Бывший глава совета директоров Красноярского алюминиевого завода (КрАЗа), ныне депутат краевого Заксобрания, жалуется на незаконность своего ареста, методов и порядка сбора против него доказательств.

Речь о последнем уголовном деле, возбужденном против бывшего теневого хозяина Красноярска. В рамках того расследования Быкова арестовали осенью 2000 года, а летом 2002-го приговорили к 6,5 годам лишения свободы условно за организацию покушения на уголовного авторитета Вилора Струганова (Пашу-Цветомузыку). В роли исполнителя быковского заказа на убийство выступил Александр Василенко (Саша-Парашютист). Цветомузыка и Парашютист раньше верно служили Быкову, а в то время сотрудничали уже с ФСБ. Она инсценировала убийство, и когда Василенко явился с докладом к Быкову, вызвав того на разговор («скрытый допрос», как квалифицирует это действо Быков), у чекистов появились улики, которые и позволили арестовать «народного олигарха Красноярского края». Быков полагает, что обвинение получило козыри в результате провокации.

Рассмотрение дела «Быков против России» может существенно повлиять на практику отечественных правоохранителей. Факты таковы: инсценировка заказных убийств стала их будничным методом работы. Использует подобные постановки и, например, ФБР. Однако дело, как водится, в нюансах. В России мнимые убийства стали привычной уже технологией передела собственности и капиталов, чуть не рядовым маркетинговым приемом для продвижения товаров и услуг.

Только в Красноярске за последние годы сыгран добрый десяток перформансов, в первом акте которых электронные СМИ наперебой сообщают об очередном заказном убийстве бизнесмена, демонстрируют залитый кровью подъезд, квартиру или машину, стреляные гильзы, а то и вынос трупа; во втором акте случается арест обвиняемого в организации убийства. В третьем покойник воскресает аки Лазарь. Мнимая жертва (или третья сторона) получает шанс перераспределить активы в свою пользу.

Псевдопокойники

Перечислю самые резонансные имитации заказных убийств лишь в Красноярске или с участием красноярцев.

Осенью 1999 года телевидение сообщило об убийстве директора турагентства Ольги Ивановой. Показали труп, озабоченную милицию, соседей… Через сутки бизнесвумен воскресла. В телеэфире она рассказала, что операция УБОПа, прокуратуры и ТВ удалась — заказчика ее «убийства» и посредника схватили.

Иванова, кстати, лишь на время решила проблему со старыми недоброжелателями и вскоре нажила новых. Она получила условный срок за мошенничество, поменяла фамилию и сферу деятельности (туристический рынок — на долевое строительство) и вновь схлопотала срок, опять же за мошенничество. Многие люди, которых она обманула, признавались мне, что с опаской предъявляли Ивановой претензии, памятуя о той мутной истории, когда ее врагов надолго усадили на нары.

А вот завязка следующего спектакля (режиссура та же — краевой прокуратуры и УБОПа): на берегу Енисея обнаружили джип бизнесмена Анатолия Золотухина, в салоне — стреляная гильза и бурые пятна. Трупа нет. На следующий день при передаче денег киллеру арестовали главу городской грузинской общины «Ертоба» и Сибирского центра социальной защиты спортсменов Паату Махатадзе. Он конфликтовал с Золотухиным за здание в центре Красноярска. Поначалу спор протекал в юридической плоскости. Затем произошло «убийство». На пятый день Золотухин вернулся «с того света» и выиграл спор.

Дело гендиректора фирмы «Агродеталь» Александра Федорова развернулось вокруг автозаправки. Федорова «заказал» один из руководителей другой красноярской фирмы, давний его знакомый, с которым они имели бизнес в США.

Очередной одной мнимой покойницей стала предпринимательница Оксана Лопатина. И снова на берегу по сценарию появилась залитая кровью машина с разбитыми стеклами.

Акционеры «Красноярск ИнфоСервиса» Виктор Поддубный и Геннадий Добряк спорили за право обладать зданием, где пара десятков коммерсантов арендуют площади. Типичный конфликт: у сторон почти равные права на прибыльный дом, никто не хотел уступать свою долю. Единственный выход — договориться. Но зачем, если для разрешения спора хозяйствующих субъектов можно использовать карательные органы? Вскоре зрителям продемонстрировали расстрелянный джип Поддубного, лужи крови (на этот раз использовали кетчуп). Добряка арестовали. Однако облегченная версия — «кетчуп вместо крови» — не сработала в суде присяжных, люди не поверили спектаклю ФСБ и прокуратуры края. Добряка оправдали.

