Первый канал в очередной раз продемонстрировал свои безграничные информационные способности. В результате Ангела Меркель предстала в российском эфире осуждающей российские Марши несогласных.

Пресс-конференция Владимира Путина, председателя комиссии ЕС Жозе Мануэла Баррозу и федерального канцлера Германии Ангелы Меркель по итогам встречи на высшем уровне прошла в Самарской области, в пансионате “Волжский утес”. Сюжет о важном политическом событии корреспондента Максима Боброва выходил в эфир несколько раз. Состоялось и прямое включение журналиста Антона Верницкого. Все эти выпуски вела Юлия Панкратова.

По версии Первого, “Владимир Путин и Ангела Меркель близки в оценках” “протестных акций в Самаре, приуроченных специально к саммиту”. И действительно, из цитат, приведенных Бобровым, именно такой вывод и напрашивался.

В эфире Владимир Путин говорил: “Мне они не мешают. Любые акции должны быть проведены в рамках действующего законодательства и не мешать гражданам. Нужно подчиняться требованиям закона и местных властей, которые в соответствии с действующим законодательством должны определять место тех или иных акций”.

Ангела Меркель продолжала: “Что касается демонстрантов, то я очень хорошо понимаю: если они применяют насилие, бросаются камнями и бьют витрины, их, конечно, нужно ограничивать в действиях”. (То есть по всему выходило, что участники Маршей несогласных склонны именно к таким действиям, Меркель их не одобряет и согласна в том, что организаторов нужно ограничивать, — Первый ведь не упомянул, как канцлер закончила этот пассаж.)

Максим Бобров продолжал: “Президент РФ прокомментировал и попытки увязать отношения Москвы и ЕС с громкими уголовным делами, в частности, убийствами Анны Политковской и Александра Литвиненко”. Владимир Путин в эфире Первого: “Это должно быть расследовано сначала. Судебными инстанциями должны быть приняты решения. И только тогда можно делать выводы. А вот то, что демонстранта убили в Таллине, об этом вы опять почему-то не вспоминаете. И не просто убили случайно, это не убийство по неосторожности, это сознательное убийство. Человека оставили без помощи, истекать кровью, и он умер”.

Антон Верницкий этого пассажа в своем включении попросту не заметил. Зато он предпринял попытку пересказать вопрос корреспондента “Коммерсанта”. “Первый вопрос на конференции саммита касался опосредованно, — пересказывая вопрос коллеги говорил Верницкий. — Почему на “Большой восьмeрке” много демонстрантов, а в России их не видно, они мешают президенту Путину?” И вот после этого и звучали ответы Путина и Меркель. Цитата про демонстрации выглядела так же, как у Боброва.

Неувязка вышла и с пересказом последнего вопроса. “За последний вопрос, заданный немецким журналистом, Владимир Путин даже поблагодарил автора, — говорил Верницкий. — “Вы чистый демократ или нет?”. Далее следовала цитата из Путина. “Что такое “чистой воды”, что такое “чистой крови”, что такое в современном мире быть “чистым немцем” без всякой примеси или “чистым русским” без всякой примеси? — цитировал президента Первый. — У нас, знаете, как говорят: каждого русского, если потереть как следует, там татарин появится. Что такое “чистая демократия”, где вы еe видели? Есть “чистые демократы” у нас где-нибудь в мире, в той же самой Германии? Это всегда вопрос политической оценки и желание увидеть — стакан наполовину полный или наполовину пустой”.

Как было на самом деле

А вот как эти части пресс-конференции выглядели на самом деле. “Новая” жирным шрифтом и курсивом выделяет те куски, которые в разном виде (неточно пересказав или точно процитировав) продемонстрировал Первый.

Андрей Колесников (“Коммерсантъ”): У меня три коротких вопроса, каждому из лидеров — по одному. Первый вопрос, наверное, к госпоже Меркель. Недавно в ряде немецких городов, очевидно, в рамках подготовки к саммиту “восьмерки” прошли, как мы знаем, обыски и облавы среди радикальных общественных организаций, а при разгоне демонстрантов применялись довольно жесткие спецсредства. Скажите, откуда эта жестокость? Вопрос к г-ну Баррозу. Вы родом из Португалии, слишком хорошо знаете, что такое фашизм. Как в ЕС относятся вообще к неофашизму и к тому, что устанавливаются памятники фашистам в некоторых городах ЕС? И, наконец, у меня вопрос к г-ну Путину. Скажите, пожалуйста, Владимир Владимирович, чего вам дались Марши несогласных? Пусть бы люди ходили и ходили себе, вот чем они вам мешают? Спасибо. Можно начать с ответа на последний вопрос.

Владимир Путин: Марши несогласных, как вы обратили внимание, проводятся не только в России, а и в очень многих других, практически во всех странах мира <…>. На улицу люди выходят, как правило, не потому, что они приветствуют действия властей, а для того, чтобы выразить свое отношение и иметь возможность выразить свои критические замечания <…>. И в этом смысле Россия не является исключением. Мне они ничем не мешают. Я полагаю, что любые акции должны быть проведены в рамках действующего законодательства и не мешать другим гражданам жить нормальной жизнью. Нужно подчиняться действиям, требованиям закона и местных властей, которые в соответствии с действующим законодательством определяют — и должны определять — место тех или иных акций. Это касается и России, это касается и наших партнеров в Евросоюзе. <…>

Ангела Меркель (в переводе): В связи с саммитом “Большой восьмерки” в Хайлигендамме будут очень большие демонстрации, в которых примут участие тысячи демонстрантов. И нет никакой озабоченности, что эти демонстрации не смогут быть проведены. <…> Те облавы, которые произведены в связи с очень длительным преследованием атак с пожарами, у нас Генеральная прокуратура занималась этим вопросом, расследовала его. Это криминальные элементы, которые указывают на то, что они имеют сеть по всей Германии.

Это абсолютно нормальное поведение. Что касается демонстраций, в том числе в Гамбурге, — всегда в тех случаях, когда демонстранты применяют силу, полиция должна действовать… И они, конечно, будут производиться во время встречи “Большой восьмерки”. <…>

Немецкий журналист (не представлен): <…> И вопрос г-ну президенту. Если вы сравниваете поведение демонстрантов с другими странами, г-н Каспаров сейчас сидит в аэропорту, потому что у него нет паспорта, его у него отобрали, милиция изъяла компьютеры. Почему у вас такой страх — дать свободу таким немногочисленным демонстрантам выразить свое мнение?

Путин: <…> Теперь что касается того, чего мы боимся, чего не боимся. Вы знаете, после семи лет работы, после того, как была восстановлена территориальная целостность РФ, значительно укреплен ее оборонный потенциал, институты государства и демократии, в четыре раза (если мы будем исчислять в евро) выросли доходы российских граждан, в два раза (в реальном исчислении)… Нам нечего бояться маргинальных групп, тем более столь малочисленных, о которых мы знаем. Но правоохранительные органы во всех странах практически применяют средства превентивного воздействия. Хорошо это или плохо? Я думаю, что это далеко не всегда оправданно. И сегодня приводились такие примеры, и в Германии есть такие примеры. В превентивном порядке производятся аресты, задержания и так далее. В Гамбурге задержаны 146 человек. Это у нас 200 собирались демонстрировать, а там только 160, по-моему, человек задержали. <…>

Меркель (в переводе): Что касается демонстрантов, я очень хорошо понимаю: если они применяют насилие, если бросаются камнями, если бьют витрины, стекла машин, то, конечно, важно их ограничивать в действиях. Это не означает, что мы ставим под вопрос монополию государства на власть, но если человек ничего еще не сделал, если он просто находится в пути к демонстрации, это все-таки другое дело.

Вопрос (в переводе): Если вспомнить три саммита, прошедших в Лахти, убийство Политковской, потом саммит в Хельсинки, убийство Литвиненко и вот последний пример с задержанием Каспарова. Каким образом это можно согласовать со стратегическим партнерством? <…>

Путин: Если позволите, я сделаю пару замечаний тоже. Что касается превентивных действий, то полиция, правоохранительные органы в европейских странах тоже действуют в превентивном порядке, а не только реагируют на насилие со стороны демонстрантов. И мы знаем примеры предварительных превентивных арестов и совсем свежие примеры, не будем показывать пальцем — прямо сейчас, накануне, совсем недавно, несколько дней назад. Поэтому это, повторяю, общая проблема. Первое. Второе. Преступления, о которых вы сказали. Убийство Политковской, убийство, гибель Литвиненко. Это должно быть расследовано сначала. И судебными инстанциями должны быть приняты соответствующие решения. И только тогда можно искать виновных и делать какие-то выводы. А вот то, что демонстранта убили в Таллине — об этом вы опять почему-то не вспоминаете. И не просто убили случайно, это не убийство по неосторожности — это сознательное убийство: человека оставили без помощи истекать кровью, и он умер. Об этом тоже давайте не будем забывать. И мы же в связи с этим не ставим вопрос о том, нужно ли нам развивать стратегические отношения с Евросоюзом. Я думаю, что это не имеет под собой никаких оснований, никакой почвы <…>

Вопрос газеты “Франкфутер альгемайне цайтунг” (в переводе): Г-н Путин, дискуссия о правах человека показывает, что такая дискуссия существует и в Германии в вопросе о том, насколько г-н Путин является демократом “чистой воды”. Откуда, вы думаете, появились сомнения в Европе в вашей возможности быть демократом? Как вы сами видите себя — как демократа “чистой воды”? И является ли это вашей целью, чтобы вас видели таковым? <…>

Путин: Очень хороший вопрос Вы задали. Благодарю вас за это. Что такое “чистой воды”? <…> (Далее цитата полностью тождественна сюжетам Первого. — Н. Р.) Хочу еще раз подчеркнуть, мы хотим работать с нашими европейскими партнерами. Мы заинтересованы друг в друге. И хочет этого кто-то или не хочет, это все равно будет идти. <…>