В канун праздника «самый Первый» из сакральных глубин «Останкина» заклинал зрителей дружными колоннами идти голосовать рублем за «самый главный фильм года». «По телику не покажут», — грозно чревовещательствовал телик. И тут же манил пряником: «Храни заветный билет, выиграешь машину или квартиру». Зритель, уже выученный «самым главным каналом», послушно шел.

Создатели фильма «Ирония судьбы. Продолжение» обещали подновить «часть национальной памяти»: старую-старую сказку Рязанова упаковали в виртуальную обертку эпохи интертеймента и вездесущего промоушена.

По Довлатову, ирония — нисходящая метафора. В случае с «Иронией»-1, перескочившей, словно мушкетеры, «тридцать лет спустя» в «Иронию»-2, метафора с наивных романтических вершин, «где ходят в праздной суете разнообразные не те», с горно-лыжной скоростью слетела в дорогой супермаркет, где всего за 200 рублей (средняя стоимость билета) вам продают ностальгию. Скорее всего, создатели дочернего предприятия «Ирония»-2 руководствовались искренними чувствами. Но в процессе развития проекта он приобрел сугубо деловое выражение лица.

В фильме Рязанова не было расчета. То был брак со зрителем по любви, оттого он и не расторгается более тридцати лет. Не было в «Иронии»-1 выдающейся художественности, да и отчаянного свободомыслия. Эльдару Александровичу вместе с его героями удалось нырнуть в таинство снежной новогодней ночи, отрешиться от себя вчерашних, повязанных с ног до головы…

«Ирония»-1 вроде бы сшита из прозаического вещества, люди с 3-й улицы Строителей, пролегшей от Клайпеды до Владивостока, узнавая себя на экране, близко к сердцу принимали хмельную водевильную путаницу. Но у базовой обыденности была поэтическая надстройка. Таривердиевская музыка, стихи Пастернака, Цветаевой, Ахмадулиной, Аронова плюс актерское существование отрывали водевиль от земли…

Скорее всего, Рязанов и сам не ожидал, что из спектакля «Однажды в новогоднюю ночь», идущего в театре с переменным успехом, сотворится экранное конфетти вперемежку с бенгальским огнем. Шальной прострел из салата оливье в взвихренные снегом «небеса обетованные». Таинство превращения одиноких в единственных, потерянных — в обретенных.Так что «Ирония»-1 — невеста с приданым: многомиллионным зрителем.

Вот и засучили рукава менеджеры нового поколения, которым волшебные пузырьки и золотой блеск этого советского кино-шампанского не дают спать спокойно. Взялись изготовить из ностальгической взвеси современный энергодрайзер. И напоить им зрителя за 50 миллионов долларов. А? Чудо заказывали? Или вы против новогодней комедии? Билеты уже в кассе.

«Ирония»-2 — брак по расчету. В сценаристы позвали писателя Слаповского в ожидании свежих идей. Но он лишь выпустил гелий из воздушного шарика старой сказки, ее ненавязчивой недосказанности: «Поживем — увидим…».

В брачном агентстве Слаповского Женю с Надей разлучили. Поженили Надю с Ипполитом, Женю с Галей — потом снова всех развели… Лучшая линия в новой версии старой «Иронии» — история Ипполита-2, которого теперь зовут Ираклий. Он — менеджер среднего звена телефонной компании. Всюду ходит в билайновском шарфике, в кармане — бриллиантовое кольцо, в ухе — блютус. Беспрерывно беседует с невидимыми Владиками, Львами Сергеевичами, Валерами и прочими нужняками. В общем, мобильный человек.

Сергей Безруков после внушительного перерыва напомнил, что он и вправду актер. Да и авторы постарались, выписали историю превращения «абонента» в человека. Лучший эпизод — разговор с начальником. Связь то и дело пропадает, пытаясь поймать волну, Ираклий влезает на диванчик, по-молчалински извивается, превращаясь в метафору оцифрованной угодливости.

Слаповский по-лысенковски скрестил сиквел с ремейком. Не надо нам креатива: берем старую шубу первой «Иронии» — ее сюжетные ходы, старые адреса подновляем актуальными деталями. Вместо воды — газовый баллончик. В роли судьбы — мобильный телефон. Остальное, как раньше: будет машина крутиться на льду, будет ретроплатье Нади, и баня 31 декабря, и веник под мышкой, и прикроватный номер с надеванием штанов, и рыба, похожая на курицу, и салат оливье, и поцелуй под бой курантов.