«И крокодилы плачут…»

Обычно после того, как занавес падает, силовики охотно комментируют свои постановки. С их слов выходит, что технология уже отработана. К ним приходит нанятый убийца и чистосердечно выкладывает: дескать, получил заказ, но исполнять его не буду ни за какие деньги. Оперативники сообщают намечавшейся жертве, что ей грозит, и организуют телеспектакль. Затем ликвидатор, обученный азам системы Станиславского и обвешанный «жучками», идет докладывать заказчику об исполнении и получать расчет. Передачу денег документируют, с неба падают спецназовцы и защелкивают на руках лиходея наручники. Хеппи-энд.

Случай с Быковым наиболее ярко высвечивает подоплеку этого метода. Мало кто из действительно осведомленных лиц сомневался, что Быков мог заказать Цветомузыку. Только суть не в этом. Расследование десятков реальных заказных убийств, в которых ранее подозревался Быков и его окружение, нисколько не осложнило ему жизнь. Стало быть, в 2000 году дело было вовсе не в Быкове, а в той собственности, которую он контролировал.

По официальной версии, Саша-Парашютист 21 сентября 2000 года пришел в приемную ФСБ в Москве и написал заявление, что Быков поручил ему убить Струганова. Еще весной 1999-го Саша был приставлен Быковым приглядывать за Цветомузыкой в Москве с указанием: «Последи, и если что, убей».

Оказавшись в венгерской тюрьме, Быков получал от Струганова различные предложения, как обменять акции КрАЗа на свободу. Быков считал, что его просто «разводят», ненависть к бывшему соратнику росла. Особенно Быков взбеленился, когда с подобной идеей тот вышел на Марину, его жену. Затем Быкова перевезли в Россию, и с мая 2000 года, по свидетельству Саши, патрон лично и через курьеров подтверждал и конкретизировал заказ — сначала из красноярской темницы, а потом и после чудесного освобождения из нее. Василенко передали патроны и пистолет-самоделку из ИЖ-79.

Позже Саша поделился, почему не стал убивать Струганова. Помешали «моральные принципы». Он (Саша) — глубоко верующий. Надо полагать, те же принципы привели Василенко в московскую приемную ФСБ. А впоследствии они же заставили отказаться от своих показаний. Дескать, то был розыгрыш, и он просит прощения за то, что оговорил Быкова под давлением Струганова, совсем запугавшего его «своими ручными милицейскими генералами». Это снятое на видео признание Василенко, ставшего гражданином Германии, привезли депутаты Госдумы, которые долго беседовали с ним на Кипре.

По мнению Струганова, Василенко заплатили 6 млн долларов. Как бы то ни было, суд счел, что Василенко изменил показания под воздействием знакомых Быкова, и не принял во внимание метания «глубоко морального» Саши-Парашютиста.

Сомнений в том, что раскаяние могло настигнуть перенесшего три клинические смерти, повсюду возящего с собой парашют (и прыгающего с ним в свободную минуту) Александра Василенко, ныне бюргера, а раньше владельца маленькой пекарни (с коей ему помог Быков), у меня лично нет. Однако речь не о единичных случаях — о механизме. Об эпидемии прозрения наемных убийц. И судите сами, о чем свидетельствует частота этого явления: о совестливости заплечных дел мастеров или о том, что правоохранители патронируют приличный сегмент рынка «заказов» и собственно киллеров? Без этого инсценировки не были бы поставлены на поток. Других объяснений нет. Если не предположить, что провокации, или, как их называют силовики, «оперативные комбинации», ими же и организуются.

На крючке

«Убийство» 29 сентября 2000 года в Москве на Кутузовском проспекте Вилора Струганова (Паши-Цветомузыки) и Вячеслава Исмендирова (Палача) стало несомненным хитом в серии инсценировок. Что предшествовало этому событию?

За 3 месяца до постановки Струганова и Исмендирова задержали по подозрению в причастности к реальному убийству бизнесмена Виталия Парфенова. Тот в войне Быкова с губернатором Александром Лебедем выбрал сторону генерала и перед гибелью возглавил унитарное предприятия «Краевые рынки». Так Парфенов посягнул на сферу влияния Струганова.

Их короткий и яркий конфликт завершился демонстративным убийством — среди бела дня, в центре Красноярска. Киллеры даже не пытались скрыть лица или завесить тряпкой номер машины. Их вскоре повязали. Вдова Парфенова предоставила следствию тетрадь мужа. Им за четыре дня до смерти записано: «Паша-Цветомузыка угрозы». На допросе следователь предъявил Струганову дневник и получил замечательный ответ: «В записях говорится, что ему угрожает Паша-Цветомузыка, а я — Вилор Викторович Струганов. Можете свериться с паспортом. И знать не знаю ни о какой цветомузыке».

Струганова отпустили. И позже, на суде, допрашивали лишь в качестве свидетеля.

Возможно, Струганов действительно не имел отношения к расправе с Парфеновым и его «подставили». Для чего? Резонно предположить, что детективы рассчитывали на Цветомузыку как свидетеля обвинения против Быкова. В то время расследование на его счет буксовало, привезенный из Греции Владимир Татаренков (Татарин), руководивший киллерами, которые отстреливали недоброжелателей Быкова, отказался давать показания. А Цветомузыка был податливым материалом, поскольку несколько лет являлся правой рукой Быкова «на улице» и проходил по длинному списку дел об убийствах.

Друг Быкова, депутат Госдумы Демин, заявил, что Цветомузыке даровали свободу «в обмен на сотрудничество».

Я отчетливо помню ощущение эксперимента, проводимого силовиками летом 2000-го. Комиссия заместителя министра внутренних дел Владимира Колесникова, чьим именем местные нувориши пугали детей, уже зачистила край от быковского клана. Но Струганов и его приближенные в отличие от прочих быковцев не скрылись из страны и не пропали. Зачем-то Цветомузыке позволили больше, чем другим. Повсюду преподносилось, что произошедшие тем летом избиения нескольких авторитетов, отравление крысиным ядом друга Быкова Сергея Блинова, стрельба в стародавнего друга Быкова Виктора Телятникова — дело рук людей Цветомузыки.

И вот 24 августа 2000 года из СИЗО, где дожидался суда по первоначальным обвинениям в свой адрес, вышел Быков. Его почему-то выпустили под поручительство. Перед этим на волю отпустили Струганова, допросив его по делу Парфенова. Красноярские силовики, которые на протяжении нескольких лет успешно поддерживали образ борцов с Быковым, в тот момент, казалось, создали ему режим благоприятствования. Не исключено, что от него ждали мести. Чтобы засадить наверняка и надолго. Так и вышло. Через 40 дней Быкова вновь отправили за решетку.

Авторский коллектив

Цветомузыка искренне верил в то, что Быков жаждет его смерти. И хотел не просто выжить, ведь освобождалось место бывшего патрона в красноярской иерархии. А Парашютист мечтал спокойно осесть в Германии, без проблем получив гражданство. Таким образом, потенциальные объекты были готовы к тому, чтобы спецслужбы включили их в комбинацию.

Так органы доказали свою эффективность. Молодой президент укрепил имидж борца с олигархами. А для двух генералов — Колесникова, начавшего уголовное преследование Быкова, и губернатора Лебедя, пообещавшего, что Быков будет сидеть, такое развитие событий было делом личной чести. В общем, автор проекта талантлив, одним махом угодил всем. И если б убийства Цветомузыки не было, его стоило бы придумать.

Но кто все-таки автор? Спецслужбы? Или они все же работали на главных заинтересованных в нейтрализации Быкова лиц — Олега Дерипаску и Романа Абрамовича, прикупивших к тому времени красноярские энерго-металлургические активы?

Диспозиция сил в августе 2000-го, когда Быков вышел из тюрьмы, была такова. КрАЗ фактически отошел к РУСАЛу — компании, созданной на паритетных началах «Сибалом» (Дерипаска) и «Сибнефтью» (Абрамович уже без Березовского). К своим 56% акций КрАЗа они сразу после освобождения Быкова докупили еще 10% у былого компаньона Быкова Геннадия Дружинина.

Однако Быков сохранял контроль над 28% акций завода. Этот пакет позволял блокировать любое важное решение. Выйдя на волю, Быков хоть и сказал, что навоевался, но прощать никого не хотел. Швейцарская трейдерская фирма Aldeco AG, представлявшая интересы Быкова и его компаньонов, подала в Цюрихский арбитраж иск на КрАЗ, требуя возместить ей ущерб в сто млн долларов (РУСАЛ, придя к власти на заводе, перестал отгружать Aldeco металл). Кроме того, Быков начал активно готовить список товарищей к выборам в горсовет, намереваясь осложнить жизнь новым хозяевам КрАЗа.

А в Красноярск тем временем с группой высокопоставленных офицеров МВД вновь прилетел Колесников (на этот раз — в качестве советника генпрокурора). Во всех речах он давал понять, что выход Быкова на волю — удар по репутации органов. И он намерен отстирать мундир. Колесников объявил, что быковское дело передается из края в Генпрокуратуру. Следившие за сериалом замерли, ожидая изменений в тактике борьбы с Быковым.

В итоге телеканалы продемонстрировали двор дома 5/3 на Кутузовском и вынос трупов из квартиры № 356 головой вперед. Через 5 дней назначенные в Красноярске похороны Цветомузыки отменили, а Быкову, по образованию учителю физкультуры, не дали отметить День учителя: накануне праздника к нему домой пришли сотрудники столичного аппарата ФСБ, красноярского управления ФСБ, а также ГУБОПа МВД и прокуратуры. Почти на два года Быкова переместили в Лефортово. Но перед этим зачем-то вывезли за 500 верст в Абакан, в вотчину Дерипаски. И только потом самолет взял курс на Москву.

Цветомузыка с триумфом вернулся в Красноярск. Его братва заняла ниши, освобожденные быковцами. Однако ненадолго. Струганова — человека-улику, использовав, вскоре вновь заключили в тюрьму. При помощи несколько других приемов, нежели тех, что использовались против Быкова.

Розыгрыш с Цветомузыкой, по сути, завершился тем, что подконтрольный Быкову пакет акций КрАЗа размыли (РУСАЛ провел допэмиссию акций на таких условиях, что Быков утратил влияние), империю его — банки, заводы и т.д. — распилили, а для него самого отмерили флажками загон (в региональное Заксобрание — можно, в Госдуму — нет), в который позже и выпустили.

Бизнес — это война

В историю, рассказанную Парашютистом, о том, как ему заказали его товарища, легко поверить, зная хоть немного нравы и обычаи красноярской оргпреступности. И если совсем ничего не знать о нравах и обычаях столичных силовиков и бизнесменов, думаю, без заранее подготовленного плана убийство Струганова пополнило бы десятки «висяков», которые Быкову ничуть не вредили.

С первых сцен было ясно: улики, добытые против Быкова такими методами, уязвимы в условиях открытого состязательного процесса. Наверное, и этим в том числе объясняется столь странный вердикт (6,5 года условно).

Вскоре после суда над Быковым аналогичное дело — об организации Добряком покушения на Поддубного — рассматривали присяжные. Если они правы, оправдав Добряка, тогда получается вот что. После телесюжета о продырявленном джипе Поддубного к Добряку пришел знакомый, знающий о его войне с Поддубным. И заявил, что это он решил проблемы коммерсанта, застрелив его конкурента.

Марина Почтарь, жена Геннадия Добряка, заявила, что «оперативную комбинацию» якобы спланировал сам Поддубный — дабы с помощью органов устранить конкурента. А депутаты Заксобрания края обобщили: это часть плана по захвату чужого бизнеса в пользу тех коммерсантов, которые спонсируют органы.

Так это или нет, силовики с помощью подсадных уток действительно могут раз и навсегда решить все спорные вопросы. К любому предпринимателю после выпуска новостей может постучаться «мутный» тип с вестью о том, что это он «завалил» его конкурента. А дальше любое слово может быть использовано в суде.

Сами инсценировщики отметают подозрения, утверждая, что действуют в рамках закона об оперативно-розыскной деятельности. Но молчат о том, что такие инсценировки в российских условиях могут стать большой проблемой для общества. Влияние силовиков на бизнес-процессы сложно переоценить.

Предстоящий суд в Страсбурге по делу Быкова даст очередной ответ на риторический, но остающийся в России весьма актуальным вопрос: можно ли сажать ни за что тех, кого точно есть за что сажать?

