Синее чудовище в сказке Гоцци должно быть сказочно мерзким. Вот в спектакле Константина Райкина оно и обернулось телезвездой. Чешуя в обтяжку прет-а-порте люкс, голубой корсет с чичиковской искрой, самодовольная вальяжность, фальшивая бодрость, оскаленная улыбка из-под синей резиновой маски (похожей на гламурный вариант черного чулка на морде) — все при нем.И далее: бичуют действительность. «Напиток забвенья», поднесенный слугам героев, громко шипит: для Арлекина воплями футбольного комментатора, для Смеральдины визгом «Фабрики звезд». Бедные фарфоровые фигурки, субретка и простак, отведав веселящего эфира, мигом забудут службу, долг и друг друга. Злодейка в мехах и черных лаковых шортах — роковая фемина образца 1992 года (я видела как-то очень похожее чудо в найтклабе уездного города Б. в лесостепях).«Товарищ капитан Бригелла» бормочет: «Надо быть сильным! Надо быть гибким!». Министры, коверные комедии дель арте, боятся собственной тени (изъясняются, впрочем, точными словами Гоцци: «Я всегда за того, кто победит. У меня в запасе много всякого почтения…»). Ответственные товарищи пародируют то синхронное плавание, то саммит в сауне, то спарринг дзюдоистов. «Актуальность» — в крупной нарезке, яркой расцветке. Эти сцены напоминают заппинг, бег по каналам, болезнь зрителя: вспыхивают крупными планами, без связи меж собою.А, впрочем: как по каналам ни прыгай — везде идет один мегасюжет.Весь этот «цирк в двух частях» (так обозначен жанр спектакля в афишах) начинается репризой шпрехшталмейстера — Константина Райкина. Через динамики режиссер премьеры сообщает залу: Гоцци — великий итальянский писатель… жил в Венеции… все Нанкины, Самарканды и королевства Тарокко в его сказках условны… а мобильные телефоны следует отключить. «Потому что, — резюмирует Райкин, — наш зритель умен и чуток… Но заходят и дураки. Притом регулярно».Нет, это «Синее чудовище» рассчитано не на дурака. А — на некоего абсолютно нового зрителя. Полутонов он не различает (что молодым актерам «Сатирикона», занятым в премьере, часто даже кстати). Темы и смыслы этому зрителю надо подавать броско, перемежая действие пантомимами под сладостную (но нет, не постыдно-попсовую) итальянскую эстраду. Даже венецианский карнавал, сквозной мотив, намечен плакатно: грубоватые гондолы сувенирного дизайна плывут через сцену с полным грузом масок и мандолин. (Хотя сценограф спектакля Алла Коженкова смогла бы сделать карнавальное действо куда тоньше и нарядней).Но, видимо, тут стояла другая задача. Адаптировать. Балансировать на грани профессионализма и простых рецептов энтертеймента. Именно этот путь театра-канатоходца (без срывов!) стал лучшим цирковым номером «Синего чудовища».Ибо в «игре на новенького» опасна потеря внутренних критериев. «Старый зритель» помнит, скажем, отличный «цирк в театре» в мюзикле «Каштанка» петербургского «Зазеркалья». (Не говоря уж о блестящем взлете мирового «высокого цирка», цирка-театра последних лет). Так что скромный номер жонглера с тремя мячиками в «Синем чудовище» «старого зрителя» мало впечатляет. Скорее наводит на мысль: игра в поддавки со зрителем опасно близка к игре в поддавки с труппой.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68