Леонид Рыбаков – один из наиболее интригующих молодых режиссеров. Формально снял всего ничего: полный метр «Похитители книг», пару короткометражек. Но вот редкая особенность: о его десяти-двадцатиминутных фильмах пишут и спорят больше чем о многих мегаполотнах мастеров. Фестивали устраивают за его лентами настоящую охоту. Последний «случай Рыбакова» - фильм «Люди из камня». Привезенный на «Кинотавр», он наделал там шуму, галопом помчался по мировым смотрам (включая Венецию) словно молотилка, собирая призы всех рангов. И вот ведь что удивительно, история, казалось бы, внутренняя, а понятна и французу, и американцу.
Дядька златозубый в своем доме меж фальшивыми, но залихватскими проигрышами на гармошке рассказывает, как весь поселок натурально окаменел. Такие вот чудеса. С неба камни сыпятся. «Смотри: кабачок (он показательно ломает его, выковыривая камни). Теперь яйцо (достает из курятника и стучит по дереву) - чистый камень». Потом идет в сортир и кричит там матерно честя гадов - небесных, камни разбрасывающих. А в это время героические летчики идут на грозу, с огромного «АНа» сбрасывают мешки с цементом-400… Ведь с минуты на минуту на Красной нашей площади зачнется парад. Городу-герою нужна погода. Говорят, сбрасывать обещали серебро или сухой лед. Да где ж его взять? Вот он цемент родной, о нем еще Гладков писал героический роман, он и облака свяжет, и людей выправит, перефразируя Маяковского «блоки бы делать из этих людей…».
Ближе к концу фильма–мистификации местный доктор с ученым видом доказывает, что у жителей поселка совершенно отличный желудочно-кишечный тракт – все внутри зацементировано…
ВГИК – второе образование физика-атомщика Рыбакова. После МИФИ должен идти на атомную станцию. Вместо обслуживания мирного атома три года поступал во ВГИК. Начало профессиональной карьеры пришлось на кризисные 90-е. Тогда и на «Мосфильме»-то снимали по фильму в год. Пошел в политрекламу. Делал гайдаровскую компанию, генерала Лебедя. Фраза «Есть такой человек, и ты его знаешь» – его рук дело. Потом все это потеряло всякий смысл…
Его студенческую короткометражку «Маракуту» - фантазию в вагоне метро на чаплинские мотивы - сразу заметили. И полетела она по фестивалям мира, выдвинулась даже от страны на «Оскар». Леня сам отнес коробки с фильмом в посольство Америки, отдал морскому пехотинцу. Через полгода получил приглашение поучиться Нью-Йоркской киношколе. Читал вслух список преподавателей – сплошь оскаровские лауреаты, и тихо хохотал: у него даже загранпаспорта тогда не было. Потом с «Маракутой» он поездил по миру.
А в кино работал-дружил с самыми талантливыми – Луциком и Саморядовым. Когда Саморядова не стало, вместе с Петей Луциком делали лучший фильм 90-х «Окраину». В титрах он значится художественным консультантом.
Его «Похитители книг» - музыкальная молодежная комедия начала 2000-х тогда пролетела мимо зрителя. Хотя история, рассказанная Рыбаковым и спетая группой «Мумий Тролль», до сих пор гуляет по Интернету, обретая новых поклонников.
- Ну да, не умели в то время закручивать рекламные компании, да и денег не было.
-Может, фильм просто не попал в свое время? Появись чуть позже, и его бы постигла счастливая судьба «Питера-FM»…
- В который взяли музыку из нашего кино, специально написанную «Мумий-Троллями».
- Любопытно, в коротком метре снимаешь фестивальное кино, а в полном - зрительское.
- Я делаю публичное кино. Это ваше «арт» не выношу. Хорошее кино нашло тебя? Значит ты – его зритель. Я просил «Похитителей книг» крутить по университетам, что было точно. А раз Члиянц – продюсер, то на афише написали: «От создателей «Бумера». Абсурд, люди шли на другое кино.
- «Неправильно набран номер»…
- Но ты права, фильм до сих пор смотрят, обсуждают в блогах. Наткнулся на своеобразный клуб: на Чистых прудах собиралась толпа, смотрели на ноутбуке фрагменты фильма, читали вслух книжки. Я думал, что фильм будет идти в одном кинотеатре, проката–то не было. Помнишь, с какой скоростью все менялось. Трах-бах - возник «Бумер», показав, что прокат снова есть.
- В прошлом году твои «Люди из камня» - «трах-бах», продемонстрировали, что и у короткого метра может быть не только фестивальный, но и зрительский успех…
- Это продюсерский проект. Помнишь у Ирвина Шоу в «Вечере в Византии» дают совет: «Хочешь найти стоящий проект, поезжай в Канны, отыщи режиссера в рваных джинсах…». Аня Михалкова позвонила мне после «Похитителей книг»: «А чего ты ни фига не делаешь?» Вопрос, да? Я - в машине: «Минуточку, сейчас останавливаюсь, надо подумать, чтобы правильно ответить». Встретились, она предложила сделать что-то коротенькое. Не помню, сколько дней прошло или минут. Идея сама сразу вынырнула. Идея - это как влюбиться, нельзя же влюбиться в никого?
- Ага, значит, нет безумцев со взглядом горящим и гениальными идеями, на которые жлобы-толстосумы денег не дают…
- Все вранье. Кино материально. Аня правильно себя ведет. Ей важно понять - почувствовать на что ты способен, тогда она верит в тебя.
- Это кино ты снимал как мистификацию, сегодня говорят: «мекьюмери», как черную псевдокументальную комедию?
- Да ладно, какое тут ёрничество, милая, добрая история.
- Ой, Станиславский бы уже искричался: «Не верю!». Где ты нашел этих людей, по Эйзенштейну - натурщиков?
- Они все артисты.
- ???
- В том смысле, что они все играют. Главный герой - лесник. Но он же играл по тексту.
- Особенно у него вышла реплика про оченно прекрасный изумительный роман Гладкова «Цемент». Фильм призов получил немеряно, в том числе в Венеции. А по голове тебе не настучали? Военное ведомство, к примеру, отвечающее за эти самые погодные условия во время торжественных мероприятий?
- Не успели… Может, уже и не настучат: заграница-то похвалила.
- России эти похвалы до лампы, все равно ни один канал не покажет. Наверное, зрители воспринимают фильм по-разному?
- Да многие принимают все за выдумку. И прекрасно. Сочинишь что-то, совершишь внутри себя подвиг, думая: «Какой герой. Смело написал, снял». Потом в фильме этого никто не заметит, в лучшем случае, хихикнут. Но это ж кайф, потому что ты это дерьмо выдавливаешь из себя. У меня на деревянном сортире, куда заходит герой, был титр: «Два часа после парада на Красной площади». Я собой восторгался «Какая отвага, позволяю же себе такое!». Замечательно, что мой смелый пот никто не заметил. Как и полгода монтажа.
- Как пришла в голову безумная идея рассказать о подмене серебра на цемент, да еще в таком комическом ключе?
- Я же физик, не трудно догадаться, что стоимость серебра и цемента разная, а эффект - одинаковый. И потом, цемент крайне полезен для здоровья. Смотри, Геленжик - курорт, а там цементный завод. Если проследишь по розе ветров - часть города - белая, и люди с подветренной от завода стороны тоже заметно белее… И живут со своим заводом уже столько лет…
- Гвозди бы делать из этих людей…
- Про цемент я много всего узнал, до сих пор не известно, кто его придумал. Есть предположение, что египетские пирамиды, строились с помощью цемента, что они опалубку делали…
- И обходились без инопланетян… Ладно, славу цементу ты пропел, а картина у тебя получилась хоть и смешная, но черная.
- Все читают ее по-разному. Только что вернулся с фестиваля в Клермон-Ферране. Маленький городок. Главный фестивальный зал – кинотеатр размером с наш Пушкинский. Таких еще штук семь, забитых публикой. Фильм восприняли на «ура», останавливали на улицах.
- Иностранцы все поняли?
- В общем да, по-своему. Один американец смотрел, смеялся. Потом признался: «Все ясно, только зачем герой ходит в этот маленький домик?» Ему объяснили. Закивал. Когда разъяснили, как этот туалет устроен - снова схватился за живот. На улице меня окликнул дяденька, просил подписать книгу. Какую? Протягивает роман Гладкова «Цемент». Специально смотался в Париж – 450 км, взял книжку, вернулся, чтоб подписать. Во Владивостоке на фестивале «Меридианы Тихого» фильм получил главный приз, его показали на Закрытии. Зал лежал, потом подходили: «Как вы, москвичи, себе такое позволяете - сыпать себе на голову цемент? У нас такого нет». Владик – особое место. Там все анекдоты начинаются примерно так: Два москвича встретили питерца. Или наоборот…
- Но ведь эта история действительно московская, где потемкинская показуха давно превзошла самые смелые фантазии Салтыкова-Щедрина. Ты снимал комедии разных видов, теперь вдруг ударился в социальную драму. Неужели твой новый фильм «Скажи, Лео» будет без юмора?
- Есть пара смешных штук.
- Ну тогда, я бы назвала жанр будущего фильма по-гельмановски строго: социально-производственная драма. Если Интернет считать производством, в котором работает молодое население страны. Снова продюсерский проект?
- Задача такая: снять хорошее кино быстро и недорого. Исходя из этого, я писал сценарий.
- «Недорого» тебя не смущает? Это трамплин для фантазии или кандалы?
- Это – реальность, из-за которой фильм будет таким, каким он будет.
- А как же розовый Мерседес - один из персонажей картины?
- Не поверишь: он нам достался бесплатно, чистым чудом. Уже сбились с ног, на меня смотрели как на сумасшедшего. Предлагали «Ауди», американские машины. Я уперся. Мне нужен был именно «Мерседес», розовый. Нечто особенное, их в природе нет. Начали снимать. Уже думали красить, была бы чушь полная… После первого съемочного дня директор едет домой: на ночной улице стоит розовый «Мерс», сделанный по спец-заказу. Единственный в стране. Директор оставил на машине записку, утром позвонила девушка. Оказалось, всегда держала машину на внутренней стоянке, потому что вокруг собирается толпа ротозеев. Впервые оставила на дороге. Я не знал, как ее уговаривать - бизнес-леди не нужно зарабатывать подобным образом. К тому же съемки - тяжелая работа. Она спросила: «Тебе это очень нужно?». Денег не взяла. Вставала в шесть утра, из-за города приезжала на съемки. Поразительно, когда кто-то хочет помочь. Особенно на общем недоброжелательном фоне, Москва, мы заметили, за последнее время стала агрессивным городом. Мы снимаем - постоянно подъезжает милиция – вымогать деньги. Видят камеру, давай сверкать погонами. Соседи объясняли постоянно, что раз мы косим деньги – неплохо бы поделиться.
- Розовый «Мерседес», модный дизайнер Денис Симачев в роли художника по костюмам. Не отплываешь ли ты в гламур?
- Гламура нет, ветер подует, он исчезнет бесследно даже внутри бульварного кольца. Симачев - талантливый человек, вещи которые он предложил, отражают не столько «веяния» сколько смыслы и чувства.
- Правильно ли сказать, что это картина о молодых, которые перепутали реальность и виртуальность? Запутались в пространствах…
- Примерно так. Это «плутание» трагично и комично. Мы здесь все запутались. Взрослые поколения запутались в разных эпохах – не знают, где-когда живут. В каждой генерации - своя путаница. Как говорил наш педагог Владимир Наумов про знаменитого режиссера Донского: «В его голове чайной ложечкой помешали». У нас всех чайная взвесь никак не осядет. Второпях привыкаем к Интернету. Но ведь в широком доступе его не было 10 лет назад. Представь, человеку 19, он – взрослый, может заиметь ребенка. В Интернете с 9 лет. О существовании мира без сети не подозревает. Как не понимает, что могут не выпустить заграницу. Живет в другом измерении. Мы с тобой как пользуемся Интернетом? Пытаемся что-то узнать, то есть, выглядываем в «окно». А они выпрыгивают в него, там живут.
- А возвращаются?
- Мы думаем, они должны вернуться сюда же, а они - в другое окно. Это мы тормозим. Мне рассказали историю, схожую с той, что происходит у нас в фильме. Девушка работает с парнем в офисе. Он ей нравится. Через «аську» с ним знакомится, прикинувшись другой. Там, в Интернете встречаются. Он ей пишет стихи. Но надо же как-то перевести роман в действительность? Тут возникает стена.
- Как в фильме «Одиночество в сети». Твои герои тоже перенесли отношения из виртуальных в реальные, и это не принесло им счастья…
- Принесло несчастье… Впрочем, кто знает? Мы не в силах осознать, отрефлексировать эти мега-перемены. Еду к тебе, рядом девушка в метро с мобильником: «Ну, ты где? Уже приехал? Буду через три минуты». Это же исключает хрестоматийные киносцены: парень стоит под часами и ждет… Все это умерло. Эти электронные штучки меняют весь социум.
- Но столкновение реальности с виртуальным миром для кино еще и возможность визуальных экспериментов.
- Главное, понимать это столкновение не как бутафорию, а сущностные перемены. Само общение через Интернет: глаза в глаза - настолько интимно. Меня эти сцены в фильме вводят в шок. Вроде бы часть жизни, а такая доступная; открытая и совершенно интимная. Думаешь, можно вот так виртуально кем-то стать, и это не изменит твою реальную жизнь?
- Знание физики в кино помогает?
- Да это одно и то же. И в МИФИ и в матшколе мне удавалось учиться лишь потому, что я умел находить какие-то другие ходы. В лоб не решал теорему. Это образ мышления. Стоишь на съемочной площадке, и понимаешь: снять как написал не получится. Ты мгновенно должен выдать другой вариант.
- Сеть - это метафора существования героев? Их сообщества? Где она, сеть – вовне… внутри нас?
- Видишь, что-то такое мы зацепили, что волнует меня… всех. Вот «Похитители книг»… Вроде совсем недавно, эти ребята, их музыка. А кажется, все это уже далеко. Да? А история наших интернетчиков рядом. Прямо перед тобой, про тебя. Если тебе не 16, у тебя есть сын, которому 16. Это касается всех.
- Чувствую некоторую ненормальность сосуществования с этим железным ящиком с «окном». В мой дом «заходят» люди: из Парижа, Нью-Йорка, Киева. Предпочитают наносить свои скайповские «визиты» рано утром. Я даже отключила камеру, чтобы не видели меня в ночной рубашке. Вроде бы дверь заперта, а в любую секунду может постучать человек «с улицы»…
- Все смешалось, мир слипся, упростился и усложнился до кодов логина и пассворда. Недавно наш паренек вычислил номера кредиток, на которые купили несколько килограмм золота. Его выманивали на Гаваи, чтобы забрать золото. А Google - крупнейшую поисковую систему, оцененную в миллиарды - создал вместе с приятелем математик вундеркинд из Москвы, эмигрировавший вместе с родителями. Делать кино про стык реального и виртуального все равно, что про – океан. Я вошел в эту воду вот так, по щиколотку. Оглядываюсь: берега- то нет. И мы с тобой лишь затронули эту тему, как ты говоришь, «производственную».
- Слушай, а какой тебя «ник»?
- Ты что, я не общаюсь в Интернете.
