«Странный перформанс Кирилла Комарова. Презентация нового альбома «Sensense» — гласил заголовок письма в ящике моей электронной почты. Имя музыканта я слышала, кто-то из знакомых называл Кирилла бардом, кто-то — рефлексирующим рокером, кто-то — поэтом. Наблюдать за «странностями» я отправилась в театральный центр Мейерхольда, где стала свидетелем не концерта и не спектакля, а явления на стыке музыки, театра, кино, философии и психологии.
На сцене — белый занавес, который не поднимается. На нем появляются фигуры, образы, силуэты, цвета — в зависимости от посыла той или иной композиции. Никакого инструментального звучания: мелодию создает только голос Кирилла Комарова, который произносит одновременно несколько фраз, а они в разных тональностях накладываются одна на другую, сплетая сетку множественных, но взаимосвязанных значений. И само слово «смысл» в одной из композиций проговаривается десятки раз, пока черный силуэт на белом полотне занавеса забирается вверх по лестнице, ища этот смысл, но пропуская ступени.
Ты слушаешь композицию «Дай-die» и понимаешь, что случается с людьми, которые живут по принципу «дай!»; смотришь на спроецированную радугу, пока Кирилл распевает названия цветов, и видишь в ней диаграмму собственной жизни.
Для того чтобы попутешествовать по «Sensense» вместе с автором, я отправилась в Санкт-Петербург, где живет Кирилл Комаров.
Кирилл в ярко-оранжевой футболке с надписью «Все тот же, но разный» сидит напротив меня на своей уютной кухне.
— Психология и самоанализ в звуках и картинках — как возникло это явление?
— Да как — из жизни! Сзади на обложке альбома есть надпись «Кирилл Комаров сделан из», далее — список имен. Мы все сделаны из людей. Люди, с которыми я встречался, вещи, которые происходили со мной, повлияли на содержание.
— Там, кстати, имена Путина и Брежнева присутствуют. Они тоже на тебя повлияли?
— Ну, я же жил в их время. А вообще для появления «Sensense» было много субъективных причин. Механизмы, которые я наблюдал в обычной жизни, в общении с друзьями, во время психологической работы.
«Sensense» делался для того, чтобы удивить себя, а не кого-то. Заранее представить себе, как будут выглядеть песни, вошедшие в альбом, было невозможно. Я опубликовал опыты просто потому, что остался доволен результатом. В традиционных жанрах есть наработанные критерии и алгоритмы. Здесь их не было. Кайф заключался в том, что, делая «Sensense», я не понимал, что будет дальше, хорошо это или плохо, удивлялся результату, слушал собственный голос в записи, поющий одновременно пять фраз, видел, как в альбоме возникали новые смыслы.
— По принципу слово — код со множеством значений?
— Кода там нет. «Sensense» не нужно расшифровывать, просто воспринимать. Все, что я писал и озвучивал, я мерил своим телом. Когда оно отзывалось на то, что я делал, это было сигналом для моего ума: можно остановиться. Например, в одной из песен я хотел передать такое ощущение: человек лежит на поверхности океана, и волны качают его. Я хотел голосом передать ритм волн: маленьких, больших, средних… Его сложно передать в музыке.
Когда я придумал, как это сделать, и попытался воспроизвести это на студии, у меня ничего не получилось, потому что я сделал это в уме, а в уме истины нет. Тогда я начал прямо на студии придумывать новые фразы, менять ритмику, пока не почувствовал сам: меня качает на волнах океана.
Умопомрачительный момент, когда единственное топливо — твоя интуиция, и ты доверяешь ей.
—У тебя не было опасений, что, создавая что-то абсолютно не вписывающееся в традиционные рамки, ты не получишь материальной отдачи?
— А я и так не зарабатываю много денег музыкой. Я могу смотреть на ситуацию с позиции «я хочу зарабатывать много денег» и тогда буду разочаровываться, потому что «бездарные люди зарабатывают деньги глупыми песенками, а я — такой талантливый! — на бобах». Это тупиковая точка зрения.
Я смотрю на вещи иначе: людям, успешно занявшим какую-то нишу, сложнее жертвовать своим имиджем, чем мне. Я свободнее: я не привязан к успеху. Экспериментируя, я просто честно проживаю свою жизнь. Иначе жизнь проживала-прожевала бы меня.
А для меня неприемлем путь большинства наших рок-музыкантов: взобравшись на пьедестал, они застывают там в фотогеничной позе и стригут в этом образе бабло по 10—15 лет. Я бы заскучал. Я стараюсь двигаться в ту зону, куда меня что-то не пускает и я чувствую собственные границы. Мне нравится выходить за них — такой приток энергии сразу!
—Ты назвал «Sensense» новым жанром. Каковы его отличия?
— Отказ от инструментов. Интервалы, тембр, динамика звука вызывают в организме соответствующий отклик гормональной системы, влияют на работу правого и левого полушарий. Есть код грусти, есть код эмоционального подъема. Текстовые барабаны, текстовой бас, текстовая гитара в «Sensense» тоже создают особую звуковую картинку.
Слова изначально накачаны каким-то смыслом от многолетнего употребления тысячами поколений. В «Sensense» нет незначащих звуков, но расшифровка их — твое личное творчество. Я не тот, у кого в конце задачника есть правильные ответы.
Слушая эти песни, попробуй услышать, что говорят тебе твой страх, твое сексуальное желание, твоя устремленность к Богу, твоя любовь. «Sensense» — попытка услышать все эти голоса. Если чуть-чуть снизить пафос нашего разговора, то альбом-то очень веселый.
— Музыка слов?
— Ярлык, который можно повесить. Я специально назвал это «Sensense», потому что словосочетание «музыка слов» что-то объясняет. Когда люди не понимают чего-то, они вешают на это ярлык. А я не люблю штампы. Борьба с автоматизмами и есть мой способ что-то делать в этой жизни.
—А на музыкальность речи в жизни ты обращаешь внимание?
— Конечно. При помощи звучания голоса человек может выражать очень важные вещи. Причем самое главное люди говорят простыми словами. Но ты вдруг ощущаешь остроту выборов, которые им пришлось совершить. Если ты можешь войти в резонанс с вибрациями такого человека, это подарок. Потому что есть точка за пределами его и тебя, где вы — одно.
В любом случае я стараюсь не умножать неврозы этого мира, он и так достаточно невротичен со своим телевидением, политикой и социальной пантомимой. Все это вырабатывает в тебе адаптационные механизмы, требующие огромных энергозатрат. Ты рискуешь поймать отрицательные эмоции при любом соприкосновении с согласованной реальностью.
Чтобы этого не произошло, ты эмоционально и ментально закрываешься и становишься нормальным продуктом социума — ставишь фильтр от грубых вибраций, да такой, что теперь и тонкие не проскользнут.
Диапазон сужен: меньше горя — меньше радости. А я не хочу закрываться.
При помощи «Sensense» я докопался до той части себя, которая мне неожиданно понравилась. Это часть не бойца, не воина, которого я долгое время взращивал в себе, не часть страдальца, которая есть у каждого русского художника, а часть радостного свидетеля.
Я понял: у меня нет причин, чтобы не быть счастливым прямо сейчас, потому что все это внутри. Достаточно просто один раз поймать это ощущение — и ты дома. Тебе некуда спешить и не с кем воевать. «То, что заставляет тебя искать, это и есть то, что ты ищешь». Лао-Цзы, кажется, сказал. Я просто не против.
