Сергей Мавроди предоставил «Свободному пространству» отрывки из своей новой книги «Искушение», арестованной на прошлой неделе судебными приставами.

«Первоначально книга называлась «Сын Люцифера», — сообщила нам Наталья Аверина, доверенное лицо С. Мавроди. — В дальнейшем издательство не сочло возможным, не решилось фактически печатать текст в оригинале. В частности, были изъяты диалоги Люцифера со Своим Сыном, предшествующие и завершающие каждую новеллу-день… Люцифер на конкретных, живых примерах показывает ему силу и слабость человеческую, ставя конкретных, живых людей в ситуации, когда им приходится делать выбор. Цель книги показать: мы иные, не совсем такие, какими себя представляем. Просто обычный человек редко оказывается в необычных ситуациях, и в этом его счастье.

По нашей информации, на издательство оказывалось беспрецедентное давление со стороны и властей, и церкви, с тем чтобы книга не была издана. В итоге сейчас весь тираж арестован. Не выручка с тиража, а именно сам тираж. То есть деньги (для расплаты якобы с вкладчиками) власти не интересуют, их интересует, чтобы книга вообще не дошла до читателя».

«Свободное пространство» публикует отрывок из одной новеллы — в сокращении, но без правки.

СЫН ЛЮЦИФЕРА. День 6-й

И настал шестой день И спросил у Люцифера Его Сын:— Сказано: предоставь мертвым погребать своих мертвецов. Что это значит?И ответил Люцифер Своему Сыну:— Я покажу Тебе.

ДАР

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся».Евангелие от Матфея

1.

Илья сидел в полной прострации на скамейке в больничном дворике, тупо глядя перед собой. В ушах его все еще звучал только что выслушанный приговор: «Дней десять, не больше…». <…>

Он вспоминал весь этот, совершенно ирреальный какой-то, кошмар последних дней, когда ему вдруг позвонили и сообщили, что его жену сбила машина и она находится сейчас в институте Склифосовского. Он прекрасно помнил то ощущение вселенской катастрофы, которое им тогда овладело. Мир закачался. Если она умрет… Илья даже не мог себе этого представить. Он женился по любви, любил свою жену, любил страстно — ну, может, и не как какой-нибудь там весь из себя возвышенный-романтический герой очередного телесериала, но любил, как умел. Жизни без нее, по крайней мере, он вообще себе не представлял. <…> И вот теперь… «Не больше десяти дней»?.. Что там еще этот врач сказал? «Медицина тут бессильна. Попробуйте обратиться к экстрасенсам. Может, они помогут. Вот, позвоните по этому телефону. Скажете, что от меня». <…>

Илья встрепенулся, полез в карман, достал свой Nokia и листок с телефоном и стал торопливо набирать номер. <…>

«Алло!» — «Здравствуйте! Это Станислав Юрьевич?» «Да», — ответили в трубке. «Я от Вартана Эдуардовича. Он мне к вам посоветовал обратиться». <…>

<…> Илья принялся рассказывать. Это оказалось непросто. В горле все время стоял какой-то ком, мешающий говорить, и потому Илья время от времени останавливался, судорожно вздыхал и только после этого продолжал. <…>

Мужчина некоторое время помедлил, изучающе глядя на Илью, и потом, наконец, неторопливо произнес: «Я могу вам помочь». (У Ильи захватило дыхание.) «Моя жена не умрет?» — чувствуя, как в душе у него просыпается какая-то отчаянная, безумная надежда, веря ей и не веря, почти неслышно, одними губами, уточнил он. «Да, она не умрет, — спокойно подтвердил экстрасенс, все так же изучающе на него глядя. — Пока вы сами этого не захотите». «Что значит «пока я сам этого не захочу»?» — непонимающе переспросил Илья. «Я могу сделать так, что вы сможете управлять внутренней энергетикой любого близкого человека: жены, матери… Сможете удерживать его внутреннюю энергию сколь угодно долго. Проще говоря, сделать так, чтобы человек не умер». —

«Я что-то не понял, — покрутил головой Илья. — Так Наташа не умрет?» — «Нет». — «И она выздоровеет?» — «Нет, не выздоровеет. Просто процесс распада стабилизируется на каком-то уровне. Причем на каком именно, заранее предсказать невозможно. Может быть, она не сможет ходить. Может быть, ходить сможет, но у нее разовьется какое-то очень серьезное заболевание. Заранее сказать ничего нельзя. Просто ее нынешняя ничтожная, оставшаяся у нее жизненная энергия перераспределится оптимальным образом. Так, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма. Ну, мозг, скорее всего, будет почти в полном объеме функционировать — я смотрел диагноз, органических повреждений нет, — а вот все остальное… Скорее всего, это будет лежачий больной. <…> Детей, кстати, у вас не будет, имейте в виду!» «Я согласен!» — перебил мужчину Илья. «Подождите, подождите, вы меня дослушайте! — успокаивающе поднял тот руку. — Так вот, точно так же вы сможете поддерживать жизнь в любом человеке. В родителях, ну, в общем, в ком захотите. Это будет только от вас зависеть — жить им или умереть. Вы меня понимаете?» — мужчина как-то странно посмотрел на Илью. «Да, конечно». <…>

«Хорошо! — чуть помедлив, сказал мужчина, глядя на Илью в упор уже каким-то почти гипнотизирующим взглядом. Тому даже не по себе как-то стало. — Я чувствую, что сейчас вы действительно этого хотите. Прекрасно! Тогда вот что. Сейчас я совершу над вами обряд инициации, и вы почувствуете, что это такое. Ну, ощутите в себе на мгновение этот дар! Но раскроется ли он в вас, это уж зависеть только от вас будет. От того, захотите ли вы этого сами. Если через сутки с момента инициации он не раскроется — значит, зерно погибло. Сейчас у нас, — мужчина взглянул на часы, — без десяти три. Если завтра в это время вы не ощутите в себе пробуждения дара, то он уже никогда в вас не пробудится. Все будет кончено. Вы все поняли?» <…>

2.

Домой Илья не ехал, а летел. Он чувствовал, что с души у него свалился какой-то огромный, тяжелый серый камень, который лежал там последние несколько дней. Мир опять обрел краски. Наташа не умрет! Она будет жить! Он спасет ее! Он!! <…>

Ожидание до завтра было нестерпимо. Чтобы дать выход своей бурлившей энергии, чем-то себя занять, Илья затеял генеральную уборку квартиры. <…>

В разгар уборки в комнате зазвонил телефон. <…>

«Да!» — «Здравствуй, Илюшенька, это я, — услышал он голос матери. — Ну, что? Ты в больницу ездил? Чего ты не звонишь?» — «А!.. Привет, мам. Ездил». — «Ну, и что сказали?»

(Илья замялся. Врать не хотелось. Но с другой стороны, а что говорить-то? Сразу про экстрасенса? Так ведь не поверит. Решит, что рассудком тут от горя повредился. Да и… Илья был человеком суеверным. Рассказывать раньше времени о даре он попросту боялся. Сглазишь еще! Спугнешь удачу. <…>)

«Сказали, что опасения пока еще остаются, — после паузы, с некоторым усилием все же выдавил из себя в конце концов он. — Завтра во второй половине все окончательно ясно будет». — «Но что хоть врачи-то говорят? — взволнованно переспросила мать. — Как операция-то прошла? Что из тебя слова клещами вытягивать приходится!» «Ну, завтра все ясно будет! Я же тебе сказал! — с легким раздражением ответил Илья. — Но скорее всего она выживет», — все же не удержавшись, добавил он. «Так она… выздоровеет?..» — осторожно переспросила мать. Пауза перед последним словом была еле заметна, но Илья ее все же уловил. Он почувствовал, что раздражение его почему-то усилилось. «Я не сказал: выздоровеет, — почти грубо отрезал он. — Я сказал: выживет». «Значит, она инвалидом на всю жизнь останется?» — еще более осторожно уточнила мать. «Мам! Ну о чем ты говоришь?! — совсем уже раздраженно закричал в трубку Илья. — Еще неясно вообще, выживет ли она? Ты понимаешь это?! Причем здесь: инвалидом, не инвалидом?! Она еще вообще умереть может!» <…>

Илья в бешенстве бросил трубку. Его прекрасное настроение куда-то вдруг бесследно испарилось. Разговор с матерью оставил в душе какой-то непонятный, тяжелый и неприятный осадок. Он сам не мог в нем сразу до конца разобраться и понять, чем, собственно, вообще он вызван? Обычный вроде разговор…

3.

<…> Заснуть ему так и не удалось. Стоило только прилечь, как все те мысли, которые он от себя так упорно гнал, сразу же нахлынули на него со всех сторон.

А действительно, если она (он почему-то избегал в этих своих размышлениях называть жену по имени) инвалидом на всю жизнь останется? <…> Все, что он сможет сделать, это перераспределить ее так, чтобы она какой-то полурастительный образ жизни вела. Еда-питье, ну и… все остальное. Кстати, насчет всего остального. Она ведь и ходить, скорее всего, под себя будет. <…>

Господи ты, боже мой! Сиделку нанять? А где деньги? Да тут и не одну сиделку надо, а… сколько? Трех, что ли? Ну да, по 8 часов или сутки-трое. Или даже четырех?.. Ну, короче, ясно все! Таких денег у него нет и никогда не будет. Да и чего у него вообще будет? <…>

На жизни можно смело крест ставить. На карьере, планах, перспективах — на всем! На семье, даже на детях. <…> Теперь вся его жизнь будет — ухаживание за… ней. Борьба за существование. <…> При этой мысли Илья невольно поежился. Будущее вырисовывалось перед ним в каком-то все более и более безысходном свете. <…> Особенно неприятным было то, что он оказался в действительности совсем не таким, каким себя всю жизнь считал. Не таким благородным. Хорошим, добрым, искренним, честным. Горько это было сознавать, но деваться было некуда. <…>

Если бы Наташка просто после аварии или там ДТП инвалидом осталась, я бы, пожалуй, тоже за ней хоть всю жизнь ухаживал и слова бы не сказал. Горшки бы выносил. Но то — другое! То — от Бога! <…> А тут я решаю! Я!! Я на себя функции Бога беру. А я всего лишь человек. <…> Что я могу решить?! Могу я самого близкого человека, жену горячо любимую убить?! Дать ей умереть, зная, что я в состоянии этого не допустить, не допустить ее смерти, что я в состоянии ей помочь. Могу?! Могу??!! Ясно, что не могу. <…>

И!.. Бог ты мой!.. Родители мои! Они же тоже теперь вечно жить будут! Больные, немощные, но они тоже никогда не умрут. Пока я жив, я этого не допущу!

Илья вдруг покрылся весь холодным потом и даже на кровати от ужаса сел. Он вдруг вспомнил, как у одного его приятеля умирала от рака мать. Вся распухшая, страшная, почти не встававшая с постели. <…>

За то мгновение, когда экстрасенс совершал над ним свои пассы, инициируя в нем его дар, Илья успел понять, что работать со здоровым организмом он практически не может. Только с больным. Причем только на самых последних стадиях болезни. Когда жизненной энергии у человека почти уже не осталось. Вероятно, связано это было с тем, что такие незначительные потоки энергии легче контролировать, ими легко управлять. Управлять большими потоками он не мог. Не мог помочь матери, пока она здорова. <…>

Да это проклятие какое-то, а не дар!! Ловушка какая-то дьявольская! <…>

Часов в восемь Илья все-таки заснул. Снились ему какие-то кошмары. Безобразные, распухшие мать с отцом, окровавленная жена с переломанными и торчащими из тела костями. Все они медленно ковыляли к нему и тянули к нему свои руки, а он хотел убежать! убежать!! от них!.. но, как это часто бывает во сне, не мог сдвинуться с места. Они все ближе… ближе… Илья закричал и проснулся.

Часы показывали четвертый час. Илья с замиранием прислушивался к собственным ощущениям. Ну?.. Ничего. Дар не пробудился.

Илья встал, зевнул и пошел умываться. Он чувствовал себя на удивление легко и свободно. Как человек, только что чудом избежавший огромной опасности. <…>