Одно произведение Дмитрия Александровича Пригова я вспоминаю по крайней мере раз в день. Поэтому цитирую по памяти:Только вымоешь посуду –Глядь, уж новая лежит.Уж какая тут свобода –Тут до старости б дожить.Впрочем, можно и не мыть.Но вот тут приходят разные,Говорят — посуда грязная.Где уж тут свободе быть.Это легко можно принять за милую шутку. Однако если прочитать хотя бы десяток стихотворений Пригова, становится понятным, что ни к «Крокодилу», ни к «12 стульям» «Литературки» его строчки никакого отношения не имеют. Потому что их задача (sic!) — не острословие, не пародирование, а ни больше ни меньше — воспроизведение сознания современного обывателя, по сути, приговского лирического героя.Кто-то может возмущенно возразить, что эти два прилагательных — «приговский» и «лирический» — категорически несовместимы. Он же известный ерник, лидер и теоретик концептуализма, «Онегина» читает как мантры, выпью воет… Но вот, например, абсолютно традиционное лирическое стихотворение Пригова, притом даже беззащитное в своей откровенной лиричности (знаки авторские):На прудах на ПатриаршихПробежало мое детствоА теперь куда мне детьсяКогда стал намного старшеНа какие на прудыНа какие смутны водыАх, неужто ль у природыНету для меня водыИ эти стихи не исключение, они не стоят особняком в творчестве Дмитрия Александровича — хотя бы потому, что обыватель ведь испытывает и такие чувства. А еще он, обыватель, как лирический поэт, не может не думать о смерти. И трагическое, и в этом случае сталкиваясь с комическим, звучит еще пронзительнее:Наша жизнь кончаетсяВон у того столбаА ваша где кончается?Ах, ваша навсегдаПоздравляем с вашей жизнью!Как прекрасна ваша жизнь!А как прекрасна — мы не знаемПоскольку наша кончилась ужеЛовлю себя на мысли, что внезапная, на 66-м году, смерть Дмитрия Александровича воспринимается как нечто совершенно нереальное, абсурдное: только что перформансы устраивал, нечеловеческим голосом опять же кричал… Не стал писать в конце жизни печальнее, завещания в стихах явно не оставил… Вообще как-то противоречит кончина автора бессмертию его главного героя — обывателя…Между тем маска Пригову была необходима для того, возможно, чтобы не показывать боль — порой и физическую. В детстве он перенес тяжелую болезнь, после которой выработал особую походку, скрывающую, например, что одна нога короче другой. Но если судить о нем только по этой маске, исключительно по его публичным проявлениям, многое может удивить.Однажды мы вместе возвращались с авангардного поэтического фестиваля в Смоленске, где Димсаныч читал свои стихи под джаз. Авангардистов набилось полвагона. Сначала все с энтузиазмом пели песни советских композиторов — и это был в чистом виде концептуализм. Потом по инициативе Пригова стали хором читать стихи русских классиков. Тут энтузиазм авангардистов явно поубавился. Выяснилось, что из них русскую классику прекрасно знает и любит только сам Дмитрий Александрович.Почему же тогда, спросите вы, во многих своих стихах он так коверкает традиционную форму, как будто издевается над ней? Думаю, причина в том, что эту форму очень комфортно использовали и довели до полной инертности и усталости стиха советские верноподданные стихотворцы. А утилизовать труп советской псевдолитературы (была, конечно, и другая — не псевдо) Пригов считал чуть ли не делом жизни:Страсть во мне есть такая — украдкойПодъедать (неизвестно — на кой?)Колбасы двухнедельной остаткиКак домашний стервятник какойНо ведь это же, скажем, что дарВ смысле общем и боле невнятном –Я есть, скажем, что жизни стервятникСкажем, жизни я есть санитарКстати, некоторое сознательное косноязычие приговских стихов — не только от того, что обыватель косноязычен, это еще и противопоставление поверхностному благозвучию потока пустых виршей, захлестнувшего периодику и книжные прилавки 70 — 80-х.Про художников-примитивистов и тем более абстракционистов обыватель спрашивает: а умеют ли они рисовать по-другому, «по-настоящему»? Если выясняется, что умеют, даже начинает мучительно вглядываться в их «непонятные» произведения… Так вот Пригов — умел. В качестве примера в голову приходит стихотворение грустное и, значит, созвучное сегодняшнему дню:Пора подступает пуста и нежнаКогда что ни день — то отвага нужнаНо всюду такой поселился ВостокОн знает один окончательный срокА я на две части делю пустотуНа нежную эту, на страшную туТочку ставить не буду, как не ставил точек в своих стихах Дмитрий Александрович. Скажу только, что в нашей литературной и художественной жизни Пригова будет не хватать…