«Новая» продолжает публиковать материалы, посвященные роли и перспективам российской оппозиции. В номерах 19 и 23 за 2008 год мы познакомили читателей с мнением нашего обозревателя Павла Вощанова и точкой зрения лидера Объединенного гражданского фронта Гарри Каспарова. Теперь своими соображениями делится Владимир Рыжков.
Ситуация с оппозицией в нашей стране сложилась поразительная. В Иране оппозиция собирает миллионы подписей за права женщин и, несмотря на снятие главных кандидатов с выборов, прорывается в парламент. В Пакистане оттесняет от власти генералов. В Венесуэле срывает референдум по вопросу расширения президентских полномочий. Даже в Белоруссии оппозиционеры не дают «батьке» спокойно спать. А в России — почти кладбищенская тишина. Оппозицию выдуло из парламента. Ее влияние на принятие политических решений равно нулю. Она не в состоянии вывести на улицы даже десять тысяч сторонников.
Это требует осмысления. Ведь от ответа на вопрос о перспективах оппозиции в России зависит, есть ли у страны шанс выбраться из топкой колеи сырьевого госкапитализма.
Мы можем констатировать провал всех без исключения стратегий, испробованных российской оппозицией в 1990—2000-е. Например, стратегии активного сотрудничества с властью или даже полномасштабного участия в управлении страной (в первую очередь — это случай ДВР-СПС). В условиях, когда раздуваемые пропагандой «успехи» ассоциируются исключительно с «партией власти», избирателям либералов-лоялистов стало неясно, зачем вообще за них голосовать, если есть «Единая Россия»?
Провалилась и стратегия лавирования — от принципиальной оппозиции к полулояльной и обратно. Так, например, «ЯБЛОКО», стоявшее в жесткой оппозиции как к режиму, так и политике Бориса Ельцина, парадоксальным образом сблизилось, уже с 2000 года, с Владимиром Путиным, проводящим открыто антидемократическую политику. Участие во власти (Лукин, Артемьев) одновременно с ее критикой и тактикой «малых дел» (вроде борьбы с «точечной застройкой» в Москве — одновременно с голосованием в Мосгордуме за Лужкова) постепенно дискредитировало партию и изрядно запутало даже верных ее сторонников.
Не преуспели и коммунисты. Они и боролись с режимом (вплоть до попытки импичмента Ельцину в 1999 году), и глубоко «врастали во власть» (участие в правительстве Примакова, поддержка множества кремлевских инициатив, особенно во внешней политике). Сегодня компартия занята удержанием статус-кво, не имеет никакого политического влияния в стране да и в Думе. Предел ее мечтаний — создать фракции в Думе и региональных парламентах.
Пока не дает зримых результатов стратегия жесткого противостояния системе извне. Попытки консолидировать оппозиционные силы в рамках (хронологически) «Комитета 2008», Всероссийского гражданского конгресса и «Другой России» не привели к созданию «народного фронта за демократию». А Марши несогласных собирают не больше людей, чем у терпимых (пока) властью коммунистов. Трудно сказать, даст ли новое качество Национальная ассамблея — альтернативный парламент, который должен собраться в мае 2008-го.
Итак, три главные стратегии оппозиции (лояльности, жесткой оппозиции и лавирования) провалились. Кто оказался в выигрыше? «Банк» сорвала коалиция «партий власти» («Единая…» плюс «Справедливая Россия») и подыгрывающих им шоуменов (ЛДПР). Из них и составилась нынешняя, пятая, Дума (немногочисленные коммунисты — не в счет). Оппозиция — в прямом и переносном смысле — оказалась на улице.
Есть два популярных объяснения ухода оппозиции с политической арены. Одни говорят, что плохи оппозиционеры, вот народ их и бросил. Вторые втолковывают: плох сам народ, стадом побредший за дешевой водкой, мелкими подачками власти вроде Олимпиады в Сочи.
