Говорят, на одном из банкетов Юрий Гагарин обронил шутку, которая стала печатной только в наше время: «До сих пор не пойму, кто я — первый человек или последняя собака». Действительно, звездный путь первому космонавту планеты прокладывали обыкновенные подмосковные дворняги, и собачий лай донесся из космических высот еще за три с половиной года до гагаринского «Поехали!». Понятно, что прославленные Белка и Стрелка, дававшие пресс-конференцию в ТАСС, не были первыми. Не была первой и почему-то менее популярная Лайка, чья судьба ставила перед советскими родителями сложную задачу: как объяснить детям, куда делась собака? Всего в догагаринских полетах участвовали сорок восемь собак. Двадцать из них погибли.

В первые послевоенные годы жители московских окраин могли наблюдать, как люди в погонах прикармливали колбасой бездомных собак, а самых симпатичных, здоровых и ласковых загружали в машину и увозили. Вопросов тогда никто не задавал, и адрес «неизвестного направления» — бывшая гостиница «Мавритания» на задворках стадиона «Динамо», чей красно-кирпичный особняк принадлежал тогда Институту авиационной и космической медицины, — был строго засекречен, как и дальнейшая судьба шариков и жучек.

Первое живое существо сообразительнее мухи отправили в стратосферу американцы еще в конце сороковых — это были макаки-резусы, и пуски заканчивались, как правило, трагически. Максим Никулин рассказывал, что примерно в это время в Цирке на Цветном выступал знаменитый дрессировщик обезьян Капеллини. После одного из представлений его отозвали в сторону «секретные медики» и долго беседовали о дрессировке обезьян. Выяснилось, что к инъекциям обезьян приучают месяцами, а стрессовых ситуаций они и вовсе не переносят: слишком эмоциональны. Академик Владимир Иванович Яздовский, который руководил всей медико-биологической программой, вспоминал, как Королев однажды сказал ему на прогулке в парке: «Кабину я тебе дал, а чем ее начинять — это твоя забота!». Когда Яздовский помчался в библиотеку изучать материалы, единственное, что он обнаружил на тему жизнеобеспечения человека в космосе, — лист миллиметровки, на котором была вычерчена собака. Уже в ходе экспериментов выяснилось, насколько выше человеческих собачьи терпение, здоровье и выносливость. Причем помеси декоративных пород с «двортерьерами» не удовлетворяли ученых. Да и обаятельнее подмосковных дворняг никого найти было невозможно.

Для первых опытов отбирали блондинок — самок с гладкой белой шерстью. Окрас был продиктован кино- и теленаблюдением за животными в полете: белая шкурка заметна в темноте. Ну, а для девочек оказалось значительно легче моделировать и шить одежду — не для тепла и красоты, а чтобы фиксировать собаку в лотке специальной кабины и отводить ее естественные отправления. Сотрудник Института авиационной медицины Александр Серяпин рассказывает, что так увлекся сверхсекретным заданием, что шил эту одежду ночами на кухне вместе с тещей.

На первом полигоне (раскинутом в астраханских степях в поселке Капустин Яр) прошедших испытательные экзамены собак учили носить одежду, приучали к моделям жилого отсека ракеты, к перегрузкам, вибрации и шуму. Вживляли датчики, а сонную артерию выводили в отдельный кожный лоскут, чтобы было удобнее снимать показания. Ко всем тренировкам и издевательствам дворняги относились совершенно спокойно. Закармливание собак работниками полигона достигло таких масштабов, что потребовалось вывесить специальный приказ, запрещающий беспокоить животных. Королев каждый день заходил к хвостатым питомцам и следил за их самочувствием, а однажды, увидев пустую миску, приказал посадить «на губу» нерадивого солдата, а в виварий назначить того, кто любит животных.

Первый запуск собак в суборбитальный полет состоялся 22 июля 1951 года, из «Капусты», за десять минут до рассвета. Ракета с испытателями Дезиком и Цыганом — самыми спокойными и тренированными членами отряда — поднялась на 87 километров 700 метров, сработало отключение двигателя, головная часть с животными отделилась, и через пятнадцать минут парашют плавно опустился неподалеку от стартовой площадки. Крики обступивших капсулу: «Живы! Живы! Лают!» — ознаменовали триумф отечественной космической медицины. Извлеченные из капсулы собаки бегали и ластились к врачам. Все удивились, когда солидный Сергей Павлович Королев схватил пса на руки и радостно забегал с ним вокруг кабины. Он же лично отвез собак в вольер, к которому, несмотря на протесты медиков, началось настоящее паломничество, а на следующий день вывез весь полигон на пикник с двумя бочонками пива и сам варил на всех уху.

И стресс, и нагрузки собаки перенесли замечательно, и уже через неделю Дезик вновь поднялся в стратосферу с новой напарницей, Лисой. Но белого купола в небе наблюдатели не увидели. Парашютная система не сработала, и кабина с собаками разбилась.

Сразу же после трагедии первого выжившего испытателя, Цыгана, от полетов отстранили. Его взял к себе председатель Госкомиссии академик Благонравов, у которого он прожил долгую и сытную жизнь. Космических щенков дарили, как ордена, за особые заслуги. А однажды отличавшийся суровым нравом Цыган цапнул за лампас проверяющего виварий генерала — но пнуть собачонку в ответ высокопоставленному гостю не дали: как-никак космонавт!

До весны 1961 года в программе суборбитальных полетов было проведено еще 29 запусков на высоту 100-150 километров. Парашютные системы отказывали, сбоила система жизнеобеспечения, кабины разгерметизировались… У каждого медика в отряде были свои любимцы, каждая катастрофа становилась личной трагедией. Свою любимицу Лису, охранявшую его во время совместных прогулок и разбившуюся при отклонении ракеты от курса, Александр Серяпин похоронил в степи, хотя подобные ритуалы не допускались… И ни в одном отчете, ни в одном документе собаки не были названы «экспериментальным материалом».

Некоторые барбосы летали по нескольку раз и, что удивительно, совершенно благодушно воспринимали подготовку к повторным запускам, хотя, казалось бы, натерпелись и насмотрелись достаточно… Собачка Кусачка получила кличку Отважная после четвертого удачного запуска.

Случались в «первом отряде» и дисциплинарные проступки. Во время одного из запусков 1951 года на полигоне находились только собаки из испытуемого экипажа: остальные готовились к следующему этапу в Москве. Когда накануне полета лаборант вывел собак погулять, пес по кличке Смелый сорвался с поводка и удрал в степь. И вернулся с виноватым видом только утром, к самому запуску. А вот ушедшему в самоволку спустя полмесяца Рожку пришлось срочно искать замену — ведь собаки подбирались по парам, у них тоже есть психологическая совместимость. Хотели идти с повинной к Королеву, но тут кто-то вспомнил, что около солдатской столовой все время вертится куча дворняг. Сотрудники надели плащи, отловили подходящую по размеру и масти собаку, повесили на нее датчики и наградили кличкой ЗИБ — Замена Исчезнувшего Бобика. В суматохе даже не заметили, что космонавт, по сути, еще щенок — и как же удивился Королев, увидев в капсуле незнакомого пса! Но на факт подмены не рассердился — ведь ЗИБ с честью выдержал эксперимент. И фигурировал в отчетах как «Запасной Исследователь Без подготовки».

Вначале 1956 года начались работы над новым этапом проекта — орбитальным полетом. Требовалось разработать кабину и системы жизнеобеспечения, в которых животное могло жить до тридцати суток: длительное влияние невесомости еще не было изучено.

Испытатели-кобели опять отошли на второй план: «космический туалет» было проще сделать для девочек. Для кормления был создан специальный автомат-конвейер, два раза в день выдававший новую порцию тестообразной пищи с необходимым количеством жидкости (его прозвали «пулеметной установкой»).

Первым искусственным спутником Земли мог быть не бездушный шар с усиками, а корабль-лаборатория с собакой на борту. Но получилось так, что между запуском ПС-1 («простейший спутник-1», как ни странно) и рассекреченным полетом Лайки (капсула с собакой заменила в корабле термоядерный груз) прошел месяц. Королев позднее признавался, что это был самый счастливый месяц в его жизни: казавшиеся еще недавно безумными мечты космического романтика вырвались за пределы стратосферы. Эйфории мешало лишь одно «но»: Хрущев требовал запуска собаки на орбиту как можно быстрее, а системы возвращения капсулы на Землю тогда еще только разрабатывались. Из десятка схожих собак выбрали трех — Альбину, Лайку и Муху. Все понимали, что та, чье имя войдет в историю, домой не вернется. Сначала остановились на уже дважды летавшей Альбине, но все-таки пожалели: у нее тогда были забавные щенки. В итоге выбор пал на Лайку. «Перед отлетом на полигон я привез Лайку к себе домой, показал детям, — вспоминает Яздовский. — Они были очарованы ее поведением и красотой, играли с ней, ласкали. Мне хотелось сделать собаке что-нибудь приятное, так как жить ей оставалось совсем недолго».

Собака должна была погибнуть через семь суток после старта: конструкторы придумали шприц, который сделает ей смертельную инъекцию. Получилось иначе. Сначала из-за неполадок ракета с уже помещенной в ней собакой простояла три дня на ноябрьском морозе. Кабину обогревали из шланга теплым воздухом, а незадолго перед стартом Яздовскому удалось уговорить Королева разгерметизировать на минутку контейнер, и Серяпин напоил Лайку водой. Третьего ноября Лайка стартовала с нового полигона Тюратам, который позже назовут Байконуром, и вышла на орбиту. Медики получили ценнейшую информацию по каналам телеметрии, что длительная невесомость не влияет на показатели работы сердца и дыхания, — Лайка чувствовала себя хорошо. Спутник с собакой находился на солнечной стороне дольше расчетного времени, и уже через несколько витков вокруг Земли (через 4-5 часов полета, по мнению Яздовского) Лайка погибла от жары и удушья. А СМИ всю неделю передавали сводки о замечательном самочувствии собаки. Обществ защиты животных в СССР тогда не было, и радующийся полету советский народ не задумывался, что у той, чье фото появилось во всех газетах, билет в один конец. А во всем мире, узнав о судьбе собаки, к зданиям посольств СССР пришли защитники животных с самодельными плакатами, на которых была фотография Лайки и одно слово «Убийцы!».

Лайка стала не только символом самопожертвования во имя науки, но и очеловеченным в литературе мифом, настоящим героем времени. Задолго до появления гротескного образа «товарища Лайки», с орденами на засаленном мундире и водкой в миске, в романе Виктора Пелевина «Омон Ра»1 жалкие судьбы советских собак-космонавтов и простых земных жителей сравнивал Иосиф Бродский в «Стихах о зимней кампании 1980 года»: «Новое оледененье — оледененье рабства/наползает на глобус. <…> В стратосфере, всеми забыта, сучка/лает, глядя в иллюминатор./«Шарик! Шарик! Прием. Я — Жучка»./Шарик внизу, и на нем экватор./Как ошейник. Склоны, поля, овраги/повторяют своей белизною скулы./Краска стыда вся ушла на флаги».

После полета Лайки приняли два решения: человеку на орбите быть, а все неудачные пуски с собаками засекретить. На следующем корабле-спутнике на орбиту три года спустя должны были отправить Чайку и ласковую рыжую Лисичку, любимицу Королева. Рассказывает конструктор Борис Черток:«Лисичка совершенно не реагировала на наши споры и общую испытательную суматоху. Подошел Королев. Я собрался докладывать, но он отмахнулся, не спрашивая медиков, взял Лисичку на руки. Она доверчиво прильнула к нему. Сергей Павлович осторожно гладил собаку и, не стесняясь окружающих, сказал: «Я так хочу, чтобы ты вернулась».

28 июля 1960 года на 38-й секунде полета ракета с Лисичкой и Чайкой разбилась при аварии первой ступени-носителя. В прессе сообщение об аварии не появилось.

Но уже день 20 августа этого же года стал триумфальным: мир узнал имена Белки и Стрелки. За 22 часа полета корабль (настоящий Ноев ковчег, поднявший на орбиту крыс, лабораторных мышей, мух-дрозофил, семена растений (само собой, включая кукурузу!) и образцы человеческих тканей) совершил 18 витков вокруг Земли и благополучно приземлился. (Радиотелевизионная система зафиксировала, что на 4-6-м витках Белка вела себя неспокойно, билась, старалась освободиться от привязных ремней, у нее была рвота. Именно этот факт позже повлиял на выбор длительности первого полета человека — 1 виток.)

Конструктор Олег Газенко по такому поводу решился на неслыханное: без согласования с начальством организовал своим подопечным пресс-конференцию в ТАСС. Рассказывает сотрудница его лаборатории Людмила Радкевич: «Мы ехали на пресс-конференцию в старой «Победе» и встали на светофоре на Маяковской. Я сидела сзади, и собаки в своих кафтанчиках были у меня на руках. И мы услышали овации: нам аплодировали из стоящих рядом машин».

Популярность вернувшихся с орбиты космонавток была неслыханной — во многом благодаря их обаянию2 . Хрущев во время своего визита в США пообещал Жаклин Кеннеди подарить щенка одной из собак, и год спустя в Белом доме появилась подмосковная дворняжка Пушинка, дочь Стрелки. Джон Кеннеди рассчитывал на ответ: ему доложили, что американская ракета способна поднять в космос человека. Он не знал, что «Восток», на котором летали собаки, создавался для полета советского космонавта.

Хрущев требовал от Королева скорейшего запуска на орбиту человека. Но генеральный конструктор стоял на своем: космонавт полетит только после двух удачных запусков собак. Следующий запуск с Пчелкой и Мушкой закончился трагически: корабль отклонился от расчетной траектории. Возникла угроза приземления на чужой территории, и сработала система автоматического уничтожения. Делиться государственными секретами не хотелось. Полет Жемчужины и Жульки из-за аварии третьей ступени аппарата закончился посадкой в районе Подкаменной Тунгуски. Система катапультирования не сработала, и кресло, в котором находились собаки, осталось в корабле. Спасатели подобрались к засыпанной снегом капсуле только на четвертые сутки, и какая же была радость, когда они услышали собачий лай! Погибли все мыши, насекомые и растения, а обе собаки выжили. Жулька прожила еще 12 счастливых лет дома у академика Олега Газенко. 9 марта 1961 года точную модель грядущего полета человека совершил корабль с Чернушкой и манекеном Иван Иванычем, облаченным в такой же оранжевый скафандр, в каком полетит Гагарин. (Чучело Чернушки до сих пор стоит в Институте медико-биологических проблем — за ее заслуги.) 25 марта генеральную репетицию с тем же Иван Иванычем благополучно провела Звездочка. С целью пропаганды и на радость людям, собаку отдали в Московский зоопарк. И поселили с соседями под табличкой «Медвежонок Вася, волчонок Петя и собака Звездочка — участница полета вокруг Земли».

К моменту ее приземления Королев уже знал имя первого человека, который полетит в космос. Хотя история отечественной космонавтики состоит не только из звездных имен. Были в ней и клички.

P.S. На полете Гагарина «собачья космонавтика» не закончилась. В феврале-марте 1966 года собаки Ветерок и Уголек провели 22 дня на орбите искусственного спутника Земли «Космос-110». Уголька изначально звали Снежком, но кличку сменили под масть, а его партнер до полета и вовсе был известен как Бздунок из-за соответствующих способностей организма… Советской космической собаке такое имя носить не пристало, и кличку подредактировали, хотя все знали, что за «ветерок» такой… Длительный полет кобели перенесли плохо, но удачно восстановились и дали здоровое потомство.

P.P.S. В 2004 году на телеканале «Россия» был снят замечательный фильм Романа Газенко «Отряд космических дворняг».