержали в Магадане и доставили в миграционную службу на допрос. Говорили, что мое пребывание здесь незаконно, стали пугать, что через 8 дней вышлют меня из России, хотя никаких оснований на это у них не было. А у меня был знакомый (спасибо велосипедной экспедиции) - большая политическая фигура местного значения. Благодаря его заступничеству я тогда смог продолжить свою работу.В Ягодном у меня не было никаких проблем, потому что я был гостем мэра, а местные жители меня хорошо знали - опять же по моей велосипедной экспедиции 96-го года. А вот в Сусумане и Усть-Омчуге мне опять пришлось отвечать на вопросы. Рано утром ко мне постучались милиционеры и предложили ознакомиться с правами обвиняемого. При этом меня ни в чем не обвиняли. Но мне пришлось подписать бумагу, что у меня есть какие-то права в случае, если обвинения против меня будут выдвинуты. Они составили соответствующий протокол и удалились. Но хочу отметить, что милиционеры были со мной чрезвычайно вежливы, хотя все равно неприятно, когда рано утром к тебе стучат в дверь.Да, еще - архивы, которые при Ельцине были открыты, сейчас снова закрыты. Мой интерес к российской истории завершается 54-м годом. Какие уж там секреты могут быть?Мой проект важен для России. Потому что сейчас почти не ведется никаких исследований. Очень важно сохранить, зафиксировать уходящую историю, пока это еще возможно. Это наш долг перед следующими поколениями и моральный долг перед теми, кто перенес эти муки.Никто специально не приезжает на Колыму ради того, чтобы ходить и снимать все, что осталось от лагерей, - я один такой. Если я найду деньги, то перееду в Магадан следующим летом.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow