Пятая Дума, обычно завершающая свои пока что малосодержательные заседания к обеду, преданно ждущая, чем закончатся перестановки «наверху», и тоскующая в ожидании руководящих указаний, выдала вдруг на днях свое первое (после выборов в декабре) политическое решение. Открыла рот и подала голос. Как и следовало ожидать, пахнуло отнюдь не «оттепелью».

Огромным большинством наша нижняя палата внесла очередные — фатальные — поправки в латаный-перелатаный федеральный конституционный закон «О референдуме в Российской Федерации». В результате существующий закон о фактическом запрете референдумов в Российской Федерации превратился в закон об их юридическом запрете (4 апреля закон был принят в третьем чтении).

Протестовали лишь почти вымершие в нашем парламенте коммунисты — после принятия поправок фракция коммунистов даже демонстративно покинула зал заседаний. Именно КПРФ в последние годы предприняла ряд серьезных попыток вынести крупные политические вопросы на всероссийский референдум. Попыток неудачных — раз за разом Центризбирком и Верховный суд отклоняли эти инициативы в силу «несоответствия закону» (словно кто-то отменил норму о прямом действии статей Конституции, гарантирующих в том числе и право народа на референдум).

Обратившись в Конституционный суд, коммунисты получили пусть слабую, но поддержку — год назад КС счел неконституционным запрет, лежавший в основе всех отказов и содержащийся в законе, на проведение референдумов относительно бюджетных расходов, налогов и сборов, вопросов амнистии и помилования. По практике, после таких постановлений КС парламент обязан оперативно внести соответствующие поправки. Вот в связи с этим Дума поправки и внесла — сделала очень плохой закон еще хуже!

Вместо старых — конкретных — запретов на вынесение тех или иных вопросов на всенародное голосование новые думцы (авторами поправок выступили единороссы Груздев, Москалец и депутат четвертой Думы Гребенников) одобрили более широкую запретительную формулировку. Отныне на референдум не могут быть вынесены вопросы, «отнесенные Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами к исключительной компетенции федеральных органов государственной власти». Но ведь на практике не существует ни одного общенациональной важности вопроса, который не был бы отнесен Конституцией и законами к компетенции либо парламента, либо же правительства или президента! Стало быть, теперь и окончательно с вынесения на всенародное голосование и на основании закона можно снять абсолютно любой вопрос!

Круг замкнулся — в апреле 2008 года часть 3 статьи 3 и часть 2 статьи 32 Конституции РФ о праве народа на референдум, отмененные ранее де-факто, отменены и де-юре. И без того призрачное народное право на референдум окончательно испустило дух.

Труднее всего понять мотивы этой многолетней и остервенелой борьбы Кремля и прокремлевских думцев против того, чего и так нет. Ведь последний референдум в России состоялся в декабре 1993 года! На нем и была принята та самая Конституция, статьи которой раз за разом выбрасываются на помойку нашими «законодателями». Полтора десятилетия строгого референдумного воздержания — и вдруг такая борьба, такие страсти. Это требует объяснения.

Ключ к пониманию дает комментарий спикера Грызлова сразу после голосования. Этот немногословный муж иногда выдает нетленные фразы, точно отражающие суть проблемы (например, о Думе как не месте для дискуссий или об улице как не месте для демонстраций). По его авторитетному мнению, новая редакция закона поможет оградить всех нас от «использования референдумов в популистских целях».

Интересно: а в каких еще целях может использовать референдумы народ (напомню: по-латыни — populus)? По Конституции народ осуществляет свою власть посредством референдумов и свободных выборов. Любой референдум во всякой стране — это своего рода популизм, то есть непосредственное выражение прямо и ясно выраженной воли народа по важному для него вопросу (или вопросам). То, что в России с момента принятия Конституции не состоялся ни один референдум и не дошла до реализации ни одна народная инициатива по его проведению, говорит об одном: народный суверенитет в данном своем проявлении де-факто отменен. В том числе посредством закона, по сути своей — антиконституционного.

Овладев искусством выхолащивать и фальсифицировать выборы, всегда добиваясь нужного результата, правящий Россией бюрократический класс чрезвычайно боится референдума. Ведь, имея на руках бюллетень с коротким и простым вопросом по жизненно важному делу (например, по введению прогрессивного налогообложения или же по дополнительным социальным гарантиям), народ может легко навязать бюрократии свою волю, изменив политику государства в свою пользу. Более того, может осознать себя сувереном — хозяином страны! Отсюда такой страх перед всенародным голосованием не за изготовленные в самом Кремле партсписки (на думских выборах), а по содержательным вопросам. Надежно отрезать народ от реального влияния на дела государства — вот главный лозунг и основная мотивация бюрократов.

«Не дело народа — заниматься демократией!» — мог бы подытожить товарищ Грызлов.