Отчасти правы и те, и другие. Ни в одной из партий не работали и не работают механизмы смены поколений, взятия на себя лидерами ответственности за поражения (за исключением, пожалуй, СПС). Партии с годами «изнашиваются», подгнивают, к ним пропадает интерес. А народ легко «ведется» на пропаганду, ненавидя по команде то Эстонию, то Украину, то Грузию (и всегда — Березовского).
Но объяснения этим не исчерпываются. Ведь и в 90-е дела у оппозиции шли неблестяще, а народ был так же податлив на пропаганду и дешевый популизм (вспомним, например, триумф Жириновского в 1993 году). И тем не менее была борьба идей, существовали свобода слова и реальный федерализм. Демократия, пусть с огрехами, но работала. Народ выбирал парламент, губернаторов, мэров. Оппозиция могла влиять на политику, вплоть до формирования коалиционного правительства в 1998 году. При тех же лидерах — и при том же народе — оппозиции находилось место в политике. Значит, есть еще причины.
Главная, на мой взгляд, — смена умонастроений правящих элит. Главная черта российских правящих слоев — безграничное рвачество, источником утоления которого являются бюджет и бывшая советская госсобственность. В 90-е для присвоения бюджетных средств и госсобственности элита воспользовалась идеологией «либеральной демократии» и приватизацией. Государство распалось на множество центров, каждый из которых имел собственные властные ресурсы, защищающие собственность. Это было время кланов. Страна бывшего «архипелага ГУЛАГ» стала страной «архипелага ФПГ» (новых финансово-промышленных групп).
В 2000 году Путин резко изменил правила игры. Гарантией захваченного в 90-е капитала стало не наличие собственного «острова» власти и собственности, а «встроенность» в «вертикаль», на вершине которой угнездился питерско-чекистский клан. Кто не понял или не подчинился, тот уехал или сел. Остальные «встроились». Так появилась «Единая Россия». Многотысячное российское начальство вступило (не вполне, кстати, добровольно) в партийные ряды, а самые жирные куски национального богатства оказались под контролем тех, кто оказался на самом верху. Оппозицию же одним взмахом медвежьей лапы вышвырнули на песок, где она и задыхается, будучи лишена средств к выживанию.
В коренном изменении правил политической игры, а не в недостатках и ошибках, пусть и реальных, партий и политиков и не в сильно преувеличенной косности народа заключается причина гибели российской оппозиции и, по сути, гарантированной Конституцией политической конкуренции. Когда «элита» решает, что ей выгодна монополия на власть, оппозиции места не остается. А народ, приученный считать, что от него ничего не зависит, принял новые правила и даже не заметил, как его лишили права выбирать губернаторов и депутатов-одномандатников.
Так что же делать оппозиции? Выбросить белый флаг и наблюдать за обвальным ростом коррупции и поголовья чиновников, за стремительной монополизацией экономики, за деградацией человеческого капитала и отставанием страны? Такая позиция морально и практически невозможна.
Мне представляется, что оппозиции, прежде всего демократической, нужно сосредоточиться, во-первых, на коллективном формировании позитивного «образа будущего» страны. В его основе: открытость и политический плюрализм; верховенство закона; приоритет развития человеческого капитала, а не чиновничества и силовиков; современная экономика; защита прав, в том числе права собственности. Надо неустанно объяснять, что нынешняя модель не просто ведет Россию в тупик. Она может привести к распаду государства.
Во-вторых, построив позитивную программу, надо искать активных сторонников. Показательно, что худшие результаты «Единая Россия» и Дмитрий Медведев получили в крупных городах, где живет самая образованная и активная часть общества. Там и надо работать в первую очередь.
В-третьих, есть сторонники «демократии без кавычек» и в элитах, и их больше, чем кажется на первый взгляд. Далеко не всех прельщает перспектива жить под пятой рейдерской «вертикали», способной в любой момент сожрать любого. С ними тоже надо работать — разумеется, не идя на компромиссы с совестью.
В-четвертых, следует искать адекватную ситуации форму политической организации, которая могла бы вести успешную борьбу, и никого заранее из работы не исключать. Ведь не только спрос формирует предложение; в политике очень часто именно хорошее предложение способно сформировать массовый спрос.
