В минувшую среду вечером в частный дом в центре Минска ворвался ОМОН. В доме в это время играли премьерный спектакль. Пьеса Эдварда Бонда «11 рубах», полсотни местных зрителей, иностранные гости — двое преподавателей голландской театральной школы и руководители французского театра-студии «Артфотвиль». Первый вопрос омоновцев был традиционным: «Что здесь происходит?». Второй звучал так: «Почему пол — черный?».
– Сначала было полное ощущение «Норд-Оста», — рассказывает режиссер «Свободного театра» Николай Халезин. — На сцену ворвались люди в черном. Захватом руководили два кагэбэшника — такие хрестоматийные персонажи, красавцы-карьеристы. Но после того как омоновцы стали выяснять, почему пол черный, нам сразу стало смешно. Как в том анекдоте: «Какая страна — такие и теракты».
Беда нашей власти в том, что она категорически не хочет читать книги. Потому что если бы они хотя бы изредка читали, то поняли бы простую вещь: когда режиму остается совсем мало, когда в экономике назрел крах, когда сил на серьезную борьбу с оппонентами уже нет, этот режим начинает бороться с актерами, фарцовщиками, валютчиками — с кем угодно, только не с экономическими проблемами. И у меня в тот вечер возникло очень ясное ощущение финала.
Если бы к нам пришел Александр Лукашенко и сказал: «Пожалуйста, закройте «Свободный театр», и тогда Беларусь сразу же выйдет из кризиса», на следующий же день «Свободный театр» прекратил бы свое существование. Мы граждане Беларуси и не хотим, чтобы в нашей стране случились дефолт, коллапс и прочие трагедии. Но бороться с нами с помощью ОМОНа…
Арестованный спектакль в полном составе — и актеров, и зрителей, и иностранных гостей — отвезли в ближайший райотдел милиции. (Детей и иностранцев, правда, отпустили сразу. Остальных продержали в отделении до половины второго ночи.) Шестьдесят задержанных! Жара в Минске в тот день стояла за тридцать. Но даже воду, которую сразу же привезли друзья и родственники артистов-арестантов, им не передали. Просто так… Один из омоновцев куда-то в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь, время от времени произносил: «Я вам, сука, покажу, что такое власть».
— Как в Советском Союзе, — говорит Николай Халезин. — «Иностранцы могут уйти». А свои пусть помучаются. С самого начала было понятно, что предъявить нам нечего. Мы не на улице играли спектакль, а в частном доме. (Кстати, автор пьесы Эдвард Бонд разрешает играть спектакль только в неформальных местах для молодежной аудитории.) Меня оперативник, который брал у нас объяснения, спрашивает: «Ну скажи честно, не для протокола, все-таки что у вас там должно было быть?». Я ему ответил: «Не поверишь — спектакль…». Он и не поверил.Я столько лет сталкиваюсь с этим милицейскам хамством (Николая Халезина арестовывали несколько раз, в 2002 году он отсидел 15 суток за организацию несанкционированного шествия. — И.Х.), что фраза «Чё ты, бля, смотришь?» меня уже не выводит из равновесия. Мы и служители власти — это два параллельных мира, которые в нормальной жизни никогда не пересекаются. Разве что в тюрьме, но по разные стороны решетки.
Глубокой ночью задержанных отпустили. В четверг, им все-таки удалось сыграть премьеру. Организаторы спектакля арендовали дом в Воложинском районе, в пятидесяти километрах от Минска. Но на подъезде к дому машины с актерами и зрителями остановили все те же. Вернее, омоновцы были уже другие, но два гэбиста — те самые, вчерашние. Актерам и зрителям сообщили, что проехать им никак нельзя, потому что территория заминирована. Правда, две дипломатические машины — с послом Швеции и консулом Чехии — пропустили сразу же: «Дипломаты пусть проезжают». (Правильно, поделом дипломатам, пущай едут на минное поле!)Халезин в переговоры не вступал. Он подошел к вчерашним гэбистам и сказал: «Если вы сейчас не пропустите наши машины, через полчаса сюда приедут три автобуса с журналистами». Офицеры в штатском подумали и разрешили ехать. Они прекрасно понимали, что в новостных сообщениях пока еще проходят как безымянные гэбисты. Но если — чем черт не шутит — действительно понаедут… Чекисты предпочли поступиться принципами ради сохранения инкогнито. И премьера состоялась.
В Беларуси «Свободный театр» — бродячий театр, играющий пектакли-«квартирники». В Европе ему предоставляют лучшие сцены. (Подробно о «Свободном театре» и Николае Халезине «Новая» рассказывала в № 23 за 2007 год.)
Попечители театра — Том Стоппард, Вацлав Гавел и Гарольд Пинтер. В мае «Свободный театр» был приглашен на гастроли во Францию. За 28 дней сыграли 26 спектаклей, собрали полные залы и отличную прессу. В это же время Министерство культуры Беларуси провело расширенную коллегию, на которой было сказано: актеры, работающие в государственных театрах (а других в Беларуси нет, как и газет, телеканалов, радиостанций, киностудий), должны быть уволены, если примут участие в проектах «Свободного театра».
— Я думал, что после триумфальных гастролей по Франции нас Министерство культуры будет с цветами встречать в аэропорту, — говорит Халезин. — Все-таки это первые гастроли белорусского театра во Франции — и такой успех. Но вместо этого они предпочли провести коллегию. На кастинг к следующему спектаклю к нам пришел только один профессиональный актер. И пятьдесят непрофессиональных. Мы решили попробовать работать с непрофессионалами. И в результате получился очень интересный проект. Хотя, честно говоря, я не понимаю актеров государственных театров, которые получают зарплату 200 долларов, сидят без ролей и гастролей и при этом боятся потерять работу.
Впрочем, тут все понятно. Те актеры боятся не столько потерять работу, сколько вообще боятся власти. Они еще помнят показательное увольнение актера Русского театра Павла Харланчука, который в марте прошлого года, после президентских выборов, отстоял несколько ночей на площади, потом был арестован и сел на 15 суток. Его увольняли, как в советские времена, — на общем собрании коллектива, где престарелые примы и седовласые герои-любовники отчитывали молодого актера: «Как ты мог пойти на площадь, когда наш театр дотируется государством и лично президентом?! Ты подставил всех».
То есть уволили «за политику», и можно было успокаивать себя тем, что если в политику не лезть, то удастся прожить незамеченным. Но актеров «Свободного театра» арестовали просто за то, что они выполняли свою работу — играли спектакль. Зрителей — за то, что пришли этот спектакль посмотреть. Здесь-то и началась настоящая комедия масок. Во всех, разумеется, смыслах.
Когда тоталитарная власть начинает бороться с комедиантами, она становится смешной и окончательно перестает быть страшной.
На следующий день французского режиссера Кристиана Бенедетти (пережившего этот налет) спросили, не хочет ли он поставить во Франции спектакль о событиях в Минске. «К сожалению, я не силен в комедии», — ответил режиссер.