Рязанов театральную сказку сделал былью. Стиль «новой картины о старом» определил выбор режиссера. Тимур Бекмамбетов — бесспорно талантлив, но не смог удержаться: одозорил-таки старушку «Иронию»-1. В духе «Дозоров» — мрачные колодцы дворов, обшарпанные подъезды, триллеровские крыши, компьютерные пролеты камеры. Плюс клиповый монтаж. Летящая сквозь пространства и стены «дозорная» гайка превратилась в пробку от шампанского. Есть и обходящий дозором крыши пьяный пограничник, который не отпустит жениха Ираклия к праздничному столу.

Вышло и впрямь чудно: будто Антон Городецкий по заданию шефа притворяется Женей Лукашиным из культового ретрофильма. В сюжетном сумраке второй «Иронии» скрываются «ветераны» первой, заметно увядшие игроки сборной: Андрей Мягков, Юрий Яковлев, Барбара Брыльска, Валентина Талызина (Александр Белявский едва ли произносит пару слов). Им дозволено лишь немного поморализаторствовать, повоспитывать молодежь да посокрушаться над собственной жизнью. Но Антон-Женя отчего-то не приказывает всем выйти из сумрака, тихо поет Наде-2 на лестничной клетке про тетю-тещу Брыльску, которую «не потерять».

Каркас новой старой истории — два любовных треугольника, незамысловато скрещенные в одной новогодней по-театральному натужной инсценировке. Зато второй план неожиданно задышал, зажил самостоятельной жизнью. Фильм Бекмамбетова насыщен точными и смешными деталями. В пьяном предновогоднем угаре бесчинствуют, в общем-то, безобидные менты (все как на подбор: Роман Мадянов в роли рассудительного майора-взяточника, сержант Константин Мурзенко, расширяющий подсознание водкой, бойцы ППС). В обезьяннике, вскормленный неволей, страдает нетрезвый финн Вилле Хаапсало. Хмельной Дед Мороз (уже можно выпускать книгу о вреде пьянства с бесчисленными иллюстрациями — фото персонажей, сыгранных в кино Михаилом Ефремовым), философствующая таксистка Инги Оболдиной, рассудительная Снегурочка Евгении Добровольской — персонажи новогодней сумятицы.

Жаль, разбросаны эти эпизоды по обочине картины, и за магистралью банальной фабулы их огоньки тускнеют. Впрочем, стоит ли корить авторов? Ну хотели порадовать разновозрастного зрителя очередной новогодней комедией. Небезвозмездно, конечно.

«Ирония»-2 войдет в историю отечественного кино как чемпион продакт-плейсмента. Фильм прослоен рекламой столь же густо, как первая «Ирония» — стихами и музыкой.

«Билайн» удостоен главной роли (пчелиный шарик — на всех плакатах), в эпизодах: телефон Nokia, косметика Faberlic, Nestle, Toyota Camry, удостоенная слогана из уст Ираклия: «Была бы другая машина, я бы разбился». Плюс «Аэрофлот», «Красная стрела», «Желтое такси». Известных марок водка, шампанское, майонез. В какой-то момент этого рекламного душа Шарко замыкает: кажется, что и выстрел «Авроры» на камеру должен что-то рекламировать. Как и Путин с Галкиным, вещающие по телику. Естественно, по «самому Первому».

Это ж какая изобретательная работа менеджеров? Думаю, «Иронию»-2 следует рассматривать как революционный для российского кино маркетинг-проект. Вместо рецензий стоило бы устроить показательные разборы продуманной логистики, изощренной работы с ребрендингом. И в смысле сальдо затейщики сиквела внакладе не остались. И для новейших технологий они открыты. (На сеансах «главного фильма года» обещали пускать в зрительный зал еловый запах.)

А ведь рязановская сказка, наивная, неутилитарная и честная, осваивала душевное пространство как-то самостоятельно. Без всяких ароматизаторов. Волшебным образом источая запах невиртуального Нового года. Впрочем: тогда на 3-й улице Строителей ответственными квартиросъемщиками были совсем иные люди…