Недюжинные старания выпускника философского факультета Сорбонны Пьера де Кубертена ознаменовались учреждением 23 июня 1894 г. Международного олимпийского комитета и решением возродить Олимпийские игры. Среди первых 12 членов МОК фигурировал представитель России Алексей Бутовский. Задачу этих двенадцати де Кубертен видел в ближайшей организации Национальных олимпийских комитетов и подготовке команд к предстоящей Олимпиаде.

Генерал Бутовский, надо сказать, в тот момент являлся весьма известным в России спортивным педагогом. В Главном управлении военно-учебных заведений (ГУВУЗе) он курировал постановку физического воспитания в кадетских корпусах и училищах. В 1892 г., во время командировки во Францию, для изучения тамошней модели физического образования он познакомился с де Кубертеном и заразился от него олимпийским энтузиазмом.

Однако соотечественники генерала имели весьма стойкий иммунитет относительно разных там европейских новшеств. Все попытки Бутовского инспирировать национальное олимпийское движение оказывались тщетными.

Из письма Алексея Бутовского Пьеру де Кубертену от 19 февраля 1895 г.:

«Я должен, однако, сказать, что существует еще большое безразличие у нас в России вообще к занятиям физическими упражнениями. Наша пресса совершенно не расположена поддержать серьезно вопрос о физическом воспитании. При всех этих обстоятельствах я надеюсь, однако, на возможность создания Комитета Олимпийских игр».

Но благие надежды, естественно, не помогли члену МОК собрать команду российских олимпиоников.

Сам Бутовский, предусмотрительно оформив командировку по месту службы в ГУВУЗе, приехал в Афины в качестве высокого спортивного чиновника. Но оказался не единственным русским подданным, помешанным на новом увлечении человечества — спорте. В одном из отчетов о ходе Олимпиады он писал:

«Русских здесь — ни одного. То есть был тут один из Киева, некто Риттер, молодой человек с очень внушительной фигурой, и записался даже на борьбу, но в день борьбы отказался от участия».

Николай фон Риттер, мелкий чиновник Киевской казенной палаты, все свое свободное время посвящал занятиям тяжелой атлетикой и французской борьбой. Узнав о предстоящих Олимпийских играх, уволился со службы и за свой счет отправился в Афины. Сильный ход, если учесть, что десятки других членов различных спортивных кружков Питера и Москвы сидели на месте и сетовали на нехватку средств для поездки и участия.

В столице Олимпиады Риттер подал заявку на участие одновременно в состязаниях по борьбе и стрелковом турнире, тем самым формально став первым русским участником Олимпийских игр. Но в день старта этот первый русский олимпиец снялся с соревнований. Позднее Риттер назвал три причины, побудившие его к такому поступку. Первая заключалась в потере им в греческой столице важнейшего для него талисмана — маменькиного медальона. Вторая — увы! — вино. Кто-то сказал ему, что морскую болезнь, возникшую во время длительного путешествия, эффективнее всего лечить сухим вином. Ведший до того сугубо трезвый образ жизни Риттер приналег на этот напиток. И в результате ежедневных передозировок подошел к главному старту сезона разбалансированным. И, наконец, третья причина состояла в том, что «программа была составлена таким образом, что одновременно в разных местах шли состязания и поспеть, по возможности, и туда и сюда было невозможно».

К следующей Олимпиаде 1900 г. в Париже все тот же Бутовский, на этот раз под-держиваемый Риттером и еще несколькими энтузиастами спорта, вновь попытался создать Российский НОК и скомпоновать национальную команду. И вновь — мимо кассы. В прямом смысле, ибо при достаточном в той России количестве меценатов никто из последних не собирался вкладывать деньги в спорт.

После фиаско со второй Олимпиадой Бутовский, разочаровавшись в самой возможности когда-нибудь привести россиян в мир большого спорта, подал в отставку с поста члена МОК.

И к третьей Олимпиаде (Сент-Луис, 1904), несмотря на приглашение организаторов, напечатанное в прессе, русское общество отнеслось индифферентно.

Оно, это общество, проигнорировало и четвертую Олимпиаду в Лондоне. Но тут граф Георгий Рибопьер, который по персональному приглашению де Кубертена стал вместо Бутовского, «членом МОК для России», как официально именовалась сия общественная должность, поднатужившись, за собственный счет отправил в олимпийскую Англию пятерых спортсменов. По молодости граф сам был не чужд спорту и даже преуспевал в двух с точки зрения сегодняшнего дня взаимоисключающих дисциплинах: классической борьбе и фигурном катании. Именно представителей этих видов, четырех борцов и фигуриста, он и спонсировал на Играх, которые с неспешной английской учтивостью проходили с 27 апреля по 31 октября 1908 г. Тогда еще не было подразделения Олимпиад на летние и зимние и фигуристы состязались на (уже приличных в то время) катках с искусственным льдом.

Двое из этих борцов — полусредневес Николай Орлов и тяжеловес доктор Александр Петров — завоевали серебряные медали. Последний именовался «доктором», поскольку к тому времени с золотой медалью окончил Военно-медицинскую академию. В ней на кафедре судебной медицины всю остальную жизнь и преподавал.

Среди участников марафонского бега был, кстати, шестой российский спортсмен, также петербуржец, в отличие от пяти своих земляков отправившийся в Лондон за собственные деньги, — Георгий Линд. Он, правда, не снискал особых лавров, закончив дистанцию 19-м из 28 финишировавших.

Наибольший успех выпал на долю единственного нашего фигуриста. Уроженец села Хреновое Воронежской губернии Николай Коломенкин, став питерским гимназистом, привлек всеобщее внимание безусловным талантом к выписыванию замысловатых фигур на столичных катках. Выступая в дальнейшем под псевдонимом Николай Панин, он добился значительных результатов. В 1901 г. победил во всероссийских соревнованиях на звание «Лучший конькобежец по искусству», в 1903 г. стал серебряным призером чемпионата мира, проходившего в Петербурге. На чемпионате Европы 1904 г. в Швейцарии занял третье место. Венцом его карьеры стала золотая медаль Олимпийских игр в Лондоне. Причем во всех без исключения отечественных спортивных справочниках дело представляют так, будто бы Панин-Коломенкин победил на Олимпиаде в мужском одиночном разряде. На самом деле по сумме баллов в обязательном и произвольном катании олимпийским чемпионом стал знаменитый шведский фигурист Ульрих Сальхов (к тому времени 7-кратный чемпион мира и 6-кратный чемпион Европы). Панин же выиграл соревнования по «специальным фигурам». Суть его была в том, что спортсмены сначала предъявляли судьям четыре рисунка с фигурами, которые затем должны были начертить коньками на льду. Сальхов в этом виде не участвовал, а Панину в нем не оказалось равных. В дальнейшем это упражнение исключат из соревнований по фигурному катанию, так что Николай Панин-Коломенкин не только первый русский олимпийский чемпион, но и единственный в своем роде чемпион.

После Игр 1908 года сложилась абсурдная ситуация. «Золото» и два «серебра», завоеванные российскими спортсменами, не были зачтены России, поскольку в ней отсутствовал Олимпийский комитет. Следовательно, спортсмены, завоевавшие медали, являлись частными лицами, допущенными на Всемирный олимпийский форум лишь по доброй воле его организаторов.