СюжетыОбщество

Линии фронта — истинные и ложные

Продолжаем дискуссию по проблеме клерикализации общества

Этот материал вышел в номере Научно-популярное приложение "Кентавр" №5
Читать
На протяжении последнего времени с тревогой следил я за развитием дискуссии вокруг письма десяти академиков РАН Президенту страны по проблеме клерикализации общества. Сам высказываться на эту тему я был не склонен и потому скептически...

На протяжении последнего времени с тревогой следил я за развитием дискуссии вокруг письма десяти академиков РАН Президенту страны по проблеме клерикализации общества. Сам высказываться на эту тему я был не склонен и потому скептически отнесся к предложению редактора «Кентавра» Ю.В. Данилина написать для газеты статью по этому вопросу. Почему был не склонен? Не считал нужным обострять эту тему. Кроме того, то, с чем я регулярно иду к своему читателю, будь то в моей колонке в «Литературной газете» или на сайте Фонда исторической перспективы Stoletie.ru, не менее важно. И быть не воспринятым кем-то по более, с моей точки зрения, актуальному вопросу, по вопросу моей специализации и компетенции — лишь потому, что мое мнение по деликатнейшему вопросу о роли религии в обществе может вступить в противоречие с чьими-то убеждениями (а там, где затрагивается религия, на первый план выходят не аргументы, но убеждения), — мне представлялось нецелесообразным.Но жизнь распорядилась иначе и заставила меня публично сформулировать свою позицию — в ответ на звонки радиослушателей во время одного из недавних выступлений на «Народном радио».

Итак, звонит радиослушатель и задает вопрос, не считаю ли я, что целая партия и ее лидер (не будем говорить какие, чтобы не участвовать этим в агитации) себя дискредитировали, включив одного из авторов письма (здесь в отношении этого человека следуют эпитеты, характеризующие его как ненавистника не только православия, но и всего русского) в первую тройку своего списка? И пришлось мне в прямом эфире православно ориентированного радио говорить о том, что академик Жорес Иванович Алферов — не враг ни церкви, ни тем более России. Напротив, этот человек — один из тех, кто составляет славу и гордость страны. И всем своим талантом ученого и педагога, трудом на благо своей страны (да и всего человечества, чему свидетельство — мировое признание) он это доказал.

Узнал я этого человека не после вручения ему Нобелевской премии и даже не на Съезде народных депутатов СССР, а еще задолго до того, в семидесятые, когда был студентом ЛЭТИ. У нас на одном из факультетов была группа, в которую со всего института собирали самых-самых, чтобы они учились со второго курса сразу в Физтехе имени Иоффе — у самого Алферова!

Но вернемся к письму, вокруг которого разгорелась дискуссия. Письмо коллективное, и каждый из подписантов может не исчерпывающе соглашаться с каждым словом, но поддерживает в целом дух и постановку проблемы. Есть ли проблема столкновения науки и религии? Проблема безусловно есть. Более того, она существовала с той или иной степенью выраженности во все времена. Но должно ли само наличие этой проблемы обязательно вызывать именно вражду? А вот это не обязательно.

И увидев, какую реакцию вызвало коллективное письмо, Ж.И. Алферов незамедлительно опубликовал в «Литературной газете» разъяснение своей позиции, смысл которого свелся к тому, что роль религии и церкви в культуре и морали, в осознании корней, из которых мы произошли, и в нравственном воспитании народа никоим образом не отрицается. Но, в силу принципиального различия их методологии, недопустимо смешение религии и науки, в частности, включение специальности «теология» в перечень научных дисциплин ВАКа, а также введение в школах курса «Основы православной культуры» как альтернативы готовящемуся курсу «Истории религий».

Ж.И. Алферов, естественно, сожалеет, что дискуссия приняла столь резкий характер и, как человек рефлексирующий, готовый без излишней гордыни признавать и свои ошибки (одним словом, как настоящий ученый), указывает в своем письме в «ЛГ», что, может быть, обращение именно к президенту было не вполне уместным, и правильнее было использовать форму просто открытого письма, апеллируя не к начальству, а к обществу.

И что мне представляется важным далее: когда звучат такие обвинения в адрес уважаемого мною человека, в частности, о его «антирусскости», не столь уже и важно абсолютно ли и во всем ли он прав в своей позиции в отношении роли и места церкви в жизни общества. Как и любой человек, он вправе и ошибаться. Ведь он — ученый-физик, а не какой-нибудь министр по делам культов и обрядов или уполномоченный по делам религии. И даже как политик он — не специалист по культам, но борец за восстановление научно-промышленного потенциала страны, за надлежащую организацию и финансирование образования и науки, за сохранение и развитие ранее с таким трудом завоеванных страной научно-технологических приоритетов. И после этого он — враг, противник всего русского?

Более того, мы, как и значительная часть мира, длительное время находимся в состоянии войны, хотя и не объявленной, не определенной даже как какая-нибудь «холодная». И в этой войне по многим и многим вопросам мир, к моему глубокому сожалению, очень четко делится на своих и чужих. В нашей стране в определенный момент это приняло очертания четкого деления на тех, кто готов защищать стратегические интересы страны по всем фронтам, и на тех, кто ради принятия себя лично, такого шустрого и смышленого, в число «продвинутых» и «цивилизованных», готов по всем тем же фронтам сдавать национальные интересы без оглядки. Вот это — главный водораздел. И, как я это понимаю, для всей нашей страны жизненно важно, чтобы нормальные честные люди, будь то искренне и горячо верующие и считающие, что исключительно религия и Православная церковь несут в общество мораль, или люди иных взглядов и конфессий, включая и атеистов, находились в этом главном вопросе по одну сторону баррикад. И чтобы вопрос о роли и месте религии в жизни общества не мог их рассорить, тем более до степени обвинений в «антирусскости».

Все это я изложил в прямом эфире православно ориентированной радиостанции и, как мне показалось, нашел понимание у многих радиослушателей. И даже после передачи мне звонили слушатели, несогласные с позицией академиков, но в конце концов соглашавшиеся с тем, что оказываться по разные стороны глобальных баррикад нам всем ни в коем случае нельзя.

Любопытно и другое. Буквально следующий же вопрос, заданный мне в этой передаче, был противоположный: «А не в том ли причина жесткой постановки вопроса академиками, что наша Православная церковь не просто заботится о нравственности общества, но еще и заняла оголтело негативистскую позицию по отношению ко всему советскому, ко всем завоеваниям советского периода?».Что тут ответить? Ясно одно — не в партийно-политической окраске церкви основная обеспокоенность и предмет заботы ученых. Но в том, чтобы общество и государство не скатились обратно во мрак какого-то средневековья, когда можно было запретить научную теорию лишь потому, что она противоречит религиозным догматам, как это сейчас уже пытаются сделать некоторые «подвижники» с преподаванием в школах учения Дарвина.

Но столь же ясно и другое. Сейчас в нашей стране какая-то национально ориентированная политика государства лишь чуть-чуть наметилась. Она встречает ожесточенное сопротивление не только во влиятельных международных кругах, но даже и в коридорах нашей же высшей власти. Такая еще только нарождающаяся политика нуждается в поддержке общества. И патриотам своей страны, будь они атеисты или истово верующие, разделяющие левые, в том числе коммунистические взгляды, или же придерживающиеся взглядов консервативных или либеральных, ни в коем случае нельзя оказываться по разные стороны баррикад. Нам всем — будь мы коммунисты, монархисты или анархисты, да хоть гармонисты и флейтисты, — ни в коем случае нельзя ставить во главу повестки дня те вопросы, которые нас разделяют.

Тем более что у нас есть еще одна мощная внутренняя трещина — социальная. В братство грабителей и ограбленных я не верю. Но о революции сейчас речь не идет. А история человечества знает массу примеров плавного эволюционного преобразования дико капиталистических обществ в гуманные и социальные — от близкой нам территориально Швеции до далекой Австралии. И везде, где эволюция произошла мирно, эти масштабные, без преувеличения, цивилизационные преобразования осуществлялись на основе сплочения общества вокруг стратегических общенациональных задач, но не на основе религиозных или религиозно-атеистических войн.

Но разве, скажут мне, вопрос о роли науки и религии в жизни общества и государства — не один из самых фундаментальных? Отвечу на это просто: счастлив в своем неведении тот, кто не видит или не осознает нависших над нашей страной проблем и угроз, существенно более масштабных и опасных.

Что же касается моей позиции по существу вопроса, то проблема наша, мне представляется, не столько в клерикализации общества (хотя мне, как человеку неверующему, порой бывает и не слишком уютно), сколько в том, что свято место пусто не бывает. Если на определенном этапе нашего развития/деградации общество востребует веру, значит, вера будет. И если это будет не православие, то что-то другое, включая агрессивные секты, сатанистов и любую нечисть. Более того, если никакая сплачивающая общество система мировоззрения (хоть религиозная, хоть атеистическая) не предлагается, если декларируется, что пусть каждый живет как хочет, думает что хочет, и всем друг до друга дела нет, то в основе государства нет единого общества, и кому и зачем такое государство вообще нужно?

— Мы же и говорили, что не нужно, — радостно закричат некоторые «правозащитники», — оно нам не отец, не мать, а временный попутчик, да к тому же далеко не самый лучший. Надо сделать его маленьким (и территориально, и по своим полномочиям), ни во что не вмешивающимся, и тогда наконец заживем спокойно и счастливо, как какая-нибудь Австрия или Литва…

Только при этом забывается, что в мире, кроме народов, радостно готовых рассыпаться на составляющие и абсолютно атомизироваться, есть еще и весьма и весьма сплоченные, осознающие себя единым целым, объединенные религиями, традициями и чем-то еще иррациональным, заставляющим чувствовать себя частицей большого и великого, что у них почему-то есть, но чего нам явно не хватает. Где это взять, из чего вырастить? Или согласиться как единое целое умереть?Дать умереть тому большому и великому, из чего мы выросли, готовы, к счастью, не все, причем независимо от наличия или отсутствия веры в Бога. Обратите внимание: ведь из крупных, представленных в парламенте партий, именно те, кто вырос из советской атеистической традиции, первыми, еще на закате советской системы, стали отдавать должное церкви, демонстрировать всяческое уважение к ней. Почему, ради чего? Неужто дружно вдруг поверили? Думаю, скорее дело в другом — в поисках новых скрепов для на глазах рассыпавшегося общества, в признании и потому демонстрировании уважения к вековым традициям.

Конечно, научная специальность «теология» звучит, мягко говоря, непривычно. Если спросить меня, то скорее «нет», чем «да». А если «да», то важно, что это будет: наука о религии или религия вместо науки?

Правда, разве у нас нет и без того шаманских наук? Разве не было у нас своего «научного коммунизма», низведенного нашей бюрократической традицией и боязнью свободомыслия до уровня системы заклинаний? И наши западные «стратегические союзники» не лучше. Дэвид Кортен в книге «Когда корпорации правят миром» описывает систему финансируемой транснациональными корпорациями по всему миру и всячески внедряемой (в том числе и у нас, разумеется) идеологизированной либеральной «экономики», основной «научный» метод которой он формулирует примерно так: «А мы примем допущение, что эти факторы не существуют или не оказывают воздействие, и тогда…».

Когда в 1996 году наш КЕПС РАН совместно с «Нефтяным совещательным форумом» (объединение транснациональных корпораций) выпустил рекламный доклад о долгосрочных последствиях реализации у нас шести соглашений о разделе продукции, основанный буквально на описываемом Д. Кортеном «научном» методе («Новая газета» тогда опубликовала мою публичную полемику с этими «учеными»), где была научная общественность? Почему в тот момент, когда на карту были поставлены все наши природные ресурсы оптом, она не подняла свой голос против дискредитации науки, не говоря уже о предательстве национальных интересов?…Тем не менее а есть ли реальная опасность погружения в средневековое мракобесие и насколько она серьезна? Возрастет ли эта опасность существенно, если будут приняты те решения, против которых публично выступили уважаемые ученые?

Вопрос сложный, и однозначного ответа у меня на него нет — все-таки живем в информационном обществе. Это примерно как с демонстрациями молодежных организаций партии власти: вывести надлежаще простимулированные массы молодежи на улицы, хоть даже и в костюмах Деда Мороза, — никаких проблем. А вот заставить поверить — это не так просто.

То же и с религией. Конечно, маятник после массового (а частично и принудительного) безбожия шарахнулся в противоположную сторону. Протопоповский переулок в Москве был в советское время переименован именно в Безбожный, а теперь — опять в Протопоповский. Так ведь на то он и маятник общественных настроений, чтобы качаться. И нет ни малейших оснований предполагать, что в нынешнем положении он застынет. Может пойти и в направлении клерикализации дальше чьего-то (моего, например) представления о здравом смысле, а может и уже в ближайшее время начать обратный ход. И, что очень важно, зависит это не только и не столько от сознательных лобовых усилий власти именно в отношении роли и места религии и церкви в жизни общества и государства, сколько от совокупности большого количества разных факторов, включая особенности национальной экономики, господствующий характер труда и т.п.

Некоторые зависимости здесь очевидны: хотим жить и выжить на этом свете — потребуется научно-техническая и оборонная мощь. Но траектории баллистических ракет рассчитываются, даже если и с божьей помощью, то все-таки на основе сугубо научным образом полученных знаний и разработанных методик. И никакое окропление святой водой тут не поможет. Значит, хочешь или не хочешь, а если собираешься выжить, настоящая наука, никак не путаемая с верой, все равно будет востребована. И будет востребована всеми, кто бы ни оказался при власти (хоть они воинствующие атеисты, хоть истово верующие), если только это национально, истинно патриотически ориентированные силы.

Более же реальной мне представляется опасность другая — опасность сколь угодно полного «воцерковления» народа, но без минимального принятия и усвоения христианской морали, без малейшего позыва ей следовать. То есть массового «воцерковления», но лишь сугубо внешнего, лицемерного. Вот это — то, что преследует нас на протяжении уже веков, будь то применительно к вере в Бога или вере в коммунизм. Это — то, что не дает реально сплотиться обществу, самоорганизовываться и добиваться результата при любой глобальной постановке задачи. И понятно: когда про всех окружающих знаешь, что они не взаправду, а лишь делают вид, никто и ни в чем не хочет быть единственным дураком…Что делать с этой нашей сформировавшейся и ныне, похоже, лишь утверждающейся национальной чертой, действительно мешающей нам жить и развиваться? Подскажет наука? Или подскажет церковь?

Юрий Болдырев,публицист, общественный деятель

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow