СюжетыОбщество

Человек и основной закон

Прокурор пишет разножанровые книги и одножанровые «песни протеста»

Этот материал вышел в номере № 01 от 10 Января 2008 г.
Читать
Слегка сомнительная затея: хочу применить к прокурору республики статью, причем предусматривающую не его, а мою ответственность. С этой газетной статьей намереваюсь успеть к Дню работников прокуратуры, но если не получится, то она сгодится...

Слегка сомнительная затея: хочу применить к прокурору республики статью, причем предусматривающую не его, а мою ответственность. С этой газетной статьей намереваюсь успеть к Дню работников прокуратуры, но если не получится, то она сгодится и к Дню печати — разносторонняя деятельность моего героя оправдывает и такую привязку. Надеюсь, эта публикация будет уместна и к Дню краеведа (неужели нет у нас такого праздника?), и к Дню фотохудожника. И тем более к Дню человека, у которого не одна работа на уме. А две или три. А лучше — четыре или пять. Тогда легче выбрать, какую из них считать отдыхом.

Не могу поговорить с Кафилем Амировым как прокурор с прокурором, поэтому обычно разговариваю с ним как журналист с журналистом. Вряд ли кто-то в Казани, кроме меня, хорошо знаком с удмуртской газетой «Алнашский колхозник», где юный Кафиль, ныне прокурор Республики Татарстан, много лет назад начинал карьеру журналиста, снимая передовых доярок фотоаппаратом «Смена». Я же, будучи собкором не только по Татарстану, но и по Удмуртии, знаю, что такое село Алнаши и газета «Алнашский колхозник». И, злоупотребляя этими знаниями, порой втираюсь в доверие к высокому должностному лицу и завожу с ним непротокольные разговоры о жизни.

Кстати, жизнь — это не те дни, что прошли, а те, что запомнились. Эту мудрость можно почерпнуть из книги пословиц и поговорок «Метко сказать — порок наказать», которую на досуге составил и издал прокурор республики Амиров. Замысел он объяснил довольно неожиданно. По его мнению, в состязательном судебном процессе обвинители нередко выглядят бледнее адвокатов, у которых обычно более образная речь. И поддерживающие обвинение прокуроры, располагая фактами, порой не могут убедить присяжных заседателей. Так пусть, мол, перед процессом полистают книжку, поучатся меткости языка у разных народов.

Надо заметить, отдельные главы этой полезной книги могут повлечь для составителя упреки в прокурорской безответственности. Скажем, по прочтении главы «Закон, законодатель» выясняется, что ничего хорошего ни о законах, ни о тех, кто их пишет, народы мира не говорят. А говорят они вот что: «То-то и закон, как судья знаком», «Где сила владеет, там закон уступает», «Не всякий прут по закону гнут», «Закон, как паутина: шмель проскочит, а муха увязнет».

Как оправдаться прокурору, который все это не выбросил в корзину? Ну, наверное, можно сказать, что, к примеру, поговорка «Закон — для богача, а наказание — для бедняка» — армянская. Может, у них там, в Армении, что-то такое и происходит, но это не наше дело.

Впрочем, прокурору оправдываться не пристало. Тут только начни — всю жизнь будешь оправдываться. Что бы ни сделал прокурор, всегда будут десятки недовольных. Или тысячи. Или десятки тысяч. Десятки тысяч — это из практики Кафиля Амирова, которому однажды выпала работа, не характерная для его коллег из краев и областей России. Ему пришлось опротестовать свыше ста положений Конституции и законов Татарстана, объявившего себя в 90-е годы суверенным государством и субъектом международного права. Республика ввела свое гражданство, и многие «граждане Татарстана» (чаще — высокопоставленные) были весьма недовольны приведением республиканского законодательства в соответствие с российским. Газетные заголовки той поры извещали: «Паровоз по рельсам мчится, а Амиров на пути».

Понятно, что, не будь Кафиля Амирова, на пути суверенного паровоза стал бы другой прокурор, и местное «расписание движения» все равно не уцелело бы. Но в трудное время в трудной роли оказался именно он, и именно ему адресовали тяжелые упреки в покушении на суверенитет родной республики. На что он иногда отвечал: «А как бы вы посмотрели, если бы какой-нибудь район Татарстана стал жить по своим законам?».

Кроме положений Конс­титуции республики, приходилось опротестовывать сотни и тысячи подзаконных актов. Приходилось обращать внимание Госсовета Татарстана даже на то, что над его зданием развевается лишь один флаг — татарстанский. И слушать в ответ удивительные доводы, что здание едва ли не рухнет, если на его крыше укрепить еще и российский флаг.

Приходилось выносить протест даже касательно моста через Волгу. С объявлением суверенитета автомобильный мост сделался платным для любых машин, кроме татарстанских. И какой-нибудь челябинский водитель, который еще недавно пел: «Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей», вдруг сталкивался с тем, что пройти как хозяину ему еще разрешат, а проехать — нет.

Надо думать, появление прокурора Амирова на сессиях Госсовета Татарстана вызывало некоторую настороженность в рядах депутатов. Что он еще опротестует? Уж не меню ли в депутатской столовой?

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

Чувствуя драматичность ситуации, Кафиль Фахразеевич иногда вносил в нее иронический аспект. Так, однажды, закрывая последнюю перед каникулами сессию, председательствующий сказал депутатам, что можно будет немного отдохнуть, и добавил: «Если прокурор снова не набросает нам каких-нибудь протестов». «Есть один протест, — отреагировал Амиров. — Я вижу, в этом зале грубо нарушается закон, и даже не российский, а татарстанский». Все насторожились и, как обычно, приготовились дать отпор, а прокурор показал на крылатого барса в гербе Татарстана: «В крыле барса должно быть семь перьев, а их тут только шесть!».

Создавать счетную комиссию не пришлось. Протест был безропотно удовлетворен — к следующему заседанию барсу дорисовали недостающее перо красной краской.

Может показаться, что семь перьев и у самого Амирова и что пишет он ими одновременно. Вряд ли из-под одного пера непомерно занятого человека могло выйти столько книг, причем самых разнообразных. Ну тома для служебного пользования — это объяснимо. Тут ночь не спи, а напиши книгу с названием «Организация работы районного прокурора». Ведь, как замечает Кафиль Фахразеевич, на юриста у нас учат, а на районного прокурора — нет. Всевозможных книг для своих коллег он написал с полдюжины. Некоторые выдержали пять-шесть изданий. Сейчас вот книгу «Составление служебных документов» из Карачаево-Черкесии запросили.

О прокурорах, своих предшественниках, писать вроде бы не обязательно, но Амиров нашел возможность написать книгу «Четыре срока прокурора республики». Это о ныне покойном Идияте Хамидуллине, которому к одному из его юбилеев коллеги посвятили такую эпиграмму: «Он видел много самых сложных «дел»// Периода застоя и зажима,// Но сохранился и не поседел,// Хотя четыре срока отсидел // В прокуратуре строгого режима».

Но нельзя же все о прокурорах да о прокурорах. Для баланса полагается и о ворах книжку-другую написать. И сейчас Амиров работает над книгой о потомственном конокраде Шакуре, вошедшем в татарский фольклор. Шакура с его бандой судили в 1926 году, и все 40 томов дела сохранились. Конокрад, оказалось, был с фантазией: на копыта уводимых лошадей, чтобы оставлять ложные следы, надевал лапти, да еще задом наперед. Интересно, современные конокрады лошадей в кроссовки обувают?

Вот так долго-долго перечисляешь, что в порядке увлечения написал прокурор, и края не видно. А край как раз должен быть виден хорошо: краеведение — одно из давнишних увлечений Кафиля Амирова, и книги о родном крае и о Казани он писал в диапазоне от справочников до исторических очерков: «Справочник улиц Казани», «Казань. Исторические зарисовки», «Казань: прошлое и настоящее», «Здравствуйте, односельчане», «Воспоминания о Голюшурме» (это о селе, где он рос). И, не забыть бы, есть у него еще книга «Где эта улица, где этот дом?», по названию подобающая не столько прокурору, сколько участковому милиционеру.

Лет семь назад газета «Алнашский колхозник» отмечала свой юбилей и в числе почетных гостей пригласила бывшего фотокорреспондента Кафиля Амирова. А Кафиль Фахразеевич пригласил меня. Поедем, мол, в Удмуртию, в Алнаши, поздравим редакцию.

Вкатились мы в районный центр на красивой прокурорской машине, подъехали к редакции. Районные газетчики, среди которых было несколько пожилых людей, вышли встречать гостей и чуть с крыльца не попадали. Они, конечно, слышали, что фотокор Кафиль окончил юридический факультет, стал следователем, потом районным прокурором… Но чтобы вот так появиться через много лет в голубом мундире с большими звездами на погонах! Прокурор республики! Черт-те что! Пожалуй, выше главного ветеринарного врача будет!

Помнится, посидели мы в редакции, полистали подшивку, узнали, кто сколько вспахал и надоил, сколько в районе случилось свадеб и разводов. С удовлетворением отметили, что есть в газете и криминальная тема: «Пропала корова. Разбирается РОВД». И тут прокурор Кафиль Амиров, бывший фотокор (а сегодня еще и фотохудожник-пейзажист, о чьих работах пресса пишет: «Фотографии талантливые, тонкие, с проникновением в природу, переносящие зрителя в иной мир, мир духовной красоты»), поинтересовался, почему в «Алнашском колхознике» почти нет фотоснимков. И ему сказали, что по бедности газета сократила должность фотокорреспондента и работника уволила.

— Где же сейчас этот ваш фотокор? Наверное, уже как минимум стал районным прокурором, — не без оснований предположил я.

— Вряд ли, — ответили мне. — В последнее время на должности фотокора у нас была женщина.

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow