Война началась в знаменательный день отечественного православного календаря. 22 июня церковь празднует День всех святых в земле Российской просиявших. К этой дате РПЦ подошла в довольно плачевном состоянии. Из 67 108 церквей и часовен, действовавших в 1917 г., в 1941-м осталось около 350; из 64 архиереев и 66 1400 священнослужителей на свободе обретались 4 первых и не более 500 вторых. В 25 (из 45) тогдашних регионах РСФСР не осталось ни одного действующего православного храма.
Ныне учащихся разнообразных духовных учебных заведений под эгидой МП заставляют зубрить следующие строки из официального учебника церковной истории:
«В своих пропагандистских обращениях к русскому народу гитлеровцы, спекулируя на печальных страницах в советской истории, пытались предстать в облике защитников религии. Но эта демагогия не ввела в заблуждение Местоблюстителя Патриаршего Престола. Митрополит Сергий в первый же день войны написал и собственноручно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал православный русский народ на защиту Отечества».
Насчет «собственноручно отпечатал на машинке», сильно сказано, особенно для посвященных в тонкости церковной бюрократии. А уж факт появления сего грозного послания 22.06.1941 тем более не выдерживает никакой исторической критики. О начале войны, как известно, населению было объявлено во второй половине этого воскресного дня. В послании, между прочим, впервые напечатанном в 1943 г., обнаруживаются следующие строки: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. <…> Нам, пастырям Церкви, в то время, когда Отечество призывает всех на подвиги, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается… А если сверх того молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу».
Митрополит Сергий (Страгородский) использует риторику, принятую в советской печати после выступлений Сталина в конце июня, в июле и ноябре.
17 октября 1941 г. Патриархию эвакуировали из Москвы в Ульяновск. Где весь ее штат был размещен в маленьком доме на окраине города. Для эвакуации архиереям предоставили один вагон, в который также поместили их злейших врагов и соперников обновленцев, их антагонистов старообрядцев, отправляемых по тому же адресу. Все это показывает, какую роль и место отводили РПЦ — ни роли, ни места. Лишь на втором году войны, когда пришло осознание, что Отечественную войну невозможно выиграть «в три недели» и без союзников, большие люди СССР «мобилизовали ульяновских резервистов».
Ближе к концу 1942 г. РПЦ выпустила книгу «Правда о религии в СССР». Кожаный переплет, прекрасное оформление, английский параллельный текст. Этот подарочный вариант распространялся по дипломатическим и церковным каналам в Англии и США. И представлял собой письменные уверения архиереев РПЦ о свободе религии в Советском Союзе. Да, были, конечно, некоторые проблемы у тех духовных особ, кто выступал против государственной власти. А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо — пел хор седобородых благообразных старцев.
Лучшей иллюстрации термина «сергианство» и не сыскать. Этим термином в церковной истории принято обозначать политику компромиссов и сотрудничества, проводимую главой РПЦ Сергием (Страгородским) в отношении советской власти.
Важным элементом оформления сергианской церкви как части советского общества явилось восстановление патриаршества. 31 августа 1943 г. глава Церкви митрополит Сергий был вытребован из Ульяновска в Москву. А 4 сентября он и две другие важные фигуры, митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) и митрополит Волынский Николай (Ярушевич), приглашены в Кремль на встречу со Сталиным и Молотовым.
Один примечательный эпизод этой задушевной беседы заслуживает внимания. На вопрос, какие у Церкви проблемы, митрополит Сергий заявил, что больше всего Церковь нуждается в открытии духовных учебных заведений, так как повсеместно отсутствуют кадры священнослужителей. Сталин неожиданно прервал: «А почему у вас нет кадров?» — вынул изо рта трубку и в упор поглядел на своих собеседников. Алексий и Николай смутились… Известно, почему… Но митрополит Сергий нашелся ответить: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». На что последовала довольная усмешка Сталина: «Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о Вас». И принялся вспоминать семинарские годы.
Последствия этих воспоминаний имеем до сих пор: восстановлена Московская патриархия, здание немецкого посольства в Чистом переулке «навечно» передано патриарху под резиденцию и т.д.
Самым известным деянием РПЦ в Великую войну является организация сбора средств на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского… Небольшой экскурс в бронетанковую историю войны. В сражениях 1941 года Красная Армия потеряла практически все свои довольно внушительные механизированные корпуса. Среднесуточные потери июня-июля — 233 танка. В начале 1942 г. бронетанковые войска пришлось создавать практически заново. Упор делался на перевооружение танковых и механизированных бригад с легких типов танков на хорошо себя зарекомендовавшие средние Т-34. С апреля этого года резко увеличилось производство танков, поскольку на фронте началось спешное формирование крупных бронесил вплоть до танковых армий. В стране развернулась кампания по сбору средств на постройку танков. К декабрю 1942 г. на эти средства было построено около 150 танковых колонн… В декабре Православной церкви как коллективу трудящихся тоже намекнули на желательность участия в этом богоугодном деле.
После чего 30 декабря 1942 г. митрополит Сергий в очередном обращении «к архипастырям, пастырям и приходским общинам» призвал к решительному сбору средств на танковую колонну. Сталин инициативу одобрил и 5 января 1943 г. дал указание об открытии специального счета РПЦ в Госбанке СССР. Тем самым впервые за годы советской власти РПЦ обрела юридическое лицо.
В течение всего 43-го года в епархиях производился сбор средств. Каждый церковный приход обязан был перечислить определенную ему сумму. Даже вновь освобожденные территории, по которым только что прокатился фронт. Протоиерей церкви села Троицкого Днепропетровской области И. Ивлев сообщал: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть имена их будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. <…> Обошли весь приход — деревни, хутора и поселки, отстоящие в 5-20 километрах от села, и в результате — 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная».
Таким вот образом собрали чуть более 8 миллионов. На эту сумму было изготовлено 40 танков, составивших колонну им. Дмитрия Донского. 8 марта 1944 г. под Тулой состоялась торжественная передача церковной колонны в Красную Армию.
Начиная с 1943 г. Красная Армия переняла немецкий способ ведения наступления. Появилась даже специальная аббревиатура — танки непосредственной поддержки пехоты (НПП). Эти НПП составляли отдельные танковые полки, использовавшиеся командованием на направлениях главных ударов. Смертники, одним словом.
Между двумя такими — 38-м и 516-м отдельными танковыми полками и распределялась церковная колонна. Сразу же случился небольшой казус: по штату полк должен иметь 21 боевую машину, а их всего было 40. В итоге 516-й полк укомплектовали полностью, а 38-му досталось только 19 «Дмитриев Донских».
Ровно месяц боев в Молдавии (с 24 марта по 24 апреля), и в 38-м полку осталось лишь два «Дмитрия». 31 танкист погиб, 19 из них сгорели заживо. Да и сам полк прекратил существование, на его базе сформирован полк самоходок. А «Дмитрии» были переданы «куда-то в пехоту».
«Дмитрии Донские» 516-го полка с июля 1944 г. действовали в Белоруссии. А поскольку воевали не на передовой, а выполняли специальные задачи против дотов, дзотов, домов и подвалов, то и благополучно доехали до Берлина.
Когда в ходе геополитических изменений 1939-40 гг. СССР распространил-ся на запад, вместе с ним туда же распространилась РПЦ. Осваивать новые территории прибыли два энергичных и относительно молодых архиерея: Николай (Ярушевич), архиепископ Волынский и экзарх Западных Украины и Белоруссии, и Сергий (Воскресенский), митрополит Литовский и экзарх Прибалтики.
С началом войны приставленные к ним секретари в штатском постарались в первую очередь вывезти экзархов на восток. С Николаем это удалось, а вот с Сергием нет. Тот, по свидетельствам его прихожан, накануне вступления немцев в Ригу спрятался в подвале кафедрального собора и не был найден там секретарем.
Мнения, почему он это сделал, диаметральны: одни утверждают, что он сознательно перебежал к немцам, другие, что специально был оставлен НКВД для последующей работы на это ведомство. Ближе всех к истине, по-видимому, историк РПЦ канадский профессор Дм. Поспеловский с аргументами, что «митрополит Сергий стремился подготовить почву <…> Московскому церковному управлению на случай, если немцы победят или, по крайней мере, захватят Москву, чтобы сохранить епископат в новых условиях <…>».
Как бы там ни было, а немцы заняли Ригу 1 июля 1941 г., а уже 11 июля их полиция безопасности сообщала, что митрополит Русской церкви выразил готовность опубликовать воззвание к верующим России, направленное против коммунизма, и составил его проект. В те же дни экзарх установил контакт с командованием группы армий «Север» и предложил направить миссионеров в занятые районы. В середине августа со стороны соответствующих служб Вермахта было получено разрешение на создание Православной миссии в освобожденных областях России.
Ныне в Московской патриархии ее скромно именуют «Псковская миссия». Территория, входившая в ведение Миссии, включала в себя юго-западную часть Ленинградской области, часть Калининской, Новгородскую и Псковскую области, с населением около 2 млн человек.
Цель Миссии — открытие новых храмов, духовных школ и т.д. При этом, посылая священников в районы, канонически принадлежащие Ленинградской митрополии, Сергий (Воскресенский) давал им определенные указания поминать на богослужениях митрополита Алексия (Симанского). Точно так же в качестве первоиерарха в Прибалтийском экзархате и на территории Миссии упоминался Сергий (Страгородский).
Интересное кино получалось: Сергий (Воскресенский) в Риге и Пскове выступал с заявлениями вроде следующих: «Советская власть подвергла Православную церковь неслыханному гонению. Ныне на эту власть обрушилась кара Божия»; «Чтобы жила свободная Россия, большевизм надо уничтожить… Сознавайте отчетливо, что место наше в рядах борцов за новую свободную счастливую Россию, в рядах Русской освободительной армии… Господи, спаси и сохрани Россию!».
И в то же время его совместный с Сергием (Страгородским) портрет печатался в вышеуказанной книге, направляемой для успокоения союзников, а сам он по-прежнему считался митрополитом советской сергианской церкви.
И лишь после того, как 23 июля 1942 г. Сергий (Воскресенский) направил приветственную телеграмму Гитлеру, в октябре того же года Сергий (Страгородский) вынужден был отреагировать публичным осуждением его позиции. При этом Сергий (Воскресенский) оставался, как говорится, «в сущем сане» «вплоть до выяснения мотивов его поступков». А Сергия (Страгородского) продолжали поминать в немецком тылу. Получалось, чем бы война ни закончилась, выигрывал Сергий. И сергианство.
Для Воскресенского, впрочем, она закончилась плачевно. В апреле 1944 г. на шоссе Вильнюс—Каунас его машину в упор расстреляли неизвестные автоматчики. Немцы обвинили в убийстве экзарха советских партизан. Советские обвинили немцев. По иронии судьбы обе стороны не были заинтересованы в убийстве митрополита, одинаково ревностно служившего тем и другим.
Под текст
О Псковской миссии
«Начальником Псковской миссии был протопресвитер Кирилл Зайц. Он составил циркуляры для Миссии, которые включали в себя сведения о неблагонадежности лиц, враждебных к немцам, выявлении партизан, об урожаях, о работе сельских старост, о служении молебнов, о здравии Гитлера. <…> Арестован 18.08.1944. По приговору от 12-15.01.1945 осужден на 20 лет лишения свободы. Скончался в заключении.
Священник Юдин Федор Иванович… был завербован в январе 1942 года <…> в качестве секретного агента немецкой разведки и дал письменное согласие собирать сведения и доносить в <…> о появлении партизан, лицах, с ними связанных, о коммунистах и о советско-партийном активе и обо всех, враждебно настроенных к немцам, властям. В результате его предательских доносов староста деревни Большие Рожки был расстрелян, часть граждан были подвергнуты другим репрессиям, на поимку партизан были направлены карательные отряды… Арестован 24.10.1944 в г. Таллинне по обвинению в измене Родине, антисоветской агитации и антисоветской организационной деятельности. Постановлением военного трибунала войск НКВД Ленинградского округа от 03.01.1945 приговорен к 20 годам каторжных работ. Отбывал срок в Коми АССР. Освобожден 22.03.1955, служил в Рижском кафедральном соборе, затем — в Нарве. В 1958-м — заштатный протодиакон в Ленинграде, с 09.06.1958 — в церкви Смоленского кладбища. С 1963 года — в Троице-Сергиевой лавре. Скончался и похоронен в Загорске (ныне Сергиевом Посаде)».
Из архивной справки Управления ФСБ по Санкт-Петербургу
«Благодатные результаты Псковской миссии оказались очень важны для послевоенного восстановления жизни Русской православной церкви. С благодарностью в сердце мы вспоминаем самоотверженное служение тружеников Миссии, к нашей глубокой скорби, для большинства их ревностные труды во славу Божию завершились трагическими репрессиями, обрушившимися на них…».
Из книги Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II «Православие в Эстонии»
О других священниках
«…Архиерей Преображенский (лицо Толстого, седая борода). Тюрьма-ссылка-лагерь, тюрьма-ссылка-лагерь (Большой Пасьянс). После такого многолетнего изнурения в 1943 году вызван на Лубянку (по дороге блатные сняли с него камилавку). Предложено ему — войти в Синод. После стольких лет, кажется, можно бы себе разрешить отдохнуть от тюрьмы? Нет, он снова отказывается: это — не чистый синод, не чистая церковь. И — снова в лагерь.
А Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (1877-1961), архиепископ Лука и автор знаменитой «гнойной» хирургии?
Гладчайшая карьера развертывалась перед ним, какой и шли наши современные преуспевшие знаменитости, — но Войно-Ясенецкий ощутил, что служение его недостаточно, и принял сан священника. В операционной он повесил икону и читал студентам лекции в рясе с наперсным крестом (1921 г.). Еще патриарх Тихон успел назначить его ташкентским епископом.
<…>В архангельской ссылке разработал новый метод лечения гнойных ран. Его вызвали в Ленинград, и Киров уговаривал его снять сан, после чего тут же предоставлял ему институт. Но упорный епископ не согласился даже на печатанье своей книги без указания в скобках сана. Так без института и без книги он окончил ссылку в 1933 году, воротился в Ташкент, там получил третью ссылку в Красноярский край. С начала войны он работал в сибирских госпиталях, применил свой метод лечения гнойных ран — и это привело его к Сталинской премии. Он согласился получать ее только в полном епископском облачении…».
А.И. Солженицин, «Архипелаг ГУЛАГ»
