Я был близко знаком с Лучано Паваротти. Мы встречались и в Италии, и здесь, у нас, — не так часто, но всегда это были очень теплые встречи. Он очень хороший человек был, и я искренне восхищался его человеческими качествами. Столько добра — в глазах, в душе, в обращении…

В 2001-м мы дали ему всемирную премию, которой удостаиваются мужчины, изменившие мир. Я ему — премию, он мне — блоки со своими дисками и объятия, объятия. Услышав по телевидению о его тяжелейшем состоянии, я достал те самые два блока с его голосом…

Он очень симпатизировал Раисе Максимовне, а она ему. И однажды он пообещал исполнить «Аве Мария» специально для нее.

И вот Паваротти оказался в Большом театре. Идет концерт — одна за другой песни, арии. А Раиса Максимовна меня все спрашивает: «Когда же он «Аве Мария» споет?». Она даже меня уже разозлила немножко, и я говорю: «Знаешь, если он не споет, я тебе спою! Но, — говорю, — учти: тогда уже после этого я завтра буду в другом месте работать!». Ну, в шутку, конечно.

А «Аве Мария» он так и не спел. Но исполнил другую трогательную песню — посвящение для «синьоры Раисы».

Меня очень привлекало в нем то, что он человек из самой гущи людской, народной. Он ведь — прежде чем начал петь — многое прошел. Даже в футбол, как наш знаменитый тенор Зураб Соткилава, играл и в юности мечтал быть футболистом. Ну и, безусловно, в наше время в мире оперной музыки после Карузо никому не удавалось достичь таких вершин, как Лучано Паваротти.

Это человек, которого знал весь мир. И ведь он еще молодой был — 71 год всего. Это я со своей позиции могу говорить — мне через несколько месяцев 77 будет.

Но болезни его настигли.

Прекрасный человек ушел от нас. Конечно, он навсегда останется с нами, но жаль, что так рано ушел, очень жаль. Думаю, ко мне присоединятся все российские поклонники Лучано Паваротти — а это вся Россия! — чтобы выразить всем итальянцам, семье, детям Лучано наши искренние соболезнования.