Прямая речь

Геннадий Ширяев,начальник РУ Госнаркоконтроля по Красноярскому краю, в 2000 году — замначальника оперативной службы РУ ФСБ:

— В доме Быкова в Овинном проводились оперативно-розыскные мероприятия в полном соответствии с законодательством РФ. Это абсолютно точно, поскольку было множество обращений в контролирующие и надзирающие органы, и все проверки показали: нарушений не было. Во всяком случае, законов России. О мировой практике сказать не могу. «Оперативные комбинации» применяются сейчас всеми правоохранительными органами, прокуратура следит, чтобы закон не нарушался. Тогда, в 2000-м, провокации со стороны органов не было. Думаю — нет, знаю, уверен — все происходило в рамках закона.

Юрий Швыткин, депутат Заксобрания Красноярского края, в 90-х годах — начальник СОБРа, замначальника УБОПа УВД края:

— Мне трудно рассуждать на эту тему, я теперь — коллега А.П. Быкова. Когда работал в Управлении по борьбе с оргпреступностью, к Быкову были определенные вопросы. Но тот Быков и теперешний — разные люди. Он в корне изменился. Хотя, конечно, я сейчас не провожу оперативно-розыскной деятельности… Но могу сказать, что сегодня мы видим таких персонажей — это «быковы в кубе». А вообще я никогда не одобрял апелляции к Страсбургскому суду. Мне кажется это попытками вмешательства в наши дела извне. Что касается «оперативных комбинаций», я к ним отношусь с пониманием. Это одна из форм предупреждения преступлений особой тяжести.

Владимир Агеев,председатель краевого отделения Лиги ветеранов ГУБОПа, до 1996 года — начальник УБОПа УВД края, с 1999-го по 2003 год начальник отдела Восточно-Сибирского РУБОПа МВД РФ:

— Инсценировки заказных убийств обкатывали в крае, и довольно успешно, сейчас это распространено уже по всей стране. Наработана судебная практика по таким делам, дают реальные наказания. Не важно, у кого из фигурантов таких дел какая корысть, при проведении оперативных комбинаций имеет смысл одно: сохранить жизнь человеку. Если бы органы не организовывали инсценировки, убийств было бы существенно больше. И потом: органы просто обязаны проводить такие мероприятия, чтобы установить заказчика. И когда человек, которому заказали убийство, обращается в органы, его заявление рассматривает не один человек. Берется санкция руководства УВД, потом в рамках дела берется разрешение у судьи. А если бы мы просто проводили беседы, профилактические мероприятия, то убийства все равно произошли бы, только чуть позже. У нас, кстати, киллер всегда пытался отговаривать заказчика, и только когда тот настаивал на исполнении заказа, мы записывали этот разговор, инсценировали убийство и потом при передаче денег, вещей покойного брали заказчика. Такие инсценировки — это еще и профилактика. Сейчас, прежде чем заказывать убийство, человек сто раз подумает: а если в поисках киллера попаду на милиционера или их информатора?

Кто режиссировал инсценировку с Цветомузыкой? Не правоохранительные органы. Мы — исполнители. Не думаю, чтобы кто-то из ребят, работавших тогда, имел корыстную заинтересованность. Говорю о милиционерах.

Работник спецорганов, пожелавший остаться неназванным:

— Конечно, то, что произошло тогда между Быковым и Цветомузыкой с участием органов, можно толковать и как провокацию. Думаю, Быков выиграет суд. Ведь нет доказательств того, что Быков заказывал Василенко убийство, кроме его показаний. Потом он от них отказался. Попал между жерновов — между Быковым и органами. Почему его вторые показания не перепроверялись? А сейчас его не найти, его никто не видел после того, как он на Кипре отказался от своих слов. (По нашим данным, Василенко находится в США. — А.Т.)

Пожелавший остаться анонимным бывший сотрудник ФСБ, ныне один из руководителей общественного движения:

— Из Быкова лепили и продолжают лепить героя. А герои нужны для одного — для заклания. Человек лишь тогда герой, когда героем погиб. Плохо то, что он сам себя оценивает в превосходной степени. А затем думает: почему никто не вспоминает, что я — герой? Отсюда это напоминание о себе, Страсбург.

В представительстве РУСАЛа в Красноярском крае комментировать предстоящий в Страсбурге суд и роль компании в мытарствах Быкова отказались.