Что осталось над кадром?

Известный с советских времен лозунг «Кадры решают все» в современной России становится не только актуальной политической задачей, но и еще одной линией разделения в политике.

На недавнем совещании по формированию резерва управленческих кадров президент Дмитрий Медведев заявил о формировании специальной президентской квоты для наиболее перспективных кандидатов на занятие высоких должностей. При этом глава государства отметил, что «личные профессиональные достижения этих людей» он будет оценивать сам.

Политический смысл президентских инициатив вполне прозрачен. Безусловно, это публичная заявка на формирование собственной команды вместо той, которая по большому счету досталась ему от предшественника. Но одновременно это намерение подчеркнуть и напомнить, что в нашей политической системе кадровая политика является прерогативой главы государства. В этом один из источников реальной власти и той ведущей роли, которую институт президента играет в российской политике. Да и момент для подобных высказываний был выбран вполне удачно. Стало понятно, что нынешняя практика назначения глав субъектов Федерации дает очевидные сбои. В результате ее применения к власти в ряде регионов пришли некомпетентные и не пользующиеся доверием ни местного населения, ни региональных элит губернаторы.

Понятно, что в такой практике нужно что-то менять. Однако если утверждения о президентских прерогативах в кадровой политике и так очевидны, зачем же понадобилось о них повторять? Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. Уже на следующий день «Единая Россия» поспешила заявить о своем желании поучаствовать в формировании резерва управленческих кадров. В дальнейшем в СМИ появились и разъяснения о том, что у партии власти есть для этого соответствующие заделы, а именно проект «Кадровый резерв — профессиональная команда страны», работу по которому она намерена активизировать уже в ближайшее время.

Если учесть обсуждаемые сегодня единороссами планы о том, что хорошо бы, чтоб ключевые фигуры из региональных организаций при назначении и переназначении на должности получали предварительное согласие местных отделений (в некоторых регионах такую практику уже хотят опробовать), то картина становится ясной. «Единая Россия» также начинает претендовать на ведущую роль в кадровой политике, поначалу — в регионах. Если такая практика окажется удачной, ее можно будет распространить и на федеральные органы власти, например, снова поставить вопрос о правительстве, формируемом партийным большинством нижней палаты парламента. А это уже путь к превращению президентской системы в смешанную президентско-парламентскую республику.

Выглядит все это вполне реальным, поскольку лидером партии власти является премьер Владимир Путин, по-прежнему обгоняющий по популярности других политиков. Для того чтобы претензии единороссов на участие в принятии решений по кадровым вопросам выглядели вполне логичными, уже сейчас можно предложить президенту помощь в формировании управленческого резерва. Таким образом конкретный и вроде бы чисто «производственный» вопрос о том, кому принадлежит приоритет в кадровой политике, на самом деле превращается в остро политический, имеющий прямое отношение к будущему системы правления в России: оставаться ли нашей стране президентской республикой или же шаг за шагом двигаться по пути делегирования реальной власти парламенту и правительству?