В России начало празднования Нового года уверенно связывают с именем Петра I. Под впечатлением своего путешествия в Европу (1698-1699) Петр провел серию бытовых реформ, стремясь придать хотя бы внешний европейский лоск неумолимо погружавшимся в трясину азиатчины соотечественникам. Начиная с 1 января 1700 г. его подданные покорно устанавливали перед воротами елки и весело-весело встречали Новый год (попробовали бы не встретить!).
От немцев
После смерти Петра реваншистские тенденции, казалось бы, уже похороненной Московии опять возобладали, правда, в сферах жизни для государства непринципиальных. Одним из таких проявлений стало равнодушие к встрече Нового года. При дворе сохранялся лишь обычай 1 января устраивать фейерверк, а с конца XVIII столетия — новогодний бал. В народе 1 января — Васильев день, разгар святок. Если происходило в этот день какое веселье, то святочное. Петровское требование выставлять в этот день елку было позабыто-позаброшено.
В Европе ритуал праздничной елки связан с именем знаменитого немецкого реформатора Мартина Лютера (1483-1546). Победивший на значительной территории Германии протестантизм уничтожил католические обряды. Лютер, стремясь удержать значение Рождества как главного праздника западных христиан, разработал его новую концепцию. Как по большей части мирского, семейного торжества, на котором необходимо дарить детям подарки. Немецкие протестанты совершенно уверены: в рождественский сочельник Лютер срубил ель и установил ее в своем доме как символ силы и мира, которые приходят к человеку через Христа. А затем прикрепил к ней горящие свечи, т.е. первым в мире нарядил свою домашнюю елку. С тех пор этот обряд практикуется в лютеранских кирхах во время рождественского богослужения.
Детский праздник рождественской елки оказался настолько добрым, светлым и красивым, что через какое-то время расположил к себе и немецких католиков. А затем вышел за пределы Германии, распространившись по другим странам Европы. Здесь с ним познакомился наш реформатор Петр Алексеевич Романов. Но его попытка пересадить елку на почву русского быта, увы, провалилась…
Но ты ее в дверь — она в окно! После манифеста Екатерины II от 22 июля 1763 г. «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают…» число немцев, особенно в Петербурге, заметно увеличилось. С ними явился праздник, лучше которого человечество не придумало.
Русские два-три поколения пассивно созерцали этот обычай, дивясь чудной «немецкой затее». Все изменил особый дух николаевского времени. Поживший в России швейцарский литератор Карл Массон очень точно выразил то состояние русской жизни: «При таком правительстве, как русское, которое не дает заниматься ни политикой, ни этикой, ни литературой, удовольствия общества ограничены, а домашние радости усовершенствованы».
Одним из элементов усовершенствования этих радостей и стала елка как праздник сугубо домашний. Первое по времени упоминание о ней в рождественско-новогоднем контексте появилось на полосах наиболее динамичной из газет того времени питерской «Северной пчелы», редактором-издателем которой был известный Фаддей Булгарин. В номере за 23 декабря 1839 года «Северная пчела» обращает внимание своих читателей на тот факт, что в самой популярной кондитерской города «у гг. Беранже и Вольфа нет рождественских елок». И тут же добавляет: «В кондитерской Доминика (на Невском проспекте, в доме Петровской церкви) и в кондитерской Пфейфера елки прелестно убраны и изукрашены фонариками, гирляндами, венками, барельефными изображениями…».
Через несколько лет газеты уже пестрят объявлениями о елочных базарах перед Рождеством. В Питере таковые устраиваются у Гостиного Двора, на Сенной, на 4-й линии Васильевского. В Москве — у Охотного Ряда и на Театральной площади.
Елка настолько явно вошла в русскую жизнь, что пунктуальный Владимир Даль не позднее 1863 г. в статье «Ель» своего толкового словаря заметил: «Переняв, через Питер, от немцев обычай готовить детям к Рождеству разукрашенную, освещенную елку, мы зовем так иногда и самый день елки, Сочельник».
У праздника елки была четкая дата — 24 декабря!
Не позволим!
Советская власть поначалу никак не вмешивалась в празднование елки. Более того, Рождество, как и Пасха, оставались в Совдепии нерабочими днями. Некоторую сумятицу в умы граждан внес декрет СНК от 24 января 1918 г. «О введении в Российской Республике западноевропейского календаря», который сдвинул времяисчисление на 13 дней вперед. Впрочем, Православная церковь этого календаря не признала, оставшись на прежней дате празднования Рождества.
Большевистские идеологи даже развивали пример с елкой как заботу первого лица о подрастающем поколении. Обязательным для детского прочтения в начале 20-х годов был текст «Елка в Сокольниках». Владимир Ильич Ленин с супругой, несмотря на важные дела, нагруженные подарками, приехали в Сокольники, в лесную школу, где с их помощью была устроена детская елка. Вокруг нее вождь мирового пролетариата водил с детишками хороводы, играл в кошки-мышки. Умалчивалось, правда, что елка была устроена по-старорежимному, 24 декабря 1919 г.
Начавшаяся с 1927 г. тотальная антирелигиозная пропаганда зацепила детскую елку именно как составную часть празднования Рождества Христова. Обличение елки иногда бывало весьма остроумным. В 12-м номере детского журнала «Чиж» за 1931 г. помещен, например, стих Александра Введенского «Не позволим!»:
Не позволим мы рубить
молодую елку,
не дадим леса губить,
вырубать без толку.
Только тот, кто друг попов,
елку праздновать готов!
Мы с тобой — враги попам,
Рождества не надо нам.
Конец празднику рождественской елки как факту советской жизни положили отнюдь не «воинствующие безбожники». А «год великого перелома». 24 сентября 1929 г. был издан декрет СНК о переходе на непрерывную трудовую неделю с шестидневки (выходной воскресенье) на т.н. пятидневку — 4 дня рабочих, 5-й выходной. Все праздники, кроме 7 ноября и 1 мая, отменялись. Рождество становилось обыкновенным рабочим днем. В начале 30-х годов во всех госучреждениях 24 декабря назначались ответственные товарищи, которые ходили по квартирам сотрудников и проверяли, нет ли у кого из них елок.
Еще 24 декабря 1935 года они вторгались в частную жизнь несчастных совслужащих, а спустя четыре дня те же самые товарищи уже срочно организовывали порубку и доставку елок во все школьные и дошкольные учреждения.
Добрый дяденька
История реабилитации елки довольно хорошо и многократно озвучена в эфирах и набрана на бумажных носителях. Газета «Правда» за 28 декабря 1935 года опубликовала заметку под названием «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!», за подписью члена ЦК ВКП(б) Павла Постышева, где запрет елки объявлялся «левым загибом».
Разномастные отделы народного образования и торговые организации в течение ближайших трех дней, в условиях штурмовщины, худо-бедно, но обеспечили проведение елок.
Интересна личность того, о ком тогда с придыханием говорили (и даже сейчас продолжают умиляться, на Первом канале ТВ, например) как о добром таком дяденьке, подарившем детям елку. В годы Гражданской войны Постышев являлся одним из организаторов «красного террора» в Сибири и на Дальнем Востоке. Даже в среде этих организаторов выделяясь крайней жестокостью. Сжигание живых людей в паровозных топках — это он изобрел. А «Бьется в тесной печурке Лазо» лишь адекватный ответ белых на постышевские зверства. Осенью 1932 г. Постышев был направлен в Поволжье в качестве председателя Чрезвычайной хлебозаготовительной комиссии. Результатом деятельности этой комиссии стал ужасающий голод.
В январе 1933 г. Постышев назначен на Украину 2-м секретарем ЦК КП(б)У с задачей «безусловно выполнить план хлебозаготовок». Результатом явился Голодомор, получивший ныне международный резонанс как факт геноцида. В том же 1933-м Постышев выступил главным инициатором репрессий против украинских интеллектуалов, обвиненных в национализме. За 1933-1937 гг. при активном участии Постышева украинская интеллигенция была уничтожена практически полностью.
А вот поди ж ты… Злодей оказался милейшим, сентиментальным человеком — детишек очень любил и елочку новогоднюю.
Возвращение елки было одним из ряда знаковых мероприятий, долженствовавших подчеркнуть успехи СССР. После хаоса и лишений первой пятилетки народу были даны некоторые послабления в виде иллюзии нормальной жизни.
В начале 1935 года отменили продовольственные карточки, и в свободной продаже появился хлеб. К нему поспешили добавить зрелищ, кинокомедий прежде всего. В том году на киноточках страны прокатывалась хохмовая фильма «Веселые ребята». А в следующем — «Цирк», «Вратарь», жизнеутверждающие «Дети капитана Гранта». Через год — «Волга-Волга». В течение 1935 года вернули людям ранее запрещенные джаз и фокстрот, вечера танцев в клубах и домах культуры. Сам товарищ Сталин сказал: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее» (I Всесоюзное совещание стахановцев, 17 ноября 1935 г.).
Елку календарно перенесли на неделю вперед. На ходу разрабатывая особый новогодний ритуал, полностью исключавший былую рождественскую традицию.
