Мы вышли из Калининграда 13 июля. На следующий день мировцы (команда лаборатории глубоководных аппаратов под руководством Анатолия Сагалевича) перешли на «Федорова» — часть катером, пилоты — через воду в аппаратах. Никогда не думала, что буду так бояться на раскачивающемся катере — с высокого борта «Келдыша» море казалось гораздо спокойнее. Вообще выяснилось, что запас храбрости у меня невелик — спускалась в люк трюма на «Федорове», например, с полным замиранием сердца: вот сейчас сорвется рука, соскользнет нога, и я, пролетев эти шесть-семь метров, упаду и, конечно же, умру. С теми же ощущениями «покоряла» «Мир»: пробиралась внутрь со скоростью улитки. А уже через неделю преодолевала все эти препятствия совершенно спокойно, даже быстро, на «Мир», правда, карабкалась медленно, но уже без всякой помощи.
На «Федорове» выясняется, что переправлять аппараты надо быстрее — ветер усиливается, а еще не все готово. «Миры» в первый раз покидают родной «Келдыш», где все для них приспособлено и известно до последней детали. Народ на «Федорове» был несколько растерян — раньше перевозили и танки, и трактора — и никогда такие сложные аппараты, которые еще надо поднять на высокий борт неприспособленным краном. Первый блин вышел совсем не комом. Главное преимущество «Федорова»: стоит в море, как скала, качка совсем не чувствуется. Если на «Келдыше» традиция — ежедневный волейбол, то на «Федорове» можно смело предлагать бильярд.
28 июля — день странный. Вчера показался первый лед — две небольшие, почти растаявшие льдинки. Через час — уже табун льдинок. К вечеру — «стада», но тонкого льда. Утром сегодня — сплошной лед. Не спаянный друг с другом, но как сказали — сплоченность льда 9 баллов — то есть 90 процентов поверхности океана покрыто льдом. И все задумались — как же опускать аппараты (завтра — тестовый спуск для проверки всех новых узлов). «Местные» — из Института Арктики и Антарктики — сами опешили от такого количества льда.
Полярники пообещали, что впереди будут полыньи — водные прогалины среди льда. И действительно, они стали появляться. Встретится ли полынья, когда мы дойдем до точки с нужной глубиной в 1,5—2 км… Сейчас «Федоров» идет прямо за ледоколом «Россия» в 300 метрах. И хотя «Россия» утюжит весь лед, мы идем, как по кочкам, ворочаемся с боку на бок. Льдины за бортом иногда выворачивает, и тогда видно, какие они толстые.
29 июля — день пробного погружения. Нашли все-таки полынью, «Федоров» прижался левым бортом ко льду, чтобы был максимум чистой воды по правому борту. Полынья солидная — около километра в диаметре. Журналисты, бедолаги, бегают как лоси по всему кораблю и отовсюду их выгоняют: «сюда нельзя», «здесь грузовые работы», «здесь опасно». Спустили аппараты нормально, только медленно. Внутри — по двое мировцев. На погружении вылезли проблемы с манипуляторами на «Мире-1» и локатором на «Мире-2», которые надо успеть устранить до 2 августа. Кстати, в этом особенность мировцев — никаких «автосервисов», все делают своими руками: перебрать, спаять, выточить новую деталь, любые сбои устраняются тут же, в море.
Навигация велась по одному радиомаяку, поэтому аппараты всплывали дольше, чем обычно, — все, что они знали, — это свое расстояние до маяка, который был спущен с борта судна. Что интересно, «Миры» всплыли у самой кромки льда, буквально вынырнули из-под него.
Мы идем дальше. «Федоров» пару раз в день застревает, и тогда появляется «утюг» «Россия» и, распарывая лед, обходит «Федорова» и идет опять впереди. Когда «Федоров» в движении, в носовом трюме, где стоят аппараты, все орут — надо перекричать постоянный скрежет и хруст льда о борта.
30 июля. Сегодня — лекция Никиты Овсянникова из Института проблем экологии имени Северцева — о белых медведях. Когда он говорит об их страданиях в зоопарках, о том, что их нельзя убивать — только отпугивать, о том, как новорожденные медвежата, которые еще не могут бегать, только ползают, — играют и играют, чтобы научиться всему, начинаешь любить медведей и понимаешь, что они действительно высокоорганизованы и социализированы. Но вымирают — у нас к тому же их чудовищно много отстреливают: за время покорения Арктики убили более 100 тысяч медведей. Овсянников сказал, что медведи обеспечили наше покорение Арктики. Сейчас по миру оценивают популяцию в 25—30 тысяч особей, в России — около 5 тысяч. Почти все исследования белых медведей проводят на американские деньги.
31 июля. Координаты — 87 градусов северной широты, 56 градусов 52 минуты восточной долготы. За сутки пройдено 188 миль, до полюса осталось 300 миль, ветер 5 м/с, температура воздуха +2 градуса, температура воды -1 градус, сплоченность льда — 10 баллов. Мировцы работают в трюме на аппаратах. Некоторые — до полуночи. Женя Черняев (пилот «Мир-2» в погружении на Северном полюсе) и Витя Щадилов должны заново сделать управление манипуляторами на «Мире-1». Такого нет нигде в мире — в четыре руки огромный объем работы.
2 августа. Уже вчера GPS показал 90 градусов 00 минут северной широты. Полюс. Точка, ничем не отличающаяся от окружающего мира. И почти сразу стало понятно, что «Россия» не сможет сделать достаточную для погружения полынью. Ледокол ходил кругами, молол лед. Вертолет искал подходящую полынью. Нашел. Когда «Федоров» к ней приблизился, все пооткрывали рты: размер полыньи — 50 на 100 метров. А в нее еще встал и корабль. Задача для аппаратов, таким образом, усложнилась — надо всплывать практически под судном или очень близко к нему. Обычно на чистой воде пилоты «Миров» старались всплыть в 500 — 1000 метров от «Келдыша» — так безопаснее. А здесь — получается обратная задача. Но аппараты недаром совершили 800 погружений — это колоссальный опыт. Вертолет взял навигаторов и полетел устанавливать 3 гидроакустических маяка вокруг корабля — бурить двухметровый лед и опускать маяки в эти отверстия на глубину 100 метров. Все готово к «историческому погружению».
9 часов 25 минут утра. «Мир-1» (Анатолий Сагалевич — Артур Чилингаров — Владимир Груздев) опущен за борт. Он доходит до 200 метров глубины, можно опускать «Мир-2» (Евгений Черняев — Фредерик Паулсен — Майк МакДауэлл). Чтобы отгонять от парохода льдины, которые так и стремятся сомкнуться, постоянно работает подруливающее устройство, выпускающее сильную струю воды в сторону от «Федорова». «Мир-2» при уходе с поверхности неожиданно попал в эту струю и сильно шкиванулся, так что пилот Евгений Черняев даже не понял, что произошло. Через несколько минут навигационная антенна, спущенная на кабеле с борта, была выкинута на лед этой струей. Подрульку сделали потише, но не выключили, и «Мир-1» на всплытии тоже попал под нее, ударился о лед и сломал створки рубки.Почти три часа шел спуск на дно.
Провести день на дне океана в небольшом аппарате — проверка на прочность для любого человека. 8, 10, 12 часов в тесноте, в холоде и повышенной влажности — не для неврастеников. Легко испытать страх, когда тебе на лоб падает капля воды: всего-навсего конденсат. Про пилотов можно не говорить — у обоих сотни погружений, а наблюдатели пошли впервые, кроме Майка МакДауэлла. Переживаний было много, но радость от покорения Северного полюса — искренна. Чувство победы. На дне за два часа работы «Мир-1» поставил флаг России из титанового сплава на подставке, взял образцы грунта, а «Мир-2» положил тубус из нержавеющей стали с посланием потомкам и тоже отобрал пробы грунта с животными и воду. Жалко, что «Миры» не встретились на дне, хотя и были очень близко друг от друга. Причина — в поднявшейся от «единички» мути, которая практически не оседала и очень сильно портила видимость. А при плохой видимости подходить друг к другу было небезопасно.
Журналисты ждали «Мир-1» как никто. Задача была — поймать в объектив сам момент всплытия. Всем повезло: «Мир-1» всплыл с левого борта, пришлось заново подныривать под «Федоровым», чтобы оказаться со стороны крана. Экипаж встречало долгое «ура». «Двойка» вышла точно под стрелой крана и была так быстро поднята, что многие просто не успели ее отснять. На палубе появилось шампанское… Думаю, у всех мировцев было в этот день очень легко на душе. Аппараты с честью выполнили свою работу, впервые погрузившись в районе сплошного льда. Никаких проблем или внештатных ситуаций.
10 августа. Мы уже на «Келдыше». Аппараты перегрузили по воде. Мне повезло — я в качестве наблюдателя провела 30 минут в «Мире-2». Мы прошли 700 метров на глубине 2 метра. Думала, буду трусить, а совсем не испугалась.
Случайно в руки попали дневники Папанина, изданные в 1938 году. Здесь, на «Келдыше», читать их гораздо интереснее, чем в московской квартире.
Мировцам уже много лет приходится надеяться только на себя. «Могучая страна» вспоминала об аппаратах только после аварий «Комсомольца» и «Курска», а потом забывала напрочь. Все ученые, участвовавшие в экспедициях на «Келдыше», признают, что львиную долю их диссертаций и монографий составляют материалы, полученные в погружениях. Но все научные погружения были оплачены не институтом, не государством, а иностранцами, которые заказывали работы «Мирам». Даже вспоминать не хочется, что незадолго до начала северной экспедиции новая администрация Института океанологии РАН была готова списать «Миры» на берег, в ангар, а «Келдыш» переделать для «увеличения прибыльности». После успешных погружений об этом речи уже (пока?) не идет. «Миры» одержали еще одну победу.
Татьяна Кузнецова
