СюжетыОбщество

Театральные страсти

Современные дневники

Этот материал вышел в номере Цветной выпуск от 19.09.2008 №36 — 37
Читать
Букет Спектакль закончился. Поклон. По центру кланяются главные герои, а ближе к порталам – неглавные. Таня кланяется у портала. Смотрит Таня, а ей женщина с первого ряда, улыбаясь, протягивает букет. Таня не верит, тайком показывает на...

Букет

Спектакль закончился. Поклон. По центру кланяются главные герои, а ближе к порталам – неглавные. Таня кланяется у портала. Смотрит Таня, а ей женщина с первого ряда, улыбаясь, протягивает букет. Таня не верит, тайком показывает на себя, смотрит вопросительно: мол, правда – мне? Поклонница начинает утвердительно трясти и головой, и букетом. Эта пантомима продолжается некоторое время. Наконец, Таня, благодарно приложив руку к бюсту, с поклоном принимает букет, а тетка звонко, так, что на весь аплодирующий зал слышно, кричит: «Передайте Збруеву!».

Женщине не хотелось идти перед первым рядом к центру, где кланялся ее кумир и толпились поклонницы. Она и воспользовалась оказией.

Таня отдала букет «звезде». Вот и все. Весь рассказ.

После декрета

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

Родив дочку, я довольно рано вышла на работу, чтобы получать зарплату. (Это еще в провинции было.) Выходила в массовке в «Детях солнца». Это хорошая пьеса Максима Горького, но он немодный сейчас. И еще играла маленький эпизод в «Забыть Герострата» Григория Горина, тоже очень хорошая пьеса. И все. Шли они нечасто, но примерно раз в неделю я выходила в театр на работу. Это не напрягало и давало возможность и зарплату получать, и с ребенком быть.

В «Детях солнца» я выбегала в массовой сцене «холерный бунт». Там простой народ идет громить интеллигентов за то, что те, мол, наслали эпидемию холеры. И вот там орать надо было и всячески агрессивно себя вести (но в рамках поставленных мизансцен). А меня вводили срочно, когда режиссера уже не было, и просто сказали, когда выбегать и реплику на уход. А я, насидевшись дома с маленьким ребенком, решила, что этой моей девке просто все интересно и весело. И вот я сидела на заборе и радовалась, что такая жизнь нескучная пошла. Хохотала, ужасалась и примерялась, куда бежать, если мужики уж очень опасно драться начнут. И участвующих в сцене кого смешила, кого раздражала своим энтузиазмом. А мне просто счастливо было играть, я соскучилась.

У того же Горького позже прочла в том примерно смысле, что у нас, у русских, и царапина на лице – новость, и драка – праздник. Вот я и думаю…

А в «Забыть Герострата», там такое место было: две, как бы это сказать, гетеры пробрались в тюрьму. И стражник пьян, и Герострат, и всем ужасно весело. И вот я у стражника краду с пояса кошелек, а потом мы с товаркой танцуем и поем песенку под фонограмму. (Т.е. это уже не массовка, а буквально эпизод.) А потом, разнузданно хохоча, убегаем в оркестровую яму. Там и лесенка была специально. Вот и вся вам партитура роли.

Зрителя в провинции тогда на рядовых спектаклях было немного. На премьерах еще наблюдался аншлаг, а потом реденько так сидели. И садились все не согласно купленным билетам, а как удобно. Можно было купить билет на балкон, а сесть в партере, как барин. (А я тех, кто в первый ряд садится, не понимаю. Обувь они, что ли, рассматривать любят?) И вот на одном из представлений «Герострата» в первом ряду сидел один, скажем, чувак, и, не поверите, спал. Он поддатый пришел, угрелся и ослаб. А от него народ подальше рассредоточился, и его буквально некому в бок толкнуть. (Он один, бедняга, в театр пришел.) Но когда мы с другой гетерой стали петь и танцевать у портала прямо перед ним, он очнулся и сказал: «О! Бл…ди!». Обрадовался человек. Мы с Танькой (это другая Танька, тезка той, что «с букетом», — см. выше) переглянулись и стали бороться со смехом. А на сцене «раскол» (смех не по делу) страшен тем, что запрещен. Но если тебя разбирает и собраться нет уже надежды, то есть одно верное средство. Надо повернуться к зрителям лицом и разрешить себе хохотать. Можно еще про себя сказать: «Ну, и смейся, дура». И как рукой! Но это очень страшно сделать.

Я поняла, что ситуация аховая и применила это сильнодействующее средство. И укрепилась. Смотрю, а Танька у меня буквально деморализована. Вцепилась в портал и мелко трясется. Ну, это, кажется всегда, что долго, а прошло сколько-то секунд, и она пристроилась дальше танцевать и петь. (До этого я одна пела как бы двумя голосами, потому что фонограмма, как вы понимаете, тупо шла.) И пользуясь тем, что на фонограмме мой голос поет, я буркнула: «Таня, нас узнали». Уже танцующая Танька рухнула на четвереньки, как от пули, заскулила и поползла в оркестровку. Я нагло допела сдвоенным голосом и, развратно хохоча, побежала по лесенке туда же. Таня стояла внизу, вытирая ладошками слезы и тушь со щек, и шепотом ругалась: «Гадина! Дура какая!». И мы начали ржать вместе, зажимая рты и приседая.

Мы теперь работаем в разных городах, но если случается увидеться, то подмигиваем друг другу: «Таня, нас узнали!».

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow