И не букварь, и не словарь —Какой-то чертовый читарь.А. Воскресенский

Я — тот библиофил, который легко становится библиофобом. От любви до ненависти один шаг. Сколько можно?! У меня порядка 10 тысяч своих книг, да еще сколько библиотечных: не дом, а транзит для книг-путешественниц. И от них никуда не деться, книгообразование происходит стихийно: где я — тут же вырастает и стопка, а точнее, груда книг. Семена букв, ростки текстов — а вокруг них желтеющая, пухнущая бумажная ботва, которую не обрезать, не унять…

И вот в этом пыльном царстве возникает крылатое дитя, вундеркиндл, которое легко порхает с места на место и носит все буквы с собой. Kindle — это прибор электронного чтения, «читарь», выпущенный «Амазоном» (Amazon.com) в ноябре 2007-го. Вмещает 200 книг, а на дополнительную карту — еще тысячи. Выглядит как книга небольшого размера, где-то между средним и карманным. Весит граммов 300. Матовая, как бы стеклянная поверхность экрана не утомляет глаз. Самое интересное — что все тексты загружаются по воздуху в любой точке США в течение минуты. Этим «Киндл» отличается от всех прежних «читарей», даже столь популярных, как прибор марки «Сони», куда тексты загружаются только с компьютера. По «Киндлу» можно еще и выходить в Интернет, причем повсюду, куда достигает мобильная телефонная связь. Под экраном — клавиатура, на любой странице можно делать закладки, писать заметки, потом переносить в свой большой комп. Сидишь в лесной глуши, хочешь перечитать Г. Торо «Уолден, или Жизнь в лесу» — пожалуйста, читать подано. Одним нажатием кнопки и покупка, и доставка. Причем стоит такая книга намного дешевле, чем бумажная в магазине. А большие фрагменты любой книги — страниц 30—40 — можно вообще загружать бесплатно, в любом количестве, при выборе из 130 тыс книг… Потому и вундеркиндл!

За тот месяц, что я стал счастливым владельцем всемогущей малютки, я сделался сострадательнее к бумажным книгам, к скорбному факту их бренности. Они старятся, желтеют, пылятся, превращаются в макулатуру. А главное, своим физическим бытием на полках книги напоминают о текстах невостребованных, нечитаемых, погребенных под переплетами. Трупная масса когда-то зеленевших деревьев, спрессованная в бумагу, замуровывает своими стенками-стеллажами не только читателя, но и тексты. Самое общительное в человеке, то, в чем он искал выход из одиночества, обращая мысль и голос к дальним, — оказывается запертым в темнице книги. Ее переплет распахивается в лучшем случае на несколько дней, выпуская слова на свет зрения и понимания, чтобы потом опять на долгие годы посадить под засов.

Есть в бумажной книге какая-то неправильность, но только теперь, с появлением «Киндла», я это осознал и боюсь, что у читателей, еще не вкусивших этого опыта, мой «экстазис» нарвется на скепсис. Но ведь очевидно, что текст должен являться туда, где он нужен, где он читается, и в «Киндле» он существует только по зову человека, в радости прямого общения с читателем, а не замурован в печальное одиночество нечитаемой книги. Amazon придумал новый способ печати, при котором нажатием клавиши очередная страница мгновенно пропечатывается на стекле. То есть по мере прочтения ты все время подпечатываешь текст, и он проступает из незримых глубин тебе навстречу. Из предметной субстанции он становится событием, встречает читателя здесь и сейчас, глаза в глаза. Текст, в отличие от книги, — это яркое, блестящее, нестареющее бытие, и «Киндл» учит нас это бытие зримо выявлять в каждой книге и отделять от ее ветшающей бумажной массы.

Kindle буквально по-английски значит — зажигать. Текст жжот. А на бумаге он тускнеет, гаснет. Вот почему при виде книг, особенно большого их скопления в магазине, в библиотеке, я переживаю нечто вроде мимолетной меланхолии. Если же дальше проследить ее пути, то она легким депрессивным фоном остается на всем моем отношении к печатно-издательской, а следовательно, и писательской, а значит, и моей собственной деятельности. «Киндл» заново возжигает любовь к текстам, коль скоро они освобождают свою летучую сущность от грузных материальных носителей.

Поймите меня правильно, я люблю книги и никогда не перестану любить. Но в данном случае это означает и жалеть: усталых, хмурых, у которых впереди не остается ничего, кроме старения. А перед книгами, явленными в магическом кристалле «Киндла», испытываешь чистую любовь-восторг. Они вечно молоды, как платоновские идеи, которые бесчисленными оттисками являют себя во множестве преходящих вещей. За месяц общения с «Киндлом» я как будто вышел из Платоновой пещеры, куда попадают только тени, к тому свету, где нетленная душа книги — текст-смысл проступает из усталой бумаги, хмурого картона.

Конечно, мы привыкли к книгам с детства, они запеленуты в наш опыт, воспоминания, с каждой книгой связаны обстоятельства времени и места, они кусочки дымящейся памяти. Но и к этой единственной мерцающей книжке, которая со временем все их вместит, образуется особое, нежное отношение, как к единственной, в лице которой обретаешь саму женственность. Она всегда с тобой, всегда одна и разная, изменчива, но не изменяет, сама не устает и тебя не пресыщает. Это уникнига, столь же универсальная, сколь и уникальная. К ней возникает отношение более глубокое, нежное, привязчивое, чем к бумажной книге или к записной книжке. Ведь «Киндл» — и то и другое. Это умная, подвижная, отзывчивая вещь, способная тихо напевать, наигрывать музыку в такт твоему чтению (да, по «Киндлу» можно заказывать и слушать любую мелодию). Это книжка-шарманка, книжка-галерея (с иллюстрациями, правда, пока только черно-белыми), книжка-типография, книжка-библиотека…

И вместе с тем это именно книга, а не компьютер. У компьютера другие составляющие — сайты, веб-страницы, и даже «и-книги» на компьютере утрачивают свою книжность как отдельные томики. В книге важен ее формат, соотносимость с человеческим телом, ее предглазость, подмышечность, наладонность. Книга — это уютное маленькое тело, которое большому телу удобно нянчить, как младенчика. И в «Киндле» есть эта телесная соразмерность человеку. Но есть и нечто большее — умственная сообразность. В этом томике что-то постоянно происходит, играет, мерцает: одни тексты-мысли появляются, другие уходят — и он всегда думает о том же, что и ты, он сомыслит тебе, у вас одно на уме. Вот почему это тельце-умишко такое свое, родное по плоти и духу, уже неотделимое от тебя: на столе, в сумке, на подушке — оно всегда рядом, домашнее животное ума. Его всегдашняя счастливая подручность напоминает о знаменитой песенке Бетховена на слова Гете:

По разным странам я бродилИ мой сурок со мною, И весел я, и счастлив был, И мой сурок со мною!И мой всегда, и мой везде, И мой сурок со мною…

• * *

Перечитав эту статью, я испугался: уж не звучит ли она как заказная реклама? Спешу успокоить и одновременно огорчить читателей: «Киндл» в России совершенно бесполезен. Вся эта система действует только на территории США. Так что статью эту правильнее воспринять как прокламацию. Разница между рекламой и прокламацией: первая предлагает купить, а вторая — только надеяться. Будем надеяться вместе: ведь и мне пока что доступны на «Киндле» только английские тексты, и я с нетерпением жду, когда же этот вундеркинд подрастет и выучит кириллицу.