Тверскую перекрыли. Ждали звезд. Шарлиз Терон и Уилл Смит остановились неподалеку от Пушкинского — в отеле «Ритц-Карлтон». Но Москва — не Канны, не в пробке же сидеть сладкой парочке. Перед заокеанскими небожителями скромненько проехал Такеши Китано… Потом еще долго кого-то ждали, затягивая открытие церемонии. Как выяснилось, — первую леди страны Светлану Медведеву. У нас — свои «звезды».

Церемония открытия прошла в сверхскоростном режиме. Жюри даже не пригласили на сцену. Его председателю царственной Лив Ульман Никита Михалков надел на шею символическую цепь с бриллиантами и Георгием Победоносцем от ювелирного дома «Каррера и Каррера». Лив Ульман просияла… пока ей не перевели, что цепь дают поносить. На закрытии «Победоносца» торжественно снимут, спрячут до следующего фестиваля.

Шарлиз Терон и Уилл Смит пытались говорить по-русски. Смит даже выучил маленький спич.

Днем на встрече с журналистами они валяли дурака, обливали не нарочно друг друга водой. «Вот что происходит, если водку пить с утра», — фиглярничал Смит. Он гонял секьюрити, сыпал шуточками из фильма. Если журналист обращался к нему: «Мистер Смит», немедленно кричал: «Yes? Sir!» Словно все еще находился в образе дуралея Хэнкока. Сразу вспомнился диалог из фильма: «От тебя несет алкоголем! — Потому что я пьяный, дура!»

Среди достоинств «Хэнкока» — его ранняя российская премьера (за две недели до американской).

Режиссер Питер Берг снял комическое антигеройское кино. В равных пропорциях берем «Супергероя», «Плохого Санту», «Горца». Смешиваем до состояния легкой пены. Получаем чернокожего раздолбая, пьяницу, грубияна, который терпеть не может детей. Вот он, наш новый спаситель. Правда, избавляя Лос-Анджелес от террористов, он разрушает полгорода, а забрасывая кита обратно в море, топит бедным животным роскошную яхту. Невредное кино, в котором экшн замешали на дрожжах мелодрамы (история многовековой любви Хэнкока и его подружки — сверхженщины, которой так хочется быть домохозяйкой). Вопрос с адресностью. Вроде бы незамысловатый сюжет, приключения разбитного парня Хэнкока, с легкостью допрыгивающего до луны и забрасывающего террористов вместе с машиной на шпиль высотки — все свидетельствует о намерениях авторов нацелиться на семейную, если не детскую аудиторию. Но тогда как быть с градом ругательств или сценами, в которых Хэнкок «озорничает» (к примеру, запихивает голову нехорошего парня в задницу другого нехорошего парня).

Шарлиз Терон сыграла подружку Хэнкока. На протяжении всего фильма ее героиня не может выбрать между скучноватым идеалистом экологом и развязным темпераментным супергероем.

Из-за усталости после авиаперелетов (на лице красавицы это никак не сказалось) Терон сократила телевизионные интервью до минимума. Но согласилась поговорить с небольшой группой журналистов. Охотно изъяснялась в любви к России, особенно к невообразимым людям, здесь обитающим. О том, что съемки в приключенческом кино открывают перед актером новые горизонты. На вопрос, «Кого из девушек ей хотелось бы сыграть: возлюбленную Бонда, Кинг-Конга или Люка Скайуокера?», не задумываясь ответила: «Я убедила бы режиссеров доверить мне самой: Бонда, Кинг-Конга и Люка…»

Конкурс открыл фильм 80-летнего венгерского режиссера Петера Бачо «Почти девственница». Когда-то Бачо снимал остросоциальные картины, вроде его лучшего фильма «Свидетель», фарса на тему культа личности, писал сценарии для Золтана Фабри.

У нового фильма венгерского мэтра стойкий вкус сериального мыла. Одна хорошая, но бедная девушка, вышедшая из стен приемника для сирот, волей судьбы попадает в лапы плохих парней. Те выставляют ее на панель (точнее, на дорогу, где она обслуживает дальнобойщиков). Девушка исправно приносит сутенеру доход, не сразу догадываясь бежать. А когда решается, встречает прекрасного парня, к тому же дизайнера. Все будет хорошо, как завещает Астрахан — большой любитель подобных историй со светлым финалом. И подобных текстов: «Любовь — смертельная ловушка». В финале девушка уже не проститутка, а дипломированный менеджер. Та, что неплохо продавалась, лучше всех научилась продавать. Купите красный внесезонный зонтик!

На пресс-конференции ММКФ один арабский журналист возмущался: отчего в конкурсе израильская картина, зачем ретроспектива израильского кино? Где арабские фильмы? Программный директор Андрей Плахов дипломатично объяснял, что картины подбираются не по географическому и не, упаси боже, по политическому принципу. Как только отборочной комиссии встретится достойная арабская картина, она немедленно будет принята в основной конкурс.

Израильская лента «Для моего отца» (рабочее название «Шабат шалом, Марадона») была задумана режиссером Дрором Захави как «культурная бомба» и обречена на скандал в Израиле. Это не первая картина, сочувственно изображающая психологию шахида. «Рай сейчас» Хани Абу-Асада номинировалась на «Оскар», в израильский прокат не вышла, демонстрировалась в тель-авивской синематеке. Но то была картина палестинца…

В своей психодраме режиссер Захави пытается рассмотреть в арабском парне из Туль-Карема, мечтавшем стать «Марадоной из Назарета» заложника обстоятельств, навязанных кем-то идей, ортодоксальных установок. Терек приезжает в Тель-Авив в электронном обмундировании смертника. На многолюдном рынке он должен нажать кнопку взрывателя. «Ради будущего! — накручивают его сопровождающие. — У нас нет вооруженных сил. Ты — наши вооруженные силы!» Включатель ломается, приходится обратиться к электрику Катцу с просьбой починить «кнопку». Дальше шумный еврейский квартал вихрем взбивает и путает мысли террориста. И вот он уже ужинает с несчастными Катцами, потерявшими на войне сына, чинит им потолок, спасает соседскую свободолюбивую девушку Карен с русалочьими глазами от нападок общины. И в страхе ждет часа икс. Потому что сомнений не было, когда надо было взрывать «их».

Но разве можно убить Катца и его ополоумевшую от горя жену? Разве можно убить Карен, если на ее родине ты ее единственный друг?

Захави прекрасно понимает, что ждет его в Израиле. «Фильм, конечно, вызовет нарекания, споры, но разве это плохо? Мы — люди. Мы должны разговаривать друг с другом. Разговаривать лучше, чем стрелять».

Израильское кино не боится острых, сложных проблем, стоящих перед обществом. Недавний «Танец с Баширом», показанный в Каннах, тоже проникнут полемическим запалом. Это кино с повышенной социальной температурой, провоцирующее зрителя на диалог.

Лив Ульман — председатель жюри ММКФ на церемонии открытия говорила: «Самое ценное, когда, глядя на экран, вы лучше понимаете: кто вы и кто — люди, сидящие рядом с вами…»

Из первых уст

«Новая». Вы так часто выбирали роли «на сопротивление». Играли уродку серийную убийцу («Монстр»), мать-одиночку из шахтерского поселка («Северная страна»), борца за свободу («Эонн Флакс»). Какие черты в характере Шарлиз Терон открывали эти роли?

Шарлиз Терон. Я думаю, что в процессе создания образа, складывания по крупицам иного характера, приходит понимание этого «иного человека». Важнее всего понять причины: как и почему моя героиня становиться именно такой.

Дистанция между ею и тобой сокращается. На это действительно уходит много времени. Но это профессия. Вот и с Питером Бергом мы потратили почти месяц: говорили о материале, разбирали каждое слово моей героини, пытались понять ее внутренний мир, суть истории. Знаете, об этом очень трудно говорить. Есть такая составляющая как волшебство, которое исходит из сердца. Каждый раз по-новому. Диалог между тобой и «тобой экранной» должен естественно завязаться. Я, актриса, думаю, что самое важное и дорогое — работать для себя, и работать первоклассно. Когда вы не делаете кому-нибудь одолжение, отрабатывая, зарабатывая. Когда действительно верите в материал, не важно, ваша героиня ангел или дьявол. Мне нравится быть актрисой настолько хорошей, насколько я могу…