О хоккее и о Родине

Видя мед, будь уверен:Деготь завезли раньше.

Потрясенно рукоплескал великой победе россиян в Канаде – на их полях, в год векового юбилея! Потом охолонул, и задал сам себе вопрос: что ж праздники у нас сейчас так стали редки? Последний раз – 15 лет назад. И может, все вернулось? И, как в былые времена, не будет остановлена русская хоккейная машина. Однако сомнение, которое, как известно, гигиена ума, залетело в душу и не отпускало до утра: а наш ли это праздник? Американский, что ли, праздник вышел?

– Овечкин – «Вашингтон Кэпиталс», НХЛ.– Семин – оттуда же!– Федоров – опять из НХЛ! Все тот же «Вашингтон Кэпиталс».– Ковальчук – «Атланта Трэшерс», НХЛ.– Набоков – «Сан-Хосе Шаркс», НХЛ.– Мозякин – «Атланта».– Радулов – НХЛ.– Афиногенов – НХЛ.– Калинин, Тюнин, Марков – НХЛ!

И все, на что мы вправе претендовать, – на звание: «этническая русская команда». Как факт генетики и глобализма – существенно, бесспорно.

А если бы команды наших героев не вылетели из розыгрыша Кубка Стэнли, была ль возможна столь долгожданная победа?

Ответ приходит сам собой.Вкус дегтя на губах: обидно.

Пришли на зов ребята, поверили и Быкову, и Фетисову, спасибо им. Но сколь же зыбкой представляется великая победа, когда в ней все зависит от энхаэловской рулетки.

И вспомнилась сорокалетней давности победа. Всецело наша тогда была победа, хоть СССР, и нравы в нем куда бесчеловечней, и властное тщеславие не меньше. Все ж было что-то, было что-то настоящее в той победе, чего нет в этой, – победе этнической команды великих русских игроков из американских клубов, на выходных, в командировке от России.

Рассказывал нам легендарный Кузькин, капитан той, нашей сборной: «Спрессованная ненависть за раздавленную Пражскую весну превратили чехов в сверхлюдей. Им важно было доказать, и они доказывали в игре, что мы без танков против них – никто. Никто, ничто и звать нас никак. То, что творилось на льду, не передать словами. В торжествующем реве трибун, приветствующих нашу смерть, на том, стокгольмском льду нам слышались уж звуки судных труб. Раздавленные и сломанные и тоже горели двумя шайбами, перед последним в нашей жизни периодом сидели мы в раздевалке, не в силах поднять голов и просто посмотреть на тренера, на гения – на Анатолия Тарасова. Он был для нас не просто наставником. Он был отцом. Не меньше.

И вот раздались шаги, вошел Тарасов. Он стоял, и слышно было одышливое его дыхание.

И вдруг он запел. Это было неожиданно и, честно сказать, страшно. Слова Интернационала хрипло гасли в потном аду раздевалки и, не доходя до сознания, просто не усваиваясь им, вызывали озноб. Не припомню, чтобы когда-нибудь я испытал что-то подобное. И понял я под лязг собственных зубов от нервного и физического перенапряжения – что вот оно – то, для чего пришел я в этот мир. И ничего не будет, кроме этого. Что все решается сейчас и здесь! Все мы немного диссиденты. И святостью не отличались никогда. Но наступает в жизни момент, если сподобит Господь, когда ты понимаешь вдруг, что в твоих руках судьба страны. И вот тогда… И вот тогда приходит оно, чувство своей страны.

Ни слова не добавив, Тарасов замолчал и вышел, все так же тяжело дыша. Мы выпали в сиянье льда в тот майский день, и рев тысяч глоток приветствовал расправу над нами, над совками.

Но что-то произошло. Со всеми нами, со всей командой. К нам вернулось сознание единства, великого единства наших судеб и страны. Мы их смели. Мы изменили ход истории, своей победой в том бою. И в этом не было сомнений ни у кого».

Насколько мед победы был раньше чище, не так съедобен, но все же чище.

Как сделать так, чтобы победа не была случайной, не была чужой, взятой взаймы на выходные у НХЛ – вот в чем вопрос. Ответы очевидны. Но в очевидности их нет рационального решения. Дотоле, доколе станут утекать таланты и мозги, дотоле, доколе государство будет ворогом – чужим и подлым, ворующим везде и всюду, даже у чемпионов право на гордость за страну, даже у народа – право на выбор, не решить этой проблемы. Не решить. И будем мы сверкать от случая к случаю одолженными игроками, не ощущая ни единства, ни родства.

Спикер властной партии решит, кто достоин наград, лояльных пригласят в Кремль.

А где-то в далеком Новосибирске, спортивный первый мой учитель, Владимир Михайлович Пальянов вновь, как сорок лет назад, зальет каток, пересчитает тренерские свои гроши, кликнет дворовых ребятишек и станет пестовать гениев нашего хоккея.

В спорте тоже нужна национальная идея. Национальная идея, она, как река – она из родников. Не дать, чтоб пересохли эти родники и оставались чистыми от мути Первого канала. Помочь первичным им, подвижникам российского хоккея, помочь и пацанам, надевшим шлемы, и дать поверить, что нужен ты своей стране и не на пару репортажей, пусть даже из Кремля. И что она – твоя страна не сдаст тебя задешево, чтобы потом задорого купить.