Советские демоны
В 30-80-х гг. XIX в. на русской рождественской елке и в помине не было никакого Деда Мороза, тем более Снегурочки. Хотя у немцев подарки детям на елку приносил Weihnachtsmann, некий рождественский человек, всегда в образе деда как самого возрастного и авторитетного члена семьи.
Затем и в России на елку стал являться даритель подарков. Звали его по-разному, кто во что горазд: рождественский дед, святочный дед, елочный дед, просто дед. Встречался и привычный Дед Мороз, явно «навеянный» русской сказочной традицией про Морозку. Вплоть до запрета елки ни одно из этих имен не являлось доминирующим. В своих пошлых антирелигиозных агитках Демьян Бедный в равной степени использует лейблы «рождественский дед» и «Дед Мороз». А в щемящей песне Александра Вертинского «Рождество в стране моей родной», написанной, кстати, в том самом 1935 году, фигурирует «Добрый дед с большою бородой».
После реабилитации елки рождественская составляющая главного елочного персонажа сама собой отпала. На первой главной советской елке 1 января 1937 года в Колонном зале Дома Союзов состоялось явление утвержденного инстанциями советского Деда Мороза (в исполнении популярного в те годы конферансье Михаила Гаркави). С тех пор и до сего дня…
Если у Деда Мороза полным-полно иностранных предшественников, то Снегурочку при всем желании не найти ни в одной западной новогодней или рождественской традиции. Это наше изобретение. В русском фольклоре есть образ Снегурки, сделанной из снега и ожившей девочки. Этот метеорологический персонаж непременно погибает с приходом весны. В чем, собственно, и заключается сюжет. Нехитрый народный сказ лег в основу пьесы А.Н. Островского (1873), а затем оперы Н.А. Римского-Корсакова (1882). Что заметно способствовало популяризации образа.
На дореволюционных елках Снегурочка присутствовала как женский маскарадный костюм, но ни в коем случае не как главный персонаж самой елки. После 1935 года сценарии праздника для главной елки страны партия поручила сочинять двум проверенным товарищам, детским писателям Льву Кассилю и Сергею Михалкову. В духе времени (женщина у нас имеет равные права с мужчиной!) они наделили Снегурочку равными правами с Дедом Морозом. С этих пор медленно, но верно Снегурочка начала теснить Деда Мороза на всех елках страны. В 1951 г. ее образ впервые зафиксирован на новогодних открытках…
ОАО «Дед Мороз»
Советская новогодняя мифология неожиданно приобрела дополнительный импульс. Предыстория такова. Весной 1998 г. Великий Устюг оказался серьезно затопленным сильным наводнением. Для оказания помощи туда срочно прибыл мэр Москвы Юрий Лужков. В ходе ужина на базе отдыха местного леспромхоза московский градоначальник неожиданно предложил сделать Великий Устюг, точнее, то шикарное место, где проходил ужин, местожительством отечественного Деда Мороза.
Чуть позже был запущен проект, обоснование которого открывается следующими словами: «В старинном русском городе Великий Устюг с декабря 1998 года по инициативе правительства г. Москвы и администрации Вологодской области задуман и реализуется проект «Великий Устюг — родина Деда Мороза». Он воплощает самые благородные намерения: приобщить юное поколение к истокам русской духовности, раскрыть особенности национальных традиций…».
Насчет духовности Деда Мороза вопрос, наверное, к Сергею Михалкову. А за раскрытие национальных традиций следует ждать благодарности не иначе как от правительства Германии.
Под проект тут же было создано ОАО «Дед Мороз» в качестве дочернего предприятия местного ОАО «Новаторский леспромхоз», но с московским участием.
В скором времени леспромхозовскую базу было не узнать. Реконструированы или возведены заново Дом Деда Мороза, а рядом коттеджи с гостиничными номерами, сауной, бассейном и т.п. Пасека Деда Мороза, рядом ресторан с непременной медовухой. Почта Деда Мороза (это в самом городе). И, наконец, грандиозная стройка под названием Национальный парк развлечений «Двенадцать месяцев во владении Деда Мороза».
К тому времени, когда этот проект закрутился, уже 4 года как жил и здравствовал другой российский Дед Мороз. На Кольском полуострове, в заповеднике под Мончегорском, на территории самой что ни на есть настоящей Лапландии.
Поначалу Деды Морозы вошли в довольно жесткий конфликт. Главным образом, по поводу многочисленных детских писем, отправляемых на их (на его) имя. Но вскоре помирились. Ибо всем понятно, что великоустюжский Дед Мороз не чета мончегорскому. Все равно что ель сравнивать с ягелем. Какой от ягеля на Новый год бизнес-прок?
