3 октября, приблизительно в полдень, ведущие реконструкцию, а по сути новое строительство с сохранением прежних фасадных стен рабочие строительной компании «Альт» обнаружили в подвале останки 34 человеческих тел. Их начальство, обеспокоясь не на шутку, сообщило о неординарной находке в ближайшее отделение милиции. Собственно, этот случай, как иногда бывало раньше с такими находками, так бы и остался достоянием милицейских протоколов. Но утром 4 октября, едва придя на службу, пресс-секретарь УВД ЦАО перебросила информацию об останках в Интерфакс и ИТАР-ТАСС.Поначалу источники в правоохранительных органах уверенно заявляли, что «при обследовании останков обнаружены огнестрельные ранения в черепах; выстрелы произведены с близкого расстояния; трупы находились в подвале не менее 60 лет; скорее всего, это репрессированные в 30-е годы».Правда, к середине дня милицейские заявления стали меняться в сторону общих рассуждений, а затем и вовсе иссякли. Но уже ничто не мешало этой новости широко распространиться. С комментариями главным образом сотрудников «Мемориала». От них широкая общественность узнала, что на той же Никольской улице, неподалеку, наискосок, в доме № 23, с начала 30-х и до конца 40-х располагалась Военная коллегия Верховного суда, которая в годы Большого террора выносила расстрельные приговоры. А посему ничего удивительного в таком захоронении нет.Однако через пару часов после обеда пресс-секретарь Комитета по культурному наследию города Москвы ошарашила общественность официальным заявлением. Найденные останки принадлежат… москвичам XVII века. «Поскольку здесь находится храм XVII века, здесь же находился погост. Скорее всего, те тела, которые были найдены, и есть те самые москвичи XVII века»,— заявила она. Чтобы общественность не успела прийти в себя, спешно была подтянута тяжелая артиллерия в виде главного археолога Москвы, которая с ходу ударила из всех своих авторитетных калибров: «Эти останки — с одного из московских некрополей, кладбища при храме Успения, на месте которого и были построены эти здания».К вечеру версия происхождения захоронения претерпела еще один крутой поворот. Начальник отдела Следственного комитета при прокуратуре РФ по Москве заявил буквально: «Не исключено, что погибшие могли быть жертвами репрессий времен Ивана Грозного. Одна из найденных берцовых костей была расщеплена, на черепах есть проломы. Все это может указывать на жесточайшие пытки».Итак, было сделано все, чтобы доверчивые избиратели не цеплялись за версию про доблестные органы правопорядка образца 30-х.Но известно, что Феликс Дзержинский после трудов праведных любил пройтись пешком от места работы до дома. От Лубянки прямо по Никольской в Кремль. При этом нельзя сказать, что Лубянку и Никольскую для него специально перекрывали в современном понятии. Просто Феликса сопровождала довольно внушительная группа чекистов, расчищая путь впереди, по бокам отжимая прохожих, кучно прикрывая сзади. Постепенно чекисты укрепляли эту первую трассу особого государственного значения. При том же Феликсе, для его вящей безопасности, все подвалы и чердаки по Никольской были изъяты у юридических владельцев и перешли в прямое ведение ВЧК/ОГПУ. Как и большинство зданий этой улицы.В том числе и дом № 8, в подвале которого обнаружены останки. При Советах здесь образовали общежитие для командного состава сначала РККА, затем ОГПУ. А с начала 30-х годов здесь располагался политотдел войск НКВД.В эти 30-е при строительстве первой очереди метро подземный тоннель соединил Лубянку с Кремлем. У Ежова, Берии и прочих уже не было необходимости гулять вдоль по Никольской. Чердаки утратили свою былую актуальность, а подвалы… подвалы приобрели новое значение.Военная коллегия Верховного суда по Николь-ской, 23, в отличие от внесудебных органов, так называемых «троек» и Особого совещания НКВД, выносила приговоры по пунктам пресловутой 58-й статьи, считавшимся наиболее тяжкими: «измена родине» и шпионаж в пользу Германии, Японии, Швеции-Греции-Мексики-Уганды…Всего Военной коллегией (по ее собственным отчетам) с 1934 по 1955 год осуждено 47 549 человек, из них за период с 1 октября 1936 года по 30 ноября 1938-го осуждены к ВМН 31 456 человек.До начала Большого террора система действовала таким образом: на Лубянке и у здания Военной коллегии осужденных на смерть погружали в «воронки» или фургоны с надписью «Хлеб» и отвозили в Бутырскую, Лефортовскую, Таганскую, Сокольническую тюрьмы, где и расстреливали. Но когда репрессии приобрели массовый характер, тюрьмы, чья расстрельная пропускная система никак не была рассчитана на такой широкий поток приговоренных, просто-напросто захлебнулись. Тогда к системе «исполнения наказаний» присоединились все прочие юридические инстанции.Технически это было так: Военколлегия за подписью ее председателя В. Ульриха оформляла предписание на расстрел. Каковое вручалось местному коменданту. Его подручные по одному спускали приговоренных в подвал, где комендант хладнокровно пускал им пулю в затылок. Затем на бланке Военной коллегии писал и направление в крематорий на сожжение трупов.Точно так же по приговору Особого совещания НКВД расстрелы стали производиться в подвале и даже во дворе, при работающих двигателях автомашин, самого первого здания ВЧК в Москве, — на углу Варсонофьевского переулка и Большой Лубянки. Но появилась другая проблема — крематорий на Донском кладбище перестал справляться с увеличившимся потоком расстрелянных. А за город они сами не успевали вывозить трупы. Тогда и вспомнили про подвалы на Никольской. Трупы стали забрасывать землей там.Так что если копнуть по-глубже и другие подвалы на Никольской, думаю, никаких церковных погостов не хватит…При мне было: лет этак 10 назад члены общества «Мемориал» обнаружили документы о существовании еще одного расстрельного помещения в подвале здания Мосгорсуда на Каланчевке.А пять лет назад точно так же строители нашли массовое захоронение 1930-х годов с дырками в черепе в подвале здания Верховного суда РФ на Поварской улице, 15. Причем власти тогда действовали по той же схеме, что и сейчас. Бывший руководитель пресс-службы Верховного суда Николай Гастелло заявил, что не видит ничего сверхъестественного в находке в своем подвале. На этом месте, сообщил он, еще до революции находилась домовая церковь, при которой было кладбище. Надо ли объяснять г-ну Гастелло, что «домовая церковь» — это, так сказать, храм на дому. Попросту комната в здании, и никакого кладбища в ней не может быть по определению.Еще касательно подвалов — находили кости в подвале особняка Берии, занимающем целый квартал по Малой Никитской улице, ограниченный с одной стороны Вспольным переулком, с другой Садовым кольцом. Ныне посольство Туниса. У Лаврентия, как известно, была своя специфика, потому и кости идентифицировались как женские.Вне подвалов, но и вне известных захоронений на территории больницы «Медсантруд», на Ваганьковском кладбище, в секторе Донского кладбища, примыкающего к крематорию, трагические находки являлись прямо из песка Химкинского пляжа на канале им. Москвы, в насыпи железнодорожного моста через тот же канал от Тушина.И впредь будут являться, несмотря на «профессиональные» приговоры современных внесудебных троек (секретарь, археолог и следователь).